Время олимпийских рекордов (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

— И? — мне стало интересно.

— Твоё изобретение было признано лучшим не летальным оружием самообороны скрытого ношения, — торжественно произнёс он, — и под названием КСН-1 он ушёл в массовое производство. Конечно из титана его будут делать только для сотрудников КГБ, а в милицию уйдёт версия, изготовленная с применением эпоксидной смолы.

— То есть у меня его честно стыбрили? — хмыкнул я.

— Не совсем. Ребята из Семёрки сделали всё по-честному, оформили тебя как изобретателя, сами заполнили все бумаги и выдвинули твоё изобретение на Государственную премию.

— Ого, — удивился я порядочности инструкторов и их руководства.

— Да, Госкомиссия тебя утвердила, так что как только с тебя снимут «чёрную метку» ты получишь медаль, и приличную денежную сумму — пять тысяч рублей. Это вместе с книжкой и значком «Заслуженный мастер спорта СССР». Всё лежит у начальника Семёрки и дожидается тебя, видел своими глазами.

Я почесал затылок, предложение выглядело на первый взгляд конечно крайне заманчивым.

— Так что Ваня, давай ты приложишь все силы, чтобы гимн СССР как можно чаще звучал на Олимпиаде?

— 400 метров — это точно будет непросто, — задумчиво протянул я.

— Ваня, про золото даже никто не заикается, просто зайди на пьедестал.

— Ладно, обдумаю ваше предложение, товарищ генерал.

— Ну вот и отлично, — он похлопал меня по плечу, — давай Ваня, не подведи нас всех.

— Постараюсь, — ответил я, сам будучи в этом не очень уверенным.

***

В Ленинакан мы отправились за неделю до начала Спартакиады, чтобы успеть акклиматизироваться к высокогорью, хотя Кузнецов постоянно ворчал, что все спортсмены уже давно там и уже точно привыкли к местным условиям, только мы последние.

На что я справедливо заметил, что были для этого весьма веские причины, или он хочет обсудить их по третьему разу? Сергей Ильич не хотел, но меньше ворчать от этого не стал.

В аэропорт Ширак мы прибыли под вечер, так что добирались по ночному городу до общежития, где поселили всех спринтеров, прыгунов, метателей и многоборцев, как нам объяснил Кузнецов. Прибыв на автобусе к одной из длинных пятиэтажек, стоявших рядом, первое, что я увидел, были три оранжевые милицейские «Волги» — универсалы, стоящие рядом со входом в общежитие.

— Дима, помоги Варе, — я захватил свои вещи, и проконтролировал, чтобы ничего не забыли в автобусе. Выйдя из транспорта, мы пошли к входу, где Кузнецов предъявил милиционерам документы участников соревнований и нас пропустили внутрь. Где к моему удивлению также находился пост милиции.

«Молодцы какие, — я даже порадовался, — безопасность хотя бы налажена».

На всех четверых нам выделили только одну комнату, так что под растерянный взгляд медсестры нам пришлось ждать в коридоре, пока она переоденется и ляжет в кровать.

— Где хоть тут побегать можно Сергей Ильич? — спросил я у него, перед тем как заснуть. — Ведь завтра я привычно встану первым.

— Где-то рядом должен быть городской стадион, — поворочался он на скрипучей кровати, — нам сказали до него пять минут пешком отсюда.

— О, отлично, тогда точно найду, — обрадовался я, — так что с утра меня не теряйте, буду там.

— Добро Ваня, — широко и громко зевнул тренер.

Утром и правда, стараясь не разбудить всех я отправился умыться, почистить зубы и надев спортивную форму, стал спускаться вниз, чтобы первый раз пробежаться и посмотреть влияние на организм условий высокогорья, было интересно почувствую я сам разницу или нет. Внизу за столом, где располагался милицейский пост спал человек в форме, с трудом, разбудив которого я попросил открыть мне дверь.

— Парень лучше останься в общежитии, — с характерным акцентом сказал он, сонная потирая глаза.

— Почему? — его слова меня удивили.

— Вам не проводили инструктаж? — в свою очередь удивился он.

— Мы вчера только ночью приехали.

— Послушай совета, останься, — ещё раз повторил он.

Тут уже мне стало интересно, что такого меня ждёт на улице.

— Сейчас я спрошу у тренера, что за инструктаж и вернусь, — вместо того чтобы так и сделать, я вернулся, взял с собой в карманы две КСН-1, милицейской версии, которые мне подарил генерал, чтобы я сам посмотрел какие они в деле и так не разбудив спящего Кузнецова спустился вниз, где уже мне без дополнительных вопросов открыли дверь.

Милиционеры, сидящие в машинах, спали, так что я, перейдя на лёгкий бег, по расходящейся спирали побежал вокруг здания и сразу увидел небольшой стадион неподалёку, хорошо, если на три тысячи зрителей. Кругом не было ни души, так что я настроился на своей привычный ритм и побежал двадцать километров. Последние пять из которых дались мне с очевидным трудом, разница с Москвой теперь ощущалась, и я, чтобы не загонять себя, снизил темп и добегал уже в очень спокойном режиме.

Не переходя на шаг, я ещё пробежал круг, чтобы восстановить дыхание, которое сбилось и стал выполнять общефизические упражнения. Солнце поднялось над горизонтом и видел, как на стадион пришли строители, развешивая плакаты и докрашивая то, что считали нужным. На меня они посматривали с удивлением, но никто не подходил.

Закончив с упражнениями, я отправился в обратный путь. До общежития было буквально двести метров, как я услышал за деревьями громкий спор, а затем так хорошо знакомые мне звуки ударов кулаками по человеческому лицу, и почти сразу девичий крик. В котором я опознал Варю, поэтому без раздумий кинулся на её голос. Выбегая из кустарника, который обрамлял дорожки с посаженными на них деревьями, я увидел, как пятеро подростков лет шестнадцати запинывают Диму, а шестой, удерживал вырывающуюся Варю, закрывая её рот рукой.

Кастеты-явары мигом оказались извлечены из карманов, и я рванул к своим знакомым. Тот, что держал девушку, увидел меня первый, и успел предупредить остальных гортанным криком, но увлечённые избиением ногами корчащегося на земле парня, они не сразу повернулись, а когда это сделали, было уже поздно. Поскольку их было пять, я не стал церемониться, сразу пустив в дело кастеты. Сначала повисла рука одного и он захлебнулся криком боли, затем я мимоходом, ударил под рёбра второго, кажется ему сломав одно, остальные увидев это прыснули в стороны.

— Ты кто такой? — один из них, на корявом русском спросил у меня, — мы в своём праве.

— Валите отсюда, — я набычился, чтобы убрать подбородок с линии прямой атаки.

— Мы тебе стрелу забиваем, сегодня вечером за стадионом, — ответил он, — приводи кого сможешь.

С этими словами, он пошёл подбирать валяющихся на земле друзей, а я повернулся, но не выпуская их из вида, к тому что удерживал Варю. Он её отпустил, она повернулась и замахнулась, чтобы ударить его, но сильная оплеуха, бросила её на землю. Для меня это послужило красным флагом, поэтому больше не разговаривая, я бросился на него, и первым ударом ногой по внутренней части бедра повалил его на землю и двумя добивающими привёл в беспамятство, сразу поворачиваясь к противникам, которые втроём достали ножи.

— Теперь, тебе не жить, — сказал тот, что со мной разговаривал, и они стали сближаться со мной, обходя с трёх сторон.

Наверняка, включая меня в различные группы обучающихся, чтобы освободить голову от мыслей и переживаний от потерянной влюблённости, инструктора не думали, что однажды эти навыки станут мне пригождаться один за другим, поэтому и в этот раз, я быстро стянул с себя куртку, обмотал её вокруг левой руки, зубами затянув узел, и стал смотреть во все глаза, ожидая первого выпада.

Короткий пробный тычок был едва различим, но я был готов к нему, смотря на плечи подростков, так что как только он повёл руку назад, я тут же сделал два быстрых шага вперёд и яварой ударил ему в запястье, и тут же отступил назад. Крик боли и нож упал на землю, а он, баюкая запястье, стал едва не рыдать, нагнувшись к земле.

Двое оставшихся противника, неуверенно переглянулись, но видимо гордость не дала им права сбежать, поэтому в атаку бросились оба одновременно. Мне пришлось сделать рывок против часовой стрелки, чтобы на секунду уйти с поля зрения второго и успеть задеть концом кастета локоть первого подростка. Рука его мгновенно повисла как плеть, а крики боли и слёзы мгновенно брызнули из глаз. Не дожидаясь, когда второй дёрнется ко мне, я первым напал и забил его в землю, не дав даже взмахнуть оружием.