Цивилизатор в СССР 1978 (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич

Про то, же что описывалось во второй части письма, Пичугин даже боялся думать!

Впереди предстоял тяжелейший разговор с первым секретарём…

Глава 14 — Первый в обкоме, первый в области…

Вечер 4 декабря 1978. Пермь. «Дом Советов». Первый секретарь Пермского обкома КПСС Коноплёв Борис Всеволодович.

…С приятным ощущением вспомнив дни недавнего отпуска, из которого в сентябре, с вернувшимися силами и отличным настроением он вернулся к работе, Борис Всеволодович отметил, что 1978-й вышел очень напряжённым. Больше десятка главных строек в области! В том числе и те, что были намечены на запуск в этом году — производства аммиака в Перми и Березниках, завод синтетических моющих средств, сельские объекты. Но главную головную боль доставляла известная проблема с омертвелыми капиталовложениями. Так, что она вышла в прошлом году, осенью, на уровень самого генерального секретаря, высказавшего прямую критику на Пленуме ЦК в адрес Пермского обкома с холодным душем — примером насчёт Лысьвенского металлургического, с его до сих пор не запущенным цехом холодной прокатки.

Целый год прошёл с того прозвучавшего с трибуны Пленума упрёка Брежнева. Хорошо, что весной напоминания не прозвучало, когда генеральный, отправившийся на поезде на Дальний Восток, останавливался в Перми…

Тот цех был по сути заводом на заводе, с полукилометровым корпусом с подземной частью и вспомогательными постройками. Только этой осенью, собрав силы разных СМУ и трестов области, организовав централизованно контролируемое снабжение работающих, при прямой помощи главка министерства чёрной металлургии, удалось войти в ритм достройки, позволяющий надеяться на пуск технологического цикла перед новым годом, что несколько успокоило Коноплёва, которому пришлось лично осенью обзванивать руководителей строительных организаций области для интенсификации и координации работ.

Автомобильные и предприятия пищевой промышленности страны очень ждали продукцию будущего цеха — хромированную жесть с отличным сопротивлением коррозии и необходимыми механическими и электромагнитными свойствами!

Уверенность в предстоящем запуске давнего долгостроя позволила относительно спокойно читать подготовленную помощником обзорную справку с дополнительными материалами о делах — как хозяйственных, так и партийных, в Кунгурском районе родной области. Именно туда, в Кунгур, через неделю собирался первый секретарь на предстоящую там городскую, 29-ю по счёту партийную конференцию.

Переключаться он научился давно. Даже проблемы с лившимися с августа по октябрь почти не переставая (так что поля стали похожими на болота), до первого снега, дождями, не позволившими убрать полностью весьма неплохой урожай этого года, только слегка подпортили настроение. Половину же собрали!

Мазнув взглядом по часам, он неожиданно вспомнил…

…что через полчаса подъедет главред Пичугин!

Сам же ему утром время выделил, когда тот позвонил «рассказать, что там было».

Что же такое он там на месте выяснил, что «…не телефонный разговор, товарищ Коноплёв, надо подробно рассказывать…»?

Всё таки провокация, не чей-то дурацкий розыгрыш? Отчего то голос Пичугина показался… напряжённым, что ли?

Столько лет с ним знакомы уже… все интонации, даже по телефону известны и понятны. Ладно, через тридцать минут всё прояснится.

Чуть позже. Там же.

— … Не выспался, Николай Фёдорович, что ли? Вид у тебя такой, знаешь ли… помятый немного.

— Да, вторую ночь плохо сплю.

— Здоровье или погода?

— Поездка всё из головы не идёт.

— Да что там такое ты узнал? Присаживайся, сейчас почаёвничаем, спокойно всё расскажешь. Сейчас распоряжусь… — первый секретарь потянулся к трубке телефона…

— Спасибо, Борис Всеволодович, не откажусь. Мотает что-то всего. Крепкий чай — это всегда хорошо.

Дождавшись, когда перед ними появились полные заварник и чайник, кружки и бутерброды, они начали разговор, причём начал его Коноплёв, попробовавший пошутить:

— Что, много фантастичного услышал? Кто письма сочинял, прояснилось?

— Судя по разговору, сам ребёнок — Вяткин этот… — рубанул сразу главное Пичугин —… я про фантастичное пока погожу рассказывать. Как и то, что ещё выслушал. Главное другое… — он втянул воздух, словно готовясь к какому-то действию, требующему решимости и сосредоточения всех моральных сил и эмоционально воскликнул: —…первый раз в жизни видел ребёнка, причём совсем малолетнего, который рассуждает как многое знающий, повидавший и… злой взрослый. Про предсказания я его говорить обожду, там наворочено совсем! Но и то, что такое… такой из детского сада может быть, никогда бы не поверил, если бы сам с ним, с глазу не глаз не пообщался.

Николай Фёдорович подробно рассказал о своей поездке, пока не касаясь содержимого последнего врученного лично ему Вяткиным «послания» и всех его фраз в тиши читального зала детской районного библиотеки.

— … Про семью, значит, тоже узнал?

— Да. И с заведующей РайОНО плотно поговорил и немного с заведующей библиотекой посудачили до того, как отец того не привёл.

— Отец как тебе?

— Внешне никак не поймешь, что имеет ли какое-то отношение к письмам. Ребёнок утверждает, что всё — дело рук его.

— Что, и перефотографировал сам?

— Сам. Он мне схему всю расписал. Ловкач ещё тот. Словами жонглировал — фиксаж, бачки, кассеты, красный фонарь. Именно в тот момент у меня сомнения насчёт одарённости отпали… а дальше — всё больше ребёнком его не считал… ну только насчёт того, что тот как взрослый понимает, а не насчёт предсказаний его. Пояснил мне — летом, как у него успехи с чтением и рисованием прорезались, одарённость окружающим сознательно продемонстрировал, затем выпросил у родителей фотоаппарат «Смену» на День Рождения, успехи свои с ним показал. Его там вундеркиндом не только мамка с папкой считают, а все, кто его знают…

— Что, ты тоже уже?

— Да. Не знаю как, тело детское, внутри — взрослый разум. С опытом, понятиями о вещах, которые в детскому саду никто и никак знать не может. Ориентируется в разговоре без чьих либо подсказок! Борис Всеволодович, я же с ним тет-а-тет общался. Жутко на самом деле.

— Может… карлик какой?

— Мы с ним уже обсуждали тоже гипотезу эту. Не такой он. Ребёнок настоящий, да и знают ту семью в городе там. Они местные, не приезжие какие-то. Он же родился и рос у многих на глазах! Да и сам утверждает, что летом этим у него… всё прорезалось… память «о первой жизни», как он утверждает. Я пока специально про будущее и перенос оттуда памяти его не говорю, мы все эти утверждения проверить не можем, но то, что такого 5-летнего я вижу первый раз — это точно. Там столько слов взрослых, сравнений и понятий из него прёт, никакое дитятко заучить не заставишь и не настроишь заранее, чтобы правильно, в тему отвечал.

— Неожиданно как. Дай подумаю, переварить надо…

Первый секретарь, потягивая чай, задумался, взвешивая все обстоятельства занимательной истории с сомнительными посланиями, разворачивающейся у него на глазах.

Адресатом посланий, пусть отмалчивающимся пока, он был сам… вечно прятаться за Пичугина было нельзя.

Либо передавать дело по «принадлежности» в органы? Либо… всё же взглянуть самому «на предсказателя»?

Оба подхода были… скользкими. В глазах товарищей из комитета можно было свою репутацию уронить, да и если до ЦК история дойдёт… Всё же, похоже, не какой-то прожжёный антисоветчик пишет, а… действительно — ребёнок? Историю запомнят. «Товарищ Коноплёв в детсаде шпиона выискал!», злословить обязательно будут. Может, как Пичугин утверждает — просто ребёнок по развитию гениальный, газеты раз читает, нафантазировал много, каша у него в голове из прочитанного. и с… каким-то сдвигом на почве неясно чего? Может, дело, действительно — по медицинской части?