Цитадель: дочь света

Полог кибитки отодвинулся, и показалась голова Оскара.

— Галла, ты тут не скучаешь?

— Скучаю! — обрадовалась я. — А мы так и поедем дальше с караваном? А нас дома искать не будут?

— А ты уже наболталась?

— Общие сведения о своем народе получила, благодарю, — ворчливо ответила я.

— А! Так тебе сообщили, что эльфы — надменные и себялюбивые воображалы, считающие себя венцом творенья?

— Примерно так, ага… Не забудь еще, что они ограниченные зануды без чувства юмора.

Оскар ухмыльнулся. Аарон фыркнул.

— Наш юмор столь тонок и изысканнен, что некоторые женщины, привыкшие к пошлости и тяжеловесности, не в состоянии его оценить.

— А у тебя кибитка облезлая, — буркнула я, покраснев.

— Покрась.

— И покрашу. В белый с красным крестом. Будешь скорой помощью.

Прежде, чем Аарон успел поинтересоваться, что я имею в виду, Оскар протянул мне руку, и я грациозно (даже не оступившись) покинула повозку.

Мы быстренько доскакали до замка, привели в панику Нику, которая бросилась на кухню колдовать над обильным ужином. Ах, Ника! Нет, она не упустила тот факт, что мы с Оскаром прибыли вместе. Думаю, этой ночью выспаться мне не удастся.

А потом был пир, и танцы, и песни. Выставили вино — о! вино! Густое, ароматное, оно кружило голову и заставляло ноги плясать. Кажется, я танцевала. Хорошо, что не на столе. Мариэлла, например, исполняла фламенко. На столе. Ника показывала походку манекенщицы. Она продефилировала по длинному, заставленному яствами столу, не задев ни одного стакана, ни одна ложка не звякнула, вино в бокалах не колыхнулось. Ей аплодировали. Эльф честно пробовал повторить подобное чудо, но на четвертом шаге задел блюдо с уткой. А ведь он был без юбки! Тогда он обиделся на всех и долго кис в углу, пока ему не принесли дудку. Или флейту, не помню. Мариэлла (она же певица) раздобыла гитару и пела бардовские песни. Милая моя, солнышко лесное… Что-то еще пела, не помню. Вроде Аллегрову. Или Пугачеву? Потом Павел отобрал гитару и пел репертуар Высоцкого. Потом Аарон отобрал гитару и играл что-то веселое.

Потом для разнообразия исполнили несколько религиозных гимнов. Чтобы не забывались. Антон танцевал с рыжей дочкой священника. Ника танцевала со всеми. Аарон кружил Мариэллу. Я гипнотизировала взглядом Оскара, и ему пришлось танцевать со мной. Возможно, мы это сделали зря. Потому что как-то вдруг оказались в коридоре, жадно целуясь и налетая на стены. Ай-яй-яй, нехорошо! Могут заметить. Поэтому я незаметно подталкивала его к дверям его спальни.

О, вожделенная кровать о четырех столбах! О, волшебный лунный свет в окна! О, смазливый эльф, сидящий за столом!

Что? Какой к черту эльф?

Аарон (до этого он был не трезвее других) молча смотрел на нас, не мигая. Как ему это удается? Я попробовала не мигать, но в глазах начало двоиться.

— Священник нужен? — спокойно спросил проклятый эльф.

— Да! — кивнул Оскар.

— Нет! — крикнула я.

— Детка, но ты не можешь с ним переспать, если вы не женаты, — мягко сказал эльф.

— Спорим? — мрачно ответила я.

— А что скажут люди? Он — хозяин крепости, образец для подражания, столп морали. Что будет, если люди узнают? В лучшем случае публичное покаяние и поспешная женитьба, в худшем — молчаливое осуждение, а потом? Если ему можно, то и мне?

— Никто не узнает, — буркнула я, понимая, что вечер перестает быть томным.

— А если ты забеременеешь?

— С чего бы?

— Мы оба знаем, что это весьма вероятно. Тем более, вас наверняка кто-то видел в коридоре.

— Чертов моралист, — злобно сказала я. — Чтоб тебе пусто было.

— Гал, успокойся, — мягко сказал Оскар. — Он прав. Что касается меня, я готов был забыть о Цитадели, а морали, о Боге и обо всех его созданиях, кроме тебя. Ты со своей извращенной моралью вообще не видишь в этом проблемы. А проблемы бы были наутро. Даже если б никто не заметил, я бы знал. Я могу отказаться от Цитадели, от палладинства, от служения, но буду с тобой только в качестве мужа.

— Это предложение? — надменно спросила я.

— Нет, — холодно ответил Оскар. — Я не такой болван, чтобы делать предложение на пьяную голову.

— Вот и хорошо, — злобно сказала я. — Потому что я замуж не собираюсь.

— В таком случае я не буду и предлагать.

— И не предлагай. Я и так согласна с тобой спать.

— Зато я не согласен. Я буду спать только со своей женой.

— А! То-то вокруг рой женщин, готовых стать твоей женой!

— Да уж хватает!

— Покажи мне пальцем, и они останутся без волос! Впрочем, не думаю, что среди них есть эльфийки!

— И слава Богу!

Мы злобно смотрели друг на друга. Меня начало колотить от волнения и глупости этой ситуации, я обхватила плечи руками и уставилась в стену. Терпеть не могу ссор и скандалов!

— Браво, браво! — захлопал в ладоши эльф. — Какая экспрессия, какой накал страстей! Дорогие зрители, вы посмотрели театральную постановку под названием «Упрямец и развратница»! А теперь я скажу. Оскар, ты болван. Если хочешь её в жены — бери в охапку и тащи к священнику. Вряд ли она будет долго сопротивляться. Галла, если хочешь его заполучить — заберись ночью в постель и делов-то. Но я тебе, Оскар, одну вещь скажу. Галатея по нашим меркам несовершеннолетняя. Пусть она вполне взрослая барышня, даже слишком самостоятельная для эльфов, факт остается фактом. Потом эльфы тебе все припомнят. А не женишься — эта кошка тебя все же поставит на колени, потом локти кусать будешь.

— И что ты предлагаешь, умник? — исподлобья взглянул на него Оскар, обнимая меня за плечи.

Но умник ничего предложить не успел. Во дворе раздался глухой лай. Мы с Аароном вскочила на ноги. Потому что пес лаял:

— Тревога! Оборотни приближаются! Тревога!

— Благослови Бог этого пса, — пробормотала я. — Тревога!

— Что? — быстро спросил Оскар. — Что он лает?

— Оборотни, — ответила я.

— Я пойду готовить ребят, — быстро сказал Оскар.