Максим Шейко - Варвар из нашего города
Надо признать, что этому продавцу опиума для народа удалось меня удивить. Правда, внешне это никак не проявилось.
– Думаешь?
– Уверен! И все, что я сейчас о тебе узнал, только подтверждает то, что и так было ясно с первого взгляда.
– Например?
– Твое имя. Оно не крестьянское. Твои повадки – ты не привык гнуть спину, это сразу видно. Сотня мелочей, которые даже сам не сразу заметишь.
– И что в итоге?
Ролло нервно сглотнул, затем, тщательно подбирая слова, выдал:
– Я думаю, что ты бастард, как и я. Твой отец – северянин. Вождь или воин не из последних, скорее всего. Твоя мать была благородной – потому у тебя такое имя. Если бы твоя мать была северянкой, а отец – благородным, то, скорее всего, тебе бы дали северное имя. Например, Виндхолл – зимнерожденный или Ранхолл – высокорожденный, если бы было известно, что твой отец из благородных. Как так получилось, я не знаю, да это и не мое дело. Жизнь в приграничье бывает весьма причудлива. Ты вырос в замке, не зная, что такое голод и изматывающая работа до упаду. Потому и вымахал таким здоровым. Тебя обучали обращаться с оружием. Скорее всего, этим занимался кто-то из старых солдат, поэтому ты сейчас предпочитаешь короткий пехотный меч, а не кавалерийский палаш или длинный меч, как большинство дворян. Но потом что-то изменилось, наверное, это было связано с твоей матерью, и ты уже не мог оставаться в замке. Пришлось тебе, как и мне в свое время, искать себе место в этом мире. Я выбрал служение Сатару, ты – путь меча. Что ж, каждому – свое. Но почему бы нашим дорогам и не совпасть, хотя бы временно? Что скажешь, Морт?
Глава XX
Конечно, я согласился. Дурак бы я был, если бы не продолжил общение с собеседником, который походя выдал готовую непротиворечивую легенду моего происхождения, да еще и выложил столько полезной информации, сколько я не получал со времен приснопамятных уроков у Герта.
Кстати, тот разговор заставил меня пересмотреть свой взгляд на многие вещи. Или, скажем аккуратнее, – взглянуть на устоявшиеся стереотипы под новым углом. В первую очередь это, конечно же, касалось моего происхождения. Вернее, официальной версии этого радостного для всего Илааля события.
Во время жизни в Старой Иве я вообще не озадачивался подобными вопросами. Всех, в том числе и меня, устраивала версия с потерявшим память бродягой из ниоткуда. Затем Герт определил меня в северяне, и до поры до времени это работало. Однако ж теория о моем варварском происхождении имела очевидные минусы, на которые и обратил внимание Ролло.
Я, в общем-то, и сам замечал, что практически все виденные мною дворяне внешне довольно существенно отличаются от простолюдинов. Аристократы, начиная с герцога и заканчивая последним безземельным голодранцем, обладали куда более тонкими чертами лица. Телосложение большинства носителей голубой крови можно было охарактеризовать как худощавое или атлетическое – с узкой талией, широкими плечами и относительно длинными конечностями, что довольно резко контрастировало с коренастыми, «квадратными» пейзанами. К тому же благородные были в среднем сантиметров на пять выше представителей низших сословий – такая вот жизненная ирония.
Словом, различия были довольно красноречивы. Но вот соотнести эти факты со своей внешностью мне и в голову не приходило. Видимо, мешала твердая уверенность в моем пролетарском происхождении. А зря. Потому что ссылка на северных предков могла с успехом объяснить светло-русые волосы и серые глаза, но вот длинные пальцы, более-менее благообразные черты «морды лица» и аристократические пропорции тела списать на варварское происхождение довольно-таки затруднительно.
Северяне, если верить рассказам Герта, ребята хоть и здоровые, но в целом от имперских крестьян отличаются не сильно. В основном своей шатенистостью. В остальном же – вылитые пейзане. Те же коренастые фигуры, те же круглые морды и толстые пальцы-сосиски. Ну, разве что габариты покрупней немного. Подозреваю, что за счет лучшего питания в основном, так как местные селяне жрут почти исключительно овощи да крупу в различных комбинациях, кусок сала для них – роскошь.
Так что толика голубой крови идеально вписывается в мой портрет. Опять же, меня самого это ни к чему не обязывает. Бастард здесь дело обычное. Право первой ночи в империи вроде как отсутствует, но когда это мешало доблестному сэру повалять в сене смазливую крестьянку? А в северных королевствах с этим делом еще веселее – варвары (те самые северяне) регулярно пробуют на прочность границы цивилизованного мира. Ребята они лихие, так что иногда у них даже получается, и тогда… В общем, во взятом замке подол задирают не только горничным. Общество, кстати, относится к проблеме с пониманием – пострадавших от варварского произвола если и осуждают, то не сильно. А плоды этого сексуального террора со временем имеют неплохие шансы стать «менеджерами среднего звена» в отстроенном после варварского погрома имении.
Бывает и по-другому. Семейная жизнь – штука сложная. Так что могут полукровке и на дверь указать – такая ситуация тоже не редкость. Тогда приходится крутиться, ища применение своим талантам, если таковые, конечно, имеются. Могу я сойти за такого неприкаянного? Да запросто! Причем в подавляющем большинстве случаев мне даже не придется особо расписывать свою биографию. «Бастард с севера», и всем все ясно. А выспрашивать подробности в таких случаях не принято, ибо может быть чревато. Происхождение – вещь такая… деликатная, тем более если речь идет об особах благородных кровей. Я-то ладно, бастард он и есть бастард, а вот мой гипотетический родитель мало ли кем оказаться может? Некоторые имена негоже произносить всуе, особенно в таком контексте. Так что к нежеланию распространяться на эту тему любой адекватный человек отнесется с пониманием.
В общем, мне остается только поблагодарить (про себя, естественно, а не вслух – нехрен его баловать) Ролло за столь удачную поправку к моей легенде. Кстати, о Ролло – легок на помине.
Попутчик, до сих пор молча взиравший на окрестные пейзажи, вдруг возжелал общения. Вообще-то поговорить он любит и, что куда важнее, умеет. Речь поставлена, за словом в карман не лезет, эрудиция так и прет – интеллигент, одним словом. Я его болтливостью нагло пользуюсь, расширяя таким образом свои познания об этом мире. Но в этот раз Ролло нашел уж больно неожиданную тему для разговора, заставившую меня мигом насторожиться. Оно и неудивительно, ведь разговор зашел как раз обо мне.
– Мечтаешь о карьере наемника?
Младший жрец роняет фразу равнодушно, даже не глядя в мою сторону, ответ явно известен ему заранее, но я все равно отвечаю, хотя и без особого энтузиазма:
– Угу.
– Капитан Морольд ле Драг[5], первый меч империи – звучит!
Я кошусь на преувеличенно серьезную мину собеседника – издевается.
– Смейся-смейся. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
– Красиво сказано, надо будет запомнить.
Ролло задумчиво улыбается, но тут же вновь возвращается к исходной теме разговора:
– Так что тебя тянет в свору?
Я нарочито небрежно хмыкаю:
– А что, по мне не видно? Некоторые люди говорили, что я буквально создан для этого…
Служитель Сатара кивает:
– Может, и так, но я спросил не об этом. Что ТЕБЯ тянет в Гвинбранд?
Такой вопрос ставит в тупик. Что тут ответишь? Приходится пожать плечами, но Ролло такой ответ не устраивает, хотя и заставляет сменить тактику. Прервав свои назойливые расспросы, младший жрец начинает рассказывать, по ходу повествования подпуская в голос эпичности, отчего создается впечатление, что он цитирует какие-то древние и страшно официальные летописи.
– За невиданную стойкость, проявленную жителями и гарнизоном города при осаде во времена третьей Северной войны, Драгнир Второй даровал Гвинбранду права вольного города. С тех пор город, стоявший на тогдашних северных рубежах империи, стал приютом вольных отрядов, притягивая к себе наемников со всех концов государства. Его не раз осаждали, город был опустошен черным мором и дважды большими пожарами, но ничто не смогло истребить неукротимый дух войны, принесенный солдатами удачи и впитавшийся, как повествуют заслуживающие доверия люди, побывавшие в сией цитадели буйства, доблести и порока, в сами камни Гвинбранда. Кстати!
Ролло обрывает свою «повесть временных лет», и его голос вновь звучит нормально:
– Знаешь, откуда пошла легенда о камнях, хранящих память наемных отрядов?
Я отрицательно мотаю головой.
– Дело было во времена Шестилетней войны. Когда герцоги и некоторые вольные города создали коалицию и выступили против Рейнара Четвертого, Гвинбранд примкнул к ним. Правда, восставшим это не сильно помогло. Император войну выиграл, герцогов разбил, а Гвинбранд вынудил сдаться – впервые в истории, между прочим. В наказание за мятеж город был лишен своих вольностей. При этом, согласно высочайшему указу, гранитные плиты, вмурованные в стены городской ратуши, на которых были перечислены права и привилегии Гвинбранда и его жителей, а также их заслуги перед империей, выломали из стен и разбили на главной площади в присутствии всех магистратов и «лучших людей города».
