Чемпион (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Понятно — плохой полицейский, хороший полицейский. Все по классике. Пельмень с любопытствам наблюдал за тем, что они предпримут дальше.

— Хера ли я шучу? А тебя на малолетку отправим, пацан. Яблоко от яблони не далеко падает, слышал?

Опер поставил пепельницу — Саня уже подумал, что у оперка хватит мозгов бычки трогать, но вместо этого мент вытащил самокрутку и закурил.

И вот тогда Пельмень охренел окончательно и уже по настоящему, сразу почувствовав лёгкий запах анаши. Казанова реально раскуривал косяк, который достал из кармана.

— Даниил Сергеевич, паровоза пропустите? — улыбнулся опер.

Глаза Казановы тотчас сделались красными.

— Воздержусь, — Козодоев тоже запах почувствовал и тяжело вздохнул. — Напоминаю, Геннадий Маратович, что вы курите вещдок, который я взял на ответственное хранение...

— Угу, — опер отмахнулся и поманил Пельменя. — Иди сюда, пацан. Иди иди, я не кусаюсь. Козодоев, а ты сходи пока людей снизу сверху опроси. Мы с Александром Игоревичем с глазу на глаз поговорим.

Участковый спорить не стал, а может хотел поскорее свалить от наглого опера, которому наверняка жали собственные погоны. Другого объяснения дерзкому поведению Казановы Пельмень не находил при всем желании.

При этом Сане хотелось верить, что этот опер также рьяно защищает законы, как их нарушает. Пельмень подошёл, сел на стул в курилке.

— Пацан, тебе косяка не предлагаю, — хихикнул Казанова.

— Вы так и не сказали, что случилось и что вам от меня надо, — сказал Пельмень. — У меня времени не то чтобы много.

— Сам как думаешь? — закашлялся опер, подавившись дымом.

Следом потушил косяк, взял обычную сигарету и перекинул нога на ногу. Зажигалка у Казановы была под стать образу — американская зипа с выгравированным орлом на корпусе. Где он только ее взял.

— Не знаю, — Пельмень пожал плечами. — Может ищите тех, кто написал мусора педерасты? Ментовке нужен креатив — так и скажите? Я кстати могу ещё пару идей толковых подкинуть. Жизнь ворам — смерть мусорам. Не благодарите.

Казанова прокрутил колёсико зипы, зажег огонек и подкурил.

— Давай теперь по-взрослому, пацан, без твоих вот этих подколов, — пепел опер стряхнул в пепельницу, подобрался. — Я майор убойного отдела уголовного розыска. Знаешь, чем занимаются в нашем отделе?

Пельмень промолчал. Чем занимались в убойном, Саня знал. И малость даже напрягся — не пришиб ли он Ваську Цыгана накануне? Будет беда.

— Мокруха — вся идёт через меня, — пояснил Казанова. — И мы в моем отделе часто полагаемся на интуицию. Врубаешься?

— Грохнули кого? — уточнил Пельмень. — Не особо чтобы врубаюсь.

— В правильном направлении соображалка работает, пацан, — хмыкнул опер. — Но нет, — Казанова покачал головой. — Вот только моя чуйка так и трубит — вот-вот грохнут. И у меня будет не один жмурик. Не знаешь чего так?

— Понятия не имею, — ответил Пельмень.

Мент переплел пальцы и положил руки на стол. Саня снова замолчал, ожидая когда опер продолжит.

— Даня, твой участковый — это мой однокашник, толковый парень, — заговорил Казанова. — И в меру своих сил держит на районе порядок. Не железной рукой, но держит. Так вот Дане вчера прилетело две перекрёстные заявы. Одна от сумасшедшего папаши из соседнего дома, который пообещал отрезать участковому яйца и угрожал связями в иностранном посольстве, если не найдут виновных в избиении его мелкого пиздюка. Вторая от ещё более сумасшедших цыган, которые уверены, что с ними развязали криминальную войну. Эти прямо угрожают начать расправы, если мы менты не найдём обидчика их младшего цыганёнка. Ну а третье — у Дани на стол легла целая куча сообщений о том, что некий дядька вчера гонял у нас по двору пацанят с Нахаловки.

Казанова договорил, стряхнул пепел. Облизал губы.

— Я сначала не врубился как это все связано между собой, а потом узнал, что оказывается батя пацана под бандюками из кладбищенских японскую водку продаёт. Процент от прибыли отстегивает. А в водке знаешь что — кокаин, фасовки по грамму. Думаешь кому нужна это восточная моча? — опер усмехнулся. — Неа. А вот кокаин — всегда пожалуйста, кокаин всем нужен.

— Ну допустим, я то тут при чем? — уточнил Пельмень.

— Цыганам понятное дело такой расклад не на руку с саке, — спокойно продолжил Казанова. — Они сами крепко орудуют наркотой. Вот они и предупредили горе папашу. Потому я нисколько не удивился, что мужичком, гонявшим цыганчу вчера, оказался бандит из кладбищенских. После того как раз, как башку одному мелкому цыганскому барыжке проломил. Мне тут птичка на хвосте принесла, что он его адресом вчера интересовался.

— Не знаю о чем вы, — покачал головой Пельмень, понимая куда складывает повесть мент.

— Знаешь кстати откуда травка? — продолжил Казанова.

— Понятия не имею, — вот это «Понятия не имею» Пельмень повторял как мантру.

— Из кармана цыганёнка, которого вчера замочили у порога собственного дома в Нахаловке, — пояснил опер. — Не наглухо правда, но цыганёнку досталось крепко.

Повисла пауза.

— Знаешь после чего Даня мне позвонил?

— Понятия не имею.

— После того, как заявы вчера забрали обе стороны... — выдал Казанова.

— Конфликт исчерпан, — Пельмень развёл руками.

— Вот знаешь, меньше всего я люблю, когда разговор заходит о мужских яйцах в разрезе острых предметов. И ни хрена не больше мне нравятся разговоры о потенциальной криминальной войне местных отморозков. Потому что мокрухи потом мне на голову лягут. И статистику испортят тоже мне, а я жене на Новый год плойку обещал, когда мне начальство премию выдаст. Надо говорить, что с такими делами премии у меня не будет, а жена без плойки останется.

— Я тут при чем? — уточнил Саня, поражаясь насколько круто и равносторонне опер развил вчерашнюю ситуацию, по факту не стоящую и выеденного яйца.

Ну видать — богатое воображение у мента.

Повздорили малолетки, не разобрались, ну и по бубену друг другу настучали... где ж тут криминальная война? Хотя информацию о том, что кто-то, а скорее всего пособник Грузовика Леопольд, оказался стукачем, Пельмень на ус намотал.

— Я то тут причём? — уточнил Саня ещё раз, когда молчание затянулось.

— Все бы ничего, но твой участковый Козодоев сказал что видел тебя на Нахаловке вчера. В компании с тем самым цыганёнком и посольским пиздюком. А ещё он сказал, что Грузовик укатил на моря с твоей сестричкой. На дно залечь.

— Понятия не имею кто куда и по чем, товарищ милиционер, — твёрдо ответил Саня. — Я так то за хлебом ходил, батя послал. — Если у вас на меня что-то есть — предъявляйте. Нет — не морочите голову.

— Слышь, малый... — Казанова вспыхнул, но быстро успокоился. — Ты то мне мозги не пудри? У тебя вариантов не много — либо ты говоришь мне, что на самом деле произошло, либо я пакую тебя в кутузку и спускаю всех собак.

— Пакуйте, у вас на меня ничего нет, — спокойно ответил Саня.

Поднялся и собрался уйти — разговаривать с опером больше не о чем. Однако Казанова не дал Пельменю уйти далеко. Схватил Саню за запястье левой руки. Вцепился в глаза своими глазами.

— Приди в себя, мальчик — цыганёнку проломили голову тупым предметом.

— Я тут не при чем, — Саня попытался высвободиться, но Казанова держал его запястье, словно клещами.

Саня даже всерьёз взвесил — может это самое, втащить оперу разок?

Пальцем свободной руки опер указал на костяшки Пельменя — там остались следы плохо смываемой ржавчины.

— Знаешь что это такое, пацан? Такие появляются от ржавого чугунного кастета, окисление, — процедил он. — Тяжкие телесные, статья 111.3, до 12 лет.

Пельмень промолчал. Мало ли где он руками лазал? Саня мальчик толстый, прожорливый — может ржавую чугунную сковородку взял?

— Где Лёха грузовик? — продолжил шипеть Казанова. — Куда они уехали? Мне насрать на ваши детские разборки, но Грузовик находится в розыске, а это 316 статья. Если я не упакую его, начнётся что-то нехорошее.