Деньги пахнут кровью (СИ) - Шу Алекс

Присутствовали разнообразные салаты. На огромных тарелках лежала долма: завернутые в темно-зеленые виноградные листья овощи, рис и отварное фаршированное мясо. Вино и шампанское лилось рекой. Тамада, невысокий полный, усатый дядька в костюме с бабочкой, веселил гостей анекдотами и произносил многословные пафосные тосты.

А я просто наслаждался вкусной едой, дружелюбной обстановкой кавказского застолья в окружении друга и его родственников, ощущая себя в раю. Шашлыки таяли во рту, истекая мясным соком, вино радовало потрясающим букетом из винограда, напитанного жарким южным солнцем, еле уловимой кислинкой и нотками красных ягод.

А потом пошла танцевать невеста, привлекая моё внимание, плавностью, красивым изяществом движений и великолепной фигурой. От шнура молодые, похоже, без лишнего шума избавились, чтобы не ощущать дискомфорта. А может и батюшка его тихонько снял.

Провожаю взглядом возвращающуюся к мужу невесту. К Ашоту подбегает пацаненок, и что-то шепчет на ухо. Парень легонько толкает меня локтем.

— Миш, с тобой хочет дедушка Левон поговорить. Он в доме ждёт. Пошли, я проведу.

Глава 12

Дом произвел на меня впечатление. По советским меркам он был достаточно необычным. На стенах и потолках рельефными узорами выделялась белоснежная лепнина в виде ваз, грациозных лебедей, в обрамлении виноградных гроздьев, бутонов цветов и лавровых венков. Радостно сиял золотистым цветом лакированный паркет. В углах скромно примостилась резная фигурная мебель в окружении цветущих зеленых растений. Даже декоративная пальма была.

Патриарх семьи находился в большой гостиной. Всё пространство пола занимал красный узорчатый ковер с длинным ворсом, мягко обволакивающий ступни. В центре потолка красовался большой рельефный круг с изгибающимися линиями, от которого опускалась тяжелая трехъярусная хрустальная люстра. Лучики солнца, попадающие на неё из огромного окна, сверкали золотистыми искорками на подвесках.

Заметив мой интерес к кругу на потолке, Ашот, стоящий рядом, тихонько шепнул:

— Это аревахач. Наш древний символ. Он олицетворяет вечный переход жизни в смерть и наоборот.

Сам патриарх расположился на большом деревянном стуле с фигурной узорчатой спинкой, больше напоминавшем трон, и просматривал какие-то бумаги.

Когда мы зашли, Левон оторвался от чтения, бросил стопку листов на стол и приглашающе махнул рукой.

— Садись, Михаил-джан. Разговаривать будем. Чаю?

— С удовольствием, парон[3], — вежливо улыбнулся я.

Когда ехали на свадьбу, обеспокоенный будущей беседой с дедом Левоном, товарищ подробно проконсультировал меня, что говорить и как обращаться к деду.

Патриарх чуть раздвинул уголки губ в ответной улыбке.

— Ашот, скажи Егине, чтобы нам чаю со сладостями принесла. И сам иди, потанцуй с девушками, поздравь молодых, а мы пока с твоим другом поговорим.

— Хорошо, папик[4], — кивнул товарищ и бесшумно улетучился из комнаты. Даже дверь не скрипнула.

— Как тебе наша свадьба? — неожиданно спросил Левон.

— Очень красиво, и необычно, — признался я, — танец невесты смотрел, не отрываясь. А кухня выше всех похвал. Шашлыки тают во рту. Сыры божественны. Долму хочется смаковать не торопясь, наслаждаясь каждым мгновением. А горячие лепешки с зеленью, забыл, как они называются…

— Женгялов-хац, — подсказал довольный патриарх.

— Точно, женгялов-хац, — подхватил я, — это что-то. Каждый кусочек вызывает гастрономический экстаз. Ваши хозяйки просто волшебницы, способные приготовить такое чудо. Передайте им от меня огромное спасибо за доставленное удовольствие.

— Ай, как красиво сказал, Миша-джан, — восхитился дед, — обязательно передам.

Несмотря на приветливое выражение лица, глаза старейшины внимательно изучали меня.

После небольшой паузы хозяин дома продолжил:

— Прежде всего, Миша, хочу тебя поблагодарить, что помог Ашоту. Если бы не ты, произошло бы непоправимое. Наш род был бы опозорен. Прими в знак нашей признательности.

Левон отодвигает ящик стола, достает пачку розовых десяток, перевязанных перекрученной резинкой, и кладет передо мною.

— Здесь тысяча рублей.

— Мне деньги сейчас очень нужны. Но я их не возьму, — решительно отодвигаю пачку от себя. — Я не из-за этого за Ашота заступился. Не люблю беспредела. А потом он стал моим другом. А за друзей я тем более деньги не беру. Их нужно зарабатывать, чтобы обеспечить себя и семью. Но эти розовые бумажки — тлен. В любой момент их может не стать. В жизни случается всякое. Мы подвластны обстоятельствам, и каждый человек, как песчинка в пустыне, гонимая ветром. А настоящий друг останется с тобой на всю жизнь, и всегда поможет в трудную минуту, как и я ему. Поэтому заберите ваши деньги обратно.

В глазах старика на секунду мелькает одобрение. Затем на лицо опять возвращается традиционная маска доброжелательности.

— Я тебя понял, Миша-джан, — Левон сгребает ладонью десятки, и кладет их обратно в ящик, — позиция настоящего мужчины, достойная уважения.

Жду продолжения. Патриарх делает небольшую паузу, а потом продолжает:

— Миша-джан, я вижу, ты человек непростой, — аксакал многозначительно косится на мои пальцы, «украшенные» синими перстнями, — Ашот говорил, что ты получил ножевое ранение, и недавно вышел из больницы. Как думаешь жить дальше?

— Левон-джан, я хочу забыть прошлое. С пьянками, гулянками и общением со шпаной покончено. Хочу зарабатывать деньги. Много денег. Так, чтобы моя мама, будущие жена и дети ни в чём не нуждались. Вот на этом и хочу сконцентрироваться в ближайшее время. Тем более что скоро всё поменяется. Я Ашоту рассказывал, что скоро разрешат заниматься индивидуальной деятельностью, а потом открывать кооперативы, но к этому моменту уже надо быть готовым с баблом в кармане.

— Ты же говорил, что деньги — тлен, — усмехается дед Левон.

— По сравнению с дружбой, здоровьем и жизнью родных, да, — подтверждаю я, — но каждый мужчина хочет, чтобы его близкие ни в чем не нуждались. Поэтому культ из денег делать не надо, но желание заработать их много, вполне нормально. Согласны?

— Да. Это правильное желание, — задумчиво кивает патриарх. — У тебя мысли не мальчика, но зрелого мужа.

— А скажи-ка мне, Михаил-джан, — оживляется Левон, — что ты рассказывал, о том, что скоро всё изменится, и можно будет легально заниматься бизнесом? Мне Ашот что-то говорил, но пересказанные слова похожи на кривое зеркало. Вроде бы там всё отражается, но как-то искаженно. Нет, я не к тому, что внук мог что-то приукрасить или преувеличить, а просто не так понять или ошибочно истолковать твой рассказ. Поэтому я хочу от тебя всё услышать. Тебе не будет сложно повторить свой рассказ?

— Нет, конечно, — пожимаю плечами, — без проблем.

В комнату заходит полная седая женщина с подносом, расставляет чашки, тарелочку с пахлавой и другими сладостями, вазочку с сахаром, берёт в руки пузатый чайничек и наливает нам чай.

— Спасибо вам, Егине-текин[5], — благодарно прикладываю руку к сердцу.

— Кушай на здоровье, парень, — улыбается женщина, сверкая белозубой улыбкой.

Когда она удаляется, пересказываю деду, всё что говорил товарищу. Левон слушает меня, удерживая на лице дежурную маску доброжелательности. Ни взглядом, ни словом не показывая эмоций.

«Матерый дедуля», — мысленно отмечаю я.

— Как ты говорил, звали этого отставника? — хитро прищуривается старейшина.

— А я его имя не называл, — ухмыляюсь я, — и вообще, зачем вам об этом знать? Начнете копать, взбаламутите это болото, у человека будут неприятности. Мне может достаться. И вами могут заинтересоваться. Всё-таки это секретная информация, стратегического характера с самого верха. Ничего хорошего от вашего преждевременного любопытства не будет. Только проблемы. Они вам нужны? Подождите немного, и сами во всем убедитесь.