Константин Муравьёв - Серый
«Думаю, сопроводительная записка заставит проявить их больше интереса к этим людям».
После этого я поднялся и пошёл в направлении поворота, за которым спрятались люди.
Завернув, я увидел, что они пытаются о чём-то расспросить Ирину, но та и сама мало что понимает в происходящем.
«Панику нужно гасить в зародыше, иначе они сами всё испортят».
И поэтому я, вытащив бластер, выстрелил себе за спину.
Выстрел, его звук и звук взрыва у меня за спиной заставили бывших пленных обратить на меня внимание.
— Слушать меня, — сказал я им.
Ирина послушно и без подсказок стала переводить.
— Сейчас сюда подойдёт вооружённый отряд. У них есть корабль. Они заберут вас с собой. Если вам повезёт, то они проявят к вам интерес, если нет, то высадят на ближайшей пригодной для жизни планете. Ждите. Подойдут они примерно через минуту. У меня всё.
И хотел уже развернуться, чтобы отойти подальше.
Нужно ещё спрятаться, чтобы проследить за тем, как отреагируют на внезапных пассажиров аграфы.
— Подожди, — тихо остановила меня девушка. — Пожалуйста, они боятся, — произнесла она, указав на других рабов, — боятся того, что будет ещё хуже. Хотя куда уж хуже, — и она передёрнула плечами.
Но собравшись, она спросила:
— Скажи, у нас есть хоть какой-то шанс?
Вглядевшись в её глаза, я подумал и сказал.
— Переводи.
Потом повернулся ко всем своим бывшим соотечественникам. Теперь эта разница между нами ощущалась очень чётко. За своего они меня никогда не примут, да судя по всему, и не принимали.
Только вот она. Ира.
Ну да ладно. Сказать я им должен был другое. И кратко.
— Шанса тут у вас не было в принципе. Им, — кивок в сторону корабля, — не нужны были рабы.
Эти слова удивили многих.
— Всё верно, — веско сказал я, — рабы им не нужны, — а потом, немного помолчав и выдержав небольшую паузу, добавил: — Но у вас у всех есть одно качество, которое заинтересовало хозяев этого корабля. Это ваш интеллект. И нужны были им только ваши мозги. Они собирались сделать из вас живые искины, вычислительные аппараты, — быстро поправился я, заметив, что Ирина не может подобрать слов для перевода, — а потому с теми, кто придёт сюда выжить у вас шансов намного больше. Эти шансы хотя бы теперь у вас появятся.
Вроде всё. Оставив рабов одних, я развернулся и пошёл в сторону коридора.
Но тут почувствовал, что кто-то коснулся моей руки.
Ирина стояла рядом и смотрела мне прямо в глаза.
— Почему ты не уходишь с нами?
— Нам не по пути, не с вами, с теми, кто может вам помочь, а поэтому я должен уйти.
— Понятно, — кивнула она, — спасибо тебе.
И неожиданно потянувшись, она поцеловала меня в щёку.
— Спасибо, — тихо повторила она.
И в этот момент она напомнила мою младшую сестрёнку.
Та всегда делала так же.
И при этом часто говорила:
«Мне даже кошмары не снятся. Ты их всех распугиваешь. Но я вот не понимаю, почему?»
Не знаю, это ли воспоминание или мне просто захотелось сделать этой сильной девушке, не потерявшей себя в столь жутких и тяжёлых условиях, хоть какой-то подарок, который оставил бы ей память обо мне.
Я залез в рюкзак и вытащил тот мелкий искин и пару кредитных карточек.
Быстро проверил обе. Как выяснила нейросеть, они анонимные и на предъявителя, то есть их может использовать любой и в любом месте. Конечно, с них брали за обналичку достаточно большой процент, но это всё равно хоть что-то для начала.
На одной карточке было двадцать тысяч каких-то кредитов (видимо, местная валюта), на второй семнадцать.
— На, возьми, — протянул я Ирине карточки и искин, — это кредитные обезличенные карточки, сможешь снять деньги с них в любом банке, тут немного, но на первое время и чтобы устроиться на новом месте, тебе хватит. И ещё. Это индивидуальный искин, — я и показал небольшую флэшку на шнурке, — он рабочий, возможно, в будущем он тебе пригодится, если разберёшься, как с ним работать. Ну или носи как украшение.
И отворачиваясь, произнёс:
— Удачи тебе.
Не люблю я долгие прощания, что поделать. Правда, и прощаться-то мне до этого времени было особо не с кем.
— Спасибо, — тихо раздалось у меня из-за спины.
Я лишь кивнул и вышел в коридор.
Теперь и эта страничка моей жизни перевёрнута. И нужно идти дальше.
Хотя о чём это я. Ведь нужно ещё присмотреть за ними.
Правда, я почему-то был полностью уверен в том, что аграфы заберут их с собою.
* * *Ира впервые не понимала, что происходит.
Она думала, что за последние два месяца её душа выгорела насквозь, оставив там только прах, пепел и забвение.
Она не надеялась на будущее и не ждала каких-то чудес. Каждый день она ждала и молила лишь об одном.
Она хотела умереть. Так же, как и это произошло с двумя другими девушками. Одну замучила до смерти женщина, которую местные называли Хозяйка. А вторую ещё в первые дни изнасиловала команда, до такой степени, что когда её бросили к ним в клетку, она скончалась прямо у неё на руках.
Как же она сожалела, что ни одной из тех девушек не была она! Но в то время она ещё на что-то надеялась.
После тех двух случаев за ними стали следить и никогда не позволяли доводить до ручки.
А если того требовали обстоятельства, то их даже осматривал местный доктор.
Мужчин не особо трогали. Как они решили, они нужны им относительно целыми. Но и то пятерых как-то в один из дней просто не стало. Они исчезли, будто их и не было никогда, и никто ничего рассказать не мог.
Просто увели, и больше их никто не видел.
Правда, тут на корабле был ещё и тот, кому приходилось даже хуже, чем ей или другим девушкам.
Недалеко от них стояла клетка, маленькая клетка, в которой невозможно было даже стоять, только перемещаться на корточках. И эти пираты, эти бандиты, нелюди, держали в нём какое-то непонятное и безумное существо, над которым местные хозяева издевались ежедневно, притаскивая его обратно в клетку едва живым.
А ещё это несчастное существо, как слышала из разговоров пиратов девушка, стравливали на арене с другими зверьми или устраивали настоящие гладиаторские бои, где заставляли его биться с вооружёнными противниками.
И этот — Ира так и не поняла, кто это был, но все его звали Зверем, как рабы, так и пираты, — он всё время выживал.
И вот сейчас оказалось, что он вовсе не животное или зверь.
Он разумен. Даже более того, он разумен и смертельно опасен.
Она впервые поняла, что может означать подобное понятие.
То, как он спокойно расправился с тремя противниками, а потом как он просто обыскал все трупы, будто это обыденное и привычное для него дело. Кровь. Трупы. Оружие.
А потом он поднялся и подошёл к ним.
Холодный и ровный голос. Никаких эмоций. Говорит, и правда, будто рычит какой-то зверь.
Но она должна была его отблагодарить.
И поэтому сделала то единственное, что могла. От всего того, что осталось в ней ещё человеческого, она произнесла «спасибо» и поцеловала его страшное, изуродованное шрамами лицо.
Он должен был понять глубину её благодарности и искренности.
И неожиданно она увидела в глубине его странных и необычных разноцветных глаз какую-то теплоту и сочувствие.
Сочувствие именно к ней.
А потом он порылся в своём, казалось бы, бездонном рюкзаке и вытащил оттуда две какие-то карточки и маленькую безделушку.
«…кредитные обезличенные карточки, сможешь снять деньги с них в любом банке, тут немного, но на первое время и чтобы устроиться на новом месте, тебе хватит…» — Говорил он. «…он рабочий, возможно, в будущем он тебе пригодится, если разберёшься, как с ним работать. Ну или носи как украшение…»
А потом произнёс:
— Удачи тебе.
Развернулся и вышел в коридор.
А она так и стояла, прижав к себе вещи, которые он дал.
Впервые с того момента, как маленькая девочка по имени Ира оказалась в детском доме одного из небольших городков России, и до настоящего времени кто-то просто так позаботился о ней, даже не пытаясь что-то получить взамен.
Когда она опомнилась и выскочила в коридор, этого странного незнакомца, Зверя (нет, не зверя; девушка не знала, кто был этот незнакомец, но зверем он точно не был) там она уже не увидела. Он будто растворился в воздухе.
* * *Ждать пришлось недолго.
Аграфы появились буквально через пару мгновений после того, как я влез в вентиляционной короб, по которому так же пролегали какие-то силовые кабели.
Тут не очень комфортно, зато меня не видно снаружи, а коридор передо мной прямо как на ладони.
Интересно было наблюдать за сценой с запиской, слишком удивлённое выражение просматривалось на лице лейтенанта, как его называли другие.
Ещё меня привлёк боец, который и заметил мою записку. Его вооружение несколько отличалось от того, что было у остальных.
