Бастард Ивана Грозного 2 - Михаил Васильевич Шелест
— Мы перевезём вас на ваш берег.
Санька перевернулся на другой бок и сел на лежанке.
— Мне нельзя в Усть-Лугу.
— Почему? — удивился магистр.
— Документ, разрешающий выход за рубеж, подложный. Я его сам изготовил.
— Вот как?! — по-настоящему удивился Ганс Ольденбург. — Презабавно.
Он подумал, что наличие такого документа в его коллекции, послужит ему в дальнейшем хорошим аргументом в беседах с будущим российским царём.
— Тогда мы высадим вас на берег тайно. Вы же сказали, что вышли в море с Новгородским купцом. Вот и скажете, тому, кто спросит, что отправились в устье Невы. Попали в шторм и потерпели кораблекрушение, разбившись о скалы.
— Вы с ума сошли? На какой берег вы меня высадите? Я слеп, как крот! Куда я пойду?
— На берегу… На вашем берегу есть рыбацкое селение… Там есть наши люди… Они «спасут» вас в море и переправят в вашу Усть-Лугу. Только… Для того, чтобы вас отпустить, мне от вас нужно письменное заверение, что вы ничего не замышляли и не замышляете против Швеции и Финляндии. И вообще… являетесь нашим вечным другом.
— Всего лишь? И вы точно переправите меня на нашу землю?
— Конечно.
Санька уже никуда не хотел, только вернуться в Коломенское к Мокше и Лёксе. Уж они-то точно его не оставят. Да и работу он себе там найдёт.
— И писать надо быстро, пока о вас не узнали королевские наместники.
— На чём писать?
— Вот на столе уже лежит бумага, перо чернила и решётка для слепых писарей, чтобы писать ровно.
— У вас есть и такие? Слепые писари?
— Есть и такие. Слепота — это ещё не приговор! У вас всё ещё образуется, поверьте мне, Александр. Многие слепцы начинают видеть душой.
Санька как то странно «посмотрел» на магистра.
— А ведь верно, — сказал он, несколько растягивая слова. — Это единственный выход.
Глава 13
Адашев третьи сутки искал Ракшая. Он прибыл в Усть-Лугу на следующий день после отплытия Саньки. Он обшарил всё побережье верхом и доехал верхом аж до речки Каваши, а это более шестидесяти вёрст от устья Луги. Двое суток пути… На четвёртые сутки, когда Алексей Фёдорович на обратном пути проезжал рыбацкое сельцо Вистино, его остановили рыбаки.
— Барин! Барин!
— Чего вам? — Устало спросил Адашев.
— У нас вернулись рыбари, что в шторм попали. Так с ними княжич слепой. В море выловили к мачте привязанным. Говорит, Ракшай кличут.
У Адашева в душе похолодело.
— Как слепой?!
— Рана на голове… Вот тут…
Рыбак показал на себе.
— Веди, — приказал Адашев и направил коня за рыбаком.
Небольшая деревушка из десяти, от силы, камнем приподнятых над поверхностью, землянок, стояла у самого моря на взгорке совсем рядом с дорогой. Санька сидел у ближайшей землянки на большом камне, уставив слепые глаза себе под ноги и на окрик обрадованного боярина почти не отреагировал, а только махнул рукой, дав понять, что слышит.
Адашев спешился и осторожно подошёл.
— Это я, Александр Васильевич. Адашев… Что случилось?
— Да вот… Прокатились на кораблике… Хотел купца Никляева к устьюНевы отвезти, а заодно новый корабль проверить. Вот и проверил. Ветром корабль унесло чёрте куда, разбило о камни. Как выжил не знаю. По голове сильно ударило.
— Никляева? Знаю такого! Знатный купец!
— Был, — горестно сказал Александр. — И команда вся погибла.
Саньке претило врать, но делать было нечего. Надо было думать, что дальше будет царское дознание и ложное оправдание надо было «откатать на губах». Врать ведь надо убедительно.
— Почему ты меня Васильевичем назвал? — спросил Санька, прервав молчание.
— Так… Вы и есть Александр Васильевич… Как в завещании царя Василия сказано… Ты теперь наш наследник… Наследник государства Российского… Погиб ведьИван, то…
Он всхлипнул, а Санька удивлённо «посмотрел» на Адашева.
— Как погиб?! Когда?!
— Сорок дней, как схоронили. И царевича с ним рядом положили.
— Что?! — вскричал Санька. — Утопли?! Оба?! Не должно этого быть! Только царевич мог утонуть! Я тебе это говорил, помнишь?! Всё беречь просил!
— Так и берегли! — крикнул Адешев. — Государь лично его на руки брал, когда реки переходили. Вот вместе с Дмитрием и упал вводу. С конём. Запутался… Повод на руку намотал, а конь его на дно и уволок.
Санька опустил голову и обхватил её руками.
— Вот беда-то… А-а-а-ха-ха-ха-а-а… — простонал он.
— Ты сейчас наследник Российского престола, — тихо сказал боярин.
— С ума сошёл?! — вскрикнул Санька. — Какой из меня царь?! Пусть Владимир Старицкий забирает престол! Это не моё!
Александр вскочил и по привычке хотел убежать, но споткнулся о камень поменьше и растянулся во весь рост, больно стукнувшись о него коленом.
— Блять! — ругнулся он, поднимаясь. — И не убежишь!
— Старицкий и хотел бы, да Захарьины с Шуйскими ему руки скрутили и в хоромах его, его и закрыли. А бояре, что за него были, все по дальним городам расписаны. А рядом с ним всегда наши были. Так что… Ждут тебя в Москве!
— Захарьины? Они же извести меня хотели!
— Хотеть, хотели, а сейчас ты один для них надежда и опора. Ведь царь Иван Васильевич тогда сказал им, кто их заступник. Столько молебнов за тебя Захарьиными отслужено и столько свечей сожжено… Ого-го! Поехали, Александр Васильевич? — попросил он жалобно.
— Но ты ведь знаешь…
— Ничего я не знаю, кроме того, что ты наследник престола русского по завещанию царя Василия и по крови Рюрика. Поехали, а? Три дня тебя искал. Устал я очень. Пожалей старика. Мне без тебя не жить.
— Но ты же в обиде на меня был…
— Былое быльём поросло…
Александр помолчал, потом сказал:
— Рыбакам денег дайте.
— Обязательно! — обрадовался Адашев. — Конным не упадёшь? Сослепу-то? Вот беда-то…
— Не упаду, — буркнул Санька.
Голова у него уже перестала кружиться и не особо болела. Вывихнутое плечо давно вправили.
Ехали они сначала совсем медленно, но потом потихоньку разухарились и к сумеркам были в Усть-Луге, благо, что до неё оставалось всего вёрст десять.
Не смотря на увечье, Санька в «своём» дворце, в своей баньке почувствовал себя гораздо лучше. Он знал его как свои пять пальцев, поэтому даже в темноте и раньше не зажигал свечей, а шёл по стеночке. Когда в туалет приспичит, например, среди ночи. Он не терпел ночных горшков.
Вот и теперь, только он вошёл в дом, как его словно подменили.
— Марта! — крикнул он и почувствовал, что начальница караула здесь рядом. — Я сегодня хочу отдохнуть. Хочу, чтобы вы попарили меня и боярина от души.
— От нашей души? — хохотнула кикиморка.
— От вашей души, — подтвердил Санька. — Всё, что вы умеете. Что-то худо мне…
