Честное пионерское! Часть 3 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Поначалу Алексей Чуйкин отрицал свою причастность к убийству сестры. Мужчина заявлял, что приходил вовсе не к ней, а к дяде и тёте: принёс тем сувениры из Москвы. Но уже в январе он написал признательные показания — о том самом «конфликте» из «неприязни». На мой взгляд, его слова звучали нелогично (я так и не понял, зачем Алексей отправился к дяде и тёте с охотничьим ножом, и как за пятнадцать минут его так сильно разозлила сестра — Катя Удалова). Но следствие его рассказ устроил — как раньше устроили и признания моего отца (Виктора Егоровича Солнцева) в убийстве Оксаны Локтевой.

Я расспрашивал Юрия Фёдоровича Каховского об Алексее Чуйкине, когда разбирался в деле своего отца и готовил материалы для съёмки ролика об убийстве трёх школьниц в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом году. Каховский тогда признался, что примерял кандидатуру Чуйкина и на роль убийцы двух других девочек (он тогда уже не сомневался, что Терентьеву тоже убили). Вот только и в одном, и в другом случае у Алексея просто физически не было возможности совершить преступление: с августа по начало декабря Чуйкин вместе с подельниками грабили ювелирные магазины в столице.

Теми ограблениями я не интересовался. Запомнил только, что банда грабителей придумала какой-то ловкий способ (при помощи домкратов) проникать в подсобные помещения магазинов. А ещё в моей памяти отложилось, что преступники хранили награбленное в столичном гараже — зашивали золото и драгоценности в сидение старого дивана (этот факт напомнил мне об истории с участием Остапа Бендера и Кисы Воробьянинова). Чуйкин выдал подельников — те подтвердили его алиби на двадцать третье сентября и девятое декабря (даты убийства Локтевой и исчезновения Нины Терентьевой).

Встречаться с Катей Удаловой я не хотел. Ещё свежи были в памяти те ощущения, что я «разделил» со сгоравшей заживо Светланой Зотовой. Девочка тех «прелестей» в итоге не вкусила. Но я о них помнил. И не стремился испытать что-либо подобное вновь. А смерть Удаловой от колотых ран обещала мне яркие впечатления. И новые: что ощущал человек с пробитой охотничьим ножом печенью, я мог пока только догадываться. Но совершенно не стремился подтверждать эти догадки на практике. Однако помнил, что Катя видела своего убийцу (Алексея Чуйкина?). И тоже хотел на него взглянуть.

Просмотр сцены убийства Екатерины Удаловой мог пролить свет на всю эту запутанную историю со смертями школьниц. У меня не было сомнений в том, что убийства трёх подружек — это не случайные события. Я верил, что три преступления, совершённые в одном доме, в одном подъезде за столь небольшой промежуток времени — цепочка связанных между собой происшествий. И разгадка любого из них прольёт свет и на другие. А потому даже не сомневался в том, что встречусь с Удаловой; и что возьму девицу за руку, как поступил с её подружками. Размышлял лишь над тем, как именно проверну это действо.

Поначалу Зоино предложение меня повеселило: уж очень по-детски оно звучало и напоминало сценку из фильма с участием Чарли Чаплина. Каховская предложила устроить на пути Екатерины Удаловой засаду (когда десятиклассница будет возвращаться из школы). Подыскать для этого подходящее место (сухую и чистую лавку). При появлении Кати разыграть сценку, которую я мысленно окрестил «спасите щенка». Несчастного «щенка» изображу я — Зоя Каховская при появлении Удаловой позовёт старшеклассницу на помощь («Помогите, мальчику стало плохо; посмотрите, что с ним случилось!»)

При виде горделивого блеска в Зоиных глазах я не сказал вслух пришедшую мне на ум фразу: «Детский сад, штаны на лямках». Вообразил, как буду постанывать, лёжа на мокрой (а как иначе в ноябре-то) уличной скамье. Улыбнулся: как наяву представил Зоины призывы на помощь. Тут же выделил (мысленно) главные недостатки придумки Каховской. Во-первых, вокруг той лавки наверняка окажутся и другие люди — не только Катя (взрослые придут на помощь скорее, чем школьница). А во-вторых, Удалова могла и не прикоснуться к моей коже — узнать меня и ретироваться подальше (ведь испугалась же меня Терентьева).

Каховская дожидалась моего ответа (похвалы и согласия). Собственный план, похоже, виделся ей идеальным. И я вдруг подумал: «А почему бы и не попробовать?» Ведь главным для меня было: при контакте с Екатериной Удаловой не грохнуться на грязный тротуар. И придумка Каховской справлялась с этим условием. А то, что в роли «щенка» я буду выглядеть глупо — не беда (как будто валяясь в грязной луже, я показался бы прохожим жутко умным). Да и если не выгорит Зоина затея — всегда смогу повторить «хватание девиц за руки в положении стоя». Главное — не очнуться в больнице (Надя расстроится).

Операцию мы с Зоей Каховской запланировали на понедельник (на двенадцатое число). Пятницу девятое ноября посвятили организационным вопросам: узнали расписание уроков десятого «А» класса, выяснили маршрут Екатерины Удаловой (каким именно путём Катя добиралась от школы до своего дома). Я предпочёл изображать «щенка» после учёбы: не хотел сидеть на занятиях, переживая воспоминания о смерти от колотых ран. Да и посчитал: вероятность того, что на Зоин зов откликнется именно Удалова, днём окажется больше, чем утром, когда дети двигались в направлении школы, точно косяк сельди.

* * *

Выходные я провёл в квартире Солнцевых. Погода не располагала к прогулкам (до вечера воскресенья моросил мелкий дождь). А потому мой пионерско-октябрятский отряд оба дня собирался в полном составе. Приезжала даже Света Зотова — этому факту все радовались не меньше Вовчика. И не только потому, что находили Свету хорошей собеседницей: при ней Вовчика будто подменяли — рыжий всё больше помалкивал, не встревая в чужие разговоры и не затевая бессмысленных споров с первоклассниками. А мне было интересно наблюдать за попытками Вовчика привлечь внимание «дамы сердца». Я не удержался, подкинул рыжему приятелю пару советов (на тему того, как «покорить женское сердце» — читал подобные рекомендации в интернете).

* * *

К моей радости в понедельник утром выглянуло солнце. Его появление не принесло в Великозаводск летнюю жару. Но позволило детям спрятать зонтики и даже снять шапки. После уроков мы с Каховской проводили до остановки Зотову. Проследили за тем, чтобы рыжий Светин «рыцарь» отправился домой к Паше Солнцеву и предупредил там детей, что мы с Зоей сегодня задержимся. Причину задержки мы описали весьма туманно. Но для Вовчика, всё ещё пребывавшего под впечатлением от встречи с «дамой сердца», наше объяснение сгодилось. Рыжий третьеклассник по-своему истолковал моё желание прогуляться вдвоём с Зоей — тайком от Каховской он «понимающе» мне подмигнул.

Я ещё в прошедшую пятницу отверг Зоино предложение ждать Удалову во дворе её дома. Мне чудилось, что там меня после памятного дежурства в подъезде Оксаны Локтевой «знала каждая собака». Погода не располагала для посиделок на улице. Но я не сомневался: сегодня прохлада не помешает бдительным пенсионеркам (за два дождливых дня соскучившимся по общению) занять места на лавках около подъезда. Я предпочёл держаться от этих женщин подальше. Для засады выбрал скамью неподалёку от школы, где заметно поредевшие кроны деревьев не помешали солнцу за утро просушить (будто специально для меня) «посадочное место».

Я смахнул рукой на землю тополиные листья, положил на холодные доски сумку — уселся на неё. Огляделся — проводил взглядом группу пионеров из параллельного класса, посмотрел на гулявших по аллее мамочек с колясками. Вынул из кармана резиновое кольцо (кистевой эспандер), принялся сжимать его, тренируя кисть и успокаивая нервы. Зоя примостилась рядом со мной (её сумка была толще моей — Каховская теперь возвышалась надо мной едва ли не на полголовы). Подаренный мной эспандер она в школу не носила (хотя и упражнялась с ним дома — готовилась к декабрьской схватке с Зотовой). Поэтому она принялась нервно мять кончик пионерского галстука. Взглянула на часы.