90-е: Шоу должно продолжаться - Саша Фишер
На экране появилась миловидная блондиночка на фоне белых жалюзи, к которым была пришпилена картонка с надписью «НОВОСТИ». Да-да, в тот раз тоже была она же! Лицо телеканала.
— Добрый вечер, Новокиневск! С вами Анастасия Холодная, и в эфире ТВ «Кинева» вечерние новости, — заговорила она. Голос был обыкновенный человеческий, она слегка картавила и иногда говорила в нос. Тогда, в первый раз, для нас такое было в новинку после чеканных голосов советских дикторов. Смотрели, не отрываясь, а в головах крутилось только «а что, так можно было?!»
Сейчас… Сейчас я тоже, не отрываясь, смотрел на Настю. Только уже по другой причине. Забавно получилось. Буквально минуту назад я обдумывал, с каких бы знакомств мне следует стряхнуть пыль и превратить их в «золотые», а тут — Настя.
Когда я вернулся на гражданку, ТВ «Кинева» еще существовало. И вот эта самая Настя была среди владельцев. В две тысячи пятом среди учредителей случился конфликт, дамочку технично бортанули, решив, что она «зазвезделась», и телеканал отлично проживет и без нее. Но не прожил. Без картавой ведущей новостей и еще парочки концептуальных программ, ТВ «Кинева» стала медленно терять популярность, пока совсем не загнулось. Она сама мне это рассказывала. В десятом году у нас случился краткосрочный, но весьма бурный роман.
А сейчас она в самом начале пути. И есть все шансы…
— О, Вова, смотри, смотри! — мама радостно толкнула меня в плечо. — Там же ты попал в камеру!
— О, точно! — хохотнул я. — Не заметил, чтобы меня снимали…
Это был репортаж с «Рок-провинции». Оператор поймал меня в фойе, когда я с умным и одухотворенным видом что-то вещал нескольким столпившимся вокруг волосатикам. Убей не помню, что это было. Явно уже после завершения основной концертной программы. Хм… Понимаю, почему я со мной оставили целых секунд двадцать видео. Я довольно телегеничен. И алкогольной деградации на лице незаметно. Наверное потому что я практически не пил в ту ночь.
«Если бы я был склонен к мистике, то точно подумал бы, что это знак, — мысленно усмехнулся я. — Надо найти контакты Анастасии Холодной и свести с ней знакомство. Заново».
Я взял из корзинки домашнее печенье и потянулся ложечкой к вазочке с вареньем. Клубничное. Или у нас есть дача, и мы сами делаем заготовки. Или покупаем у бабушек возле остановок…
Новости закончились, на экране на минуточку снова появилась пластилиновая заставка, которая почти сразу же сменилась на освещенные светом прожекторов буквы «20th Century». Киношка. Хм, даже интересно, какая. Помнится, это была в каком-то смысле лотерея. В телепрограмме газеты печатали только ТВ «Кинева», без всякой расшифровки. Так что какое кино там будут показывать, никто не знал. Но ждали с замиранием сердца. И смотрели взахлеб вообще любое — хоть боевик, хоть мелодраму, хоть процедурал. Для советских людей все было в новинку. И сейчас, глядя на заставку, я даже снова почувствовал вот то самое волнение, как в первый раз. Тогда, кстати, в самый первый эфир, показали фильм «Робокоп». А сейчас…
— Враг мой, — прогнусавил переводчик. — В главных ролях Дэннис Куэйд, Луис Госсет-младший, Брайон Джеймс…
Мама долила всем еще чаю и досыпала в вазочку печенья. Все завороженно смотрели в экран. Я глянул на Ларису, но та делала вид, что меня не замечает.
Кино было скучным. Инопланетный враг рожал своего иноплатнетного ребенка, герои переживали драму, а я делал над собой нечеловеческие усилия, чтобы не заснуть. Только сейчас понял, что я как проснулся вчера утром у Астарота дома, так с тех пор и не заснул ни разу. Репетиция, «Рок-провинция» и тренировка. Глаза слипаются, хоть спички вставляй. Еще и с фильмом не повезло.
Хорошо, что родственники увлечены происходящей на экране космической фантастикой, и на меня внимания не обращают.
Телефон затрезвонил в тот момент, когда герой-человек прижимал к себе сверток с младенцем-рептилоидом и произносил проникновенный монолог гнусавым голосом переводчика.
— Вот блин, нашли время звонить! — возмутился батя. — Ларка, это наверняка тебя, подойди!
— А что сразу меня-то? — огрызнулась сеструха, но встала и нехотя направилась в прихожую. Через минуту вернулась и толкнула меня в плечо.
— Это Вовку, — сказала она, села на свое место и сцапала из корзинки последнее печенье.
Я тряхнул головой, отгоняя дремоту, и поплелся к телефону. Поднял лежащую рядом с аппаратом трубку.
— Внемлю, — буркнул я.
— Алло, это Вова? — раздался с той стороны смущенный девичий голос.
— Да, Владимир Викторович у аппарата, — усмехнулся я.
— Вова, здравствуй, — замялась девушка на том конце провода. — Извини, что так поздно. Просто это очень важно… Ты меня не узнал?
— Нет, — честно признался я, благо телефон проводной, определителя номера на нем нет, а знакомые девушки у меня пока что не внесены в «реестр».
— Это Лена, — смущенно проговорила трубка. — У меня тут… Неприятности… И мне больше некому позвонить…
«Какая еще Лена?» — чуть не спросил я, но вовремя остановился.
Глава 13
Лена. Записка в моем кармане. Наверное, это она и есть?
— Ох, прости, узнал, конечно, — ответил я. — Просто не ожидал твоего звонка, так что ушам своим не поверил.
— Вова… Слушай, у меня тут ужасная проблема, я даже не знаю, как тебе о ней сказать, — смущенно замялась в трубке незнакомка Лена. В общем-то, это запросто могла оказаться и какая-нибудь другая Лена. Имя популярное, в моем школьном классе, например, Лен было четыре. Приходилось как-то выкручиваться. Одна паспортная Елена заявила, что хочет, чтобы ее называли Алена и никак иначе. Самая мелкая по росту стала Леночкой. Еще одна Лена выиграла чемпионат области по самбо в десятом классе, и к ней обращались исключительно по имени-отчеству — Елена Валерьевна. Ну и, собственно, Леной осталась только четвертая. Про которую я вообще никаких подробностей вспомнить не могу. Лена и Лена. Просто Лена. Даже фамилию забыл. Так что хрен знает, что там за Лена у аппарата. Может быть, та самая Лена, в которую был влюблен мой предшественник в этом теле. А может и нет. Впрочем, какая разница? Кто бы она ни была, но девушка позвонила попросить помощи. Значит надо помочь.
— Внимательно слушаю, Леночка, — сказал я. — Чем смогу — помогу.
— Мне жутко неудобно, правда, —
