Возмутитель спокойствия (СИ) - Владимиров Денис

— А обучение сколько у тебя стоит? — задал я интересующий меня вопрос.

— Смотря чему… — сделала многозначительную паузу, — Но давай позже, спешу! Да и требуется тебе сначала научиться читать, писать и считать нормально. Иначе смысла нет. Обратись к мэтру де Корвалю насчет грамоты, он постоянно в мэрии. Дополнительно там выяснишь все относительно герцогского налога. Но сначала помойся, можно на постоялом дворе! Приведи себя в порядок! Иначе взашей выгонят! Все я пошла! Если что-то случится, знаешь где моя лавка. Там буду. И еще, — задумалась та, на лице промелькнула тень сомнения, будто решалась, говорить мне или нет, — Джастин что-то задумал, два раза уже приходил. Пьяный и с топором. Опасайся его, он сильно обиделся на решение богов, как бы не склонил его пойти по кривой дорожке Эйден. Ночью не открывай. Теперь точно пошла!

Как же достали претенденты. Обдумал так, и эдак. Черт бы с ним. Явится ночью. Завалю. Арбалетов два. Копья. Кинжалы. Ирсы. Пусть заглядывает.

Я так и остался сидеть на скамье. Подставлял лицо под лучи местного светила. Действительно, с каждой минутой слабость проходила, на месте ее рождался голод, который становился сильнее и сильнее. А еще жажда.

Принялся намечать дела. Первое, разобраться с трофеями. Второе, провести ревизию доставшихся активов. Третье, помыться, постирать вещи с гоблов, и сменить дерюгу пока на их одежду или любую другую нормальную. Сам бы я с таким чертом, каким выгляжу сейчас, поостерегся бы даже разговаривать. Педикулез — дело такое. Четвертое, сходить в комендатуру, выяснить точно сколько и чего от меня требуется. И только потом строить планы на дальнейшее.

Но сначала поесть!

Нет, после свежего морского воздуха, вонью едва не сбивало с ног. Схватил небольшую котомку со стола, прихватил кружку и выскочил наружу.

Простой хлеб с кусками нарезанного копченного мяса и ноздреватого сыра сверху был проглочен мною мгновенно, сам не заметил, как все исчезло. С килограмм примерно пищи за один заход заточил. Запил все почти литром холодной, очень вкусной водой из колодца, предварительно долго отмывал посуду. После трапезы отнюдь не возникло ощущения сытости. Впрочем, на постоялый двор с трактиром предстояло все равно идти, так как и помыться, и постирать одежду можно было за плату только там.

С Симом — кучерявым смуглым улыбчивым мальчишкой лет семи, я после того, как рассчитался за два дня дежурства, легко договорился и на последующее. Единственное, что он сразу попросил:

— Дядька Глэрд, можно я к мамке сбегаю, деньги отдам и сразу вернусь! Я мигом!

— Давай, — обращение ничуть не удивило.

Я являлся фактически владетелем[1] участка и хозяином, охраняемого имущества, а ко всему прочему оказался реальным аристо с родовой памятью. Кстати, не следовало забывать, что дети рабов, рожденные в Империи, становились свободными гражданами.

Прикинул объеденные скотиной просторы, если все так пойдет и дальше, то у меня для решения их судьбы имелось дня три — четыре, не больше. А потом корма либо покупать, либо самостоятельно их добывать. Местное стадо сплошь состояло из овец, пары сотен коров и коз. Лошади и другие ездовые животные паслись отдельно, но этим заведовала младшая ветвь косолапых, поэтому соваться к ним — от Лукавого. Подлянок понаделают столько и таких, что не сразу и поймешь отчего коняги передохли.

Вообще, конфликт с этим семейством имел множество последствий. Медведи не сидели без дела, поэтому примерно половина местного рынка товаров и услуг находилось под ними. Медленно, но верно, будто дорожным катком, они переезжали всех и вся. В конце должен был остаться один. Род. И в их случае, не удивился бы, если бы только мужской.

Оттягивая сладостный момент, погружения в дерьмо, а точнее в разбор трофеев, я дал себе время четверть часа сверху — отдых после обеда. А имущество никуда не денется. Но как же хорошо было просто сидеть и подставлять лицо горячему весеннему солнцу, наслаждаясь удивительной чистоты воздухом.

Проследил за Симом, который вприпрыжку по каменной брусчатке помчался радовать мать, затолкав медяки за щеку.

А минут через десять безмятежной созерцательности заметил, как к моим покосившимся воротам подворья с одинокой створкой приблизился худощавый гладковыбритый мужчина, ростом около метра девяносто, с прической «под горшок» — Тикс из рода Рысей. Он прежде, чем зайти, посмотрел по сторонам внимательно. Я насторожился. Поведение гостя подсказывало, что тот надеется на тайную встречу.

Дополнительно к подозрительности приплюсовались впечатления старого Глэрда. Деятель отчего-то вызывал у него подспудный страх, а видел пацан Рысь один раз в сорок дней. Харм выгонял в такие дни Аристо на улицу, если тот находился дома, затем они о чем-то разговаривали с глазу на глаз приблизительно с полчаса-час. После тот уходил, явно не опрокидывая чарку-другую с владельцем дома, в отличие от остальных, зато одноногий впадал в яростную меланхолию. Пил пил по-черному, пытался избить воспитанника, иногда успешно, посылал всех матерно, но ничего не рассказывал. И ни разу не проходился по матушке гостя, по нему самому или его родителям, как было у него заведено относительно других жителей Черноягодья.

Насвистывая Тикс подошел ко мне, встал рядом. Не поздоровался. А ведь по местным понятиям должен. Не он тут хозяин, хотя вел именно так — по-хозяйски. Внимательно и оценивающе посмотрел на мирно пасущихся тирков, затем кивнул сам себе.

— Выжил значит, — сообщил ни к кому, не обращаясь

Я промолчал. Думал о причине появления. И чем больше размышлял, тем больше понимал, что мало мне проблем с местью гоблов, с закладкой, с Медведями, с герцогским налогом, с совершеннолетием и прочим, прочим, прочим, вот еще сами явились. Не запылились, суки.

— Так вот, слышали мы, что ты стал наследником Харма. Так вот, мальчик, согласно законам, ты не только приобретаешь собственность, привилегии, монеты, но и должен платить по долгам покойного. Одноногий был нам должен, — специально делал упор, что он не один, а представляет некую группу, — Много должен, но ровно столько, сколько занимал в свое время. Ту сумму, на какую ему была оказана помощь. Его долг, по договору, единовременная выплата в тысячу золотых до этого момента в каждые четыре декады он выплачивал по сорок империалов. Теперь это делать будешь ты. Итак, твое решение. Сразу отдашь, продав тирков и добычу, или же?..

Мысли пронеслись мгновенно.

Падлы.

Собеседник неправильно истолковал мое молчание, которое отнюдь не затянулось — пауза после его монолога едва превышала три секунды, сразу начал нагонять страха.

— Хочу тебе сказать, наш договор с калекой был тайным, сообщишь кому-нибудь, то не просто умрешь, а погибнешь страшной смертью. И не поможет, ни лэрг Турин, ни Амелия, ни отцы спасенных тобой девиц. Нас много, и руки у нас длинные. Нам грозит, даже если что-то докажут, несколько ударов плетью по спине, а самая страшная и суровая кара — год-два тюрьмы. А тебя мы сразу же скормим мрокам. Есть у нас где… В темном-темном подвале, где сам Эйден будет слеп, подрежем тебе жилы на ногах, свяжем руки. А затем придут они, и медленно-медленно начнут жрать тебя! И ты не попадешь в царство доброй Мары, а будешь вечность скитаться во тьме! — говорил тот вдохновенно, мимикой и жестами дополняя корявость речи. Выглядел, как ксенообез — такая же тупая, вечно кривляющаяся тварь.

Я сделал как можно более испуганный вид.

— Не надо мроков, я все отдам! Все! — пролепетал быстро, и невнятно.

Теперь мне стала понятна и мечта калеки о злополучной тысяче, и общая нищета. Я-то думал он на ногу копил, а оказалось вон как все запутанно. Тот поэтому экономил каждый медяк, учитывая сколько приходилось платить… Это соотносимо с реальным постоянным грабежом. И ведь молчал. Потому что боялся. Чего? Интересно, кто стоит за этим ублюдком. Вряд ли сами Рыси. Слишком малочисленны и незначительны, если память пацана не врала. Тотема у визави нет. У них там ни у кого нет тотема. Или я ошибался? Если да, то мне крышка? Нет, я так не думал, просто потребуется действовать быстрее, жестче, не оглядываясь на последствия и с меньшим временем на обдумывание и реализацию, как нанести больше добра оппонентам.