Сергей Калашников - Своё никому не отдам

И вот результат: грозный корабль, похожий теперь на мусорную кучу.

А вслед за этим ударило орудие с холма. Обе батареи — восемь пушек — стоят в траншее, на её ближнем к цели уклоне так, что стволы задраны вверх. Пока неприятеля в гавали не было, их успели пристрелять так, что ядра теперь падают, перелетев через кромку возвышенности. Наблюдатели, спрятанные в нескольких местах, кричат, как подправить стрельбу, а артиллерийские расчёты заняты своей работой. Вот и попадание отмечено, а то всё в воду и в воду.

Самые большие пушки с нижних палуб огромных кораблей вообще не могут задрать свои жерла так, чтобы послать снаряд хотя бы на верхнюю кромку холма. Размеры окон в бортах — портов — не позволяют, не говоря о конструкции станков — опор, на которых крепятся стволы. А вот артиллерия верхней палубы, подставляя что-то под передние колёса, то и дело закидывает ядра на ровную площадку вершины, поросшую молодым лесом. Но уходят они с перелётом, падая за спинами рысских пушкарей.

А еще сельджуки приступили к высадке десанта. Отходят от бортов шлюпки, наполненные солдатами. Их там настолько много, что пуля из скорострельной пищали убивает каждый раз то двоих, то троих. А на берегу недобитых поджидают стрельцы, заранее спрятавшиеся и изготовившиеся к стрельбе. Искуссные стрелки за сотню метров обычно попадают. А как выпалил — так сразу бежать, пока в него не стрельнули из пушки, что на нижних палубах. Сельджуки ведь не пожалеют ни пороха, ни ядра.

Пищаль же, что установлена на колёсном лафете, ведёт огонь издалека и отвечать ей могут только носовые погонные карронады головного корабля. Но в их порты старый пушкарь время от времени посылает по нескольку пуль, поэтому стреляют они редко и ядра кладут не очень точно.

На замыкающем же разгребают завалы камней и земли, извлекая из под них орудия, выбрасывая за борт обломки шлюпок и рангоута. А в это время рысская галера, изобразившая бегство в виду неприятеля, уже развернулась и вдоль самого берега проскользнула мимо оставшегося в открытом море посыльного брига прямо в залив. Её орудия осыпали картечью занятых «приборкой» матросов, а потом на высокие борта полетели кошки и полезли гребцы-абордажники, среди которых яркими пятнами выделяются наряды Гришиных рынд. Бриг тоже заспешил к начавшейся драке, однако, он не настолько шустр, чтобы прибыть к месту событий быстро.

Время работает на рыссов. Чугунные шары среднего калибра пробивают палубы тяжёлых кораблей, попадания следуют достаточно часто, и стрельба с кораблей становится всё реже и реже. Канониры верхних палуб несут потери от попаданий ядер, осыпающих сверху линейные корабли. Абордажная схватка на замыкающем вдруг прекращается. В виду приблизившегося брига команда галеры сыплется обратно на свой кораблик и спешно отгребает. Вспышка, клубы дыма вырываются из портов, крышки которых отброшены взрывом. Ветер относит клубящееся облако и становится видно, что из люков и проломов палубы вырывается пламя пожара.

Галера, обойдя корпус линейного корабля, разминается с бригом, обменявшись с ним залпами, и спешно уходит в открытое море. За ней погнался тендер, который тоже торопился на выручку жертве камнемётов, пройдя из глубины бухты к её выходу.

Два других больших корабля снова спустили гребные суда, но на этот раз не для высадки десанта. Им надо развернуться. Неуютно, понимаешь, под непрерывным чугунным дождём. А обстрел с берега продолжается. Высадившийся десант, наконец-то собрался, построился для атаки и поднялся по склону в сторону, откуда вырываются клубы порохового дыма, испускаемые жерлами невидимых с воды орудий. Плотная шеренга сельджуков перевалила через край склона и оказалась снова перед кромкой, на этот раз — леса. Стрельба из-за деревьёв, то есть, когда стрелок укрыт и может подпустить неприятеля на дистанцию уверенного поражения, это убийственно. А и добежал до деревьев, всё равно до стрелка не дотянешься. Нижние ветви пронизаны жердями, связаны верёвками, переплетены прутьями. Это всё надо рубить, а значит, получить пулю от успевшего перезарядиться рысского стрельца или солдата. Но вот, прорвался-таки в лес. Тут на выбор, или бердыш, или багинет навстречу. Среди ветвей и сучьев тесно, тут, иной раз ножом или кистенём ловчее, чем саблей. Странно тут выглядит рукопашная, да и соседние, незанятые в ней рыссы, хладнокровно перезаряжают свои пищали и схватка заканчивается.

Одним словом, ушел десант, и не вернулся. Постреляли сельджуков. Обратно только две шлюпки подгребли к кораблям и обе — с плохими вестями. Зато развернуть корабли получилось, и также на буксире вытянуть их все три из залива-западни. На замыкающем совладали с пожаром — команда брига помогла. Ушла эскадра. Только тендеру не повезло — галера его взяла на абордаж и увела на восток.

Потрёпанные на Ендрике линейные корабли перехватила опять же у Наветренных Островов эскадра командора Томилина. Приведённые в порядок своими экипажами после полученных на Ендрике повреждений, они, снова вступили в бой и сопротивлялись отчаянно. Обе стороны покинули поле битвы, полагая себя победителями, но и тем и другим досталось крепко.

Проводив глазами уходящие корабли, Гриша двинулся к артиллерийской позиции. Недалеко ушел — бомбардиры, стрельцы, солдаты — все они уже выбрались на южную оконечность холма и провожали глазами неприятеля. Толпа, а не армия. Чумазые-то какие!

— Слыш, Высокка! А чё, добить-то их никак не выходило? — Выразил общий вопрос один из пожилых стрельцов.

— Молод ты братец, горяч. И до победы жаден. Вот когда придумешь, чем такую громаду на дно отправить, заходи, поговорим. Я тя мёдом стоялым напою. Кстати, а в терему-то моём вина курного есть бочонок, не откажите, братцы, окажите честь по чарочке выкушать, — хоть и шутит царевич, а ноги у него подгибаются и дрожь изнутри рвётся, только что зубы не стучат.

— По чарке — это дело. Коли зовёшь, так мы со всей душой.

И без того приподнятое настроение толпы улучшилось и народ двинулся, куда звали.

Наталью он отослал из города, ещё до начала боя, едва пристреляли пушки, установленные в спешно отрытой канаве. Подруга меньше ошибается, когда считает углы возвышения, так что без её помощи он бы сильно затруднился. Однако, ушла она недалеко. У них с отцом сейчас страдное время — раненых несут одного за другим. И капитан порта осматривает своё хозяйство с видом озабоченным и разгневанным, каждый раз, как приметит угол склада, снесённый ядром, так и зыркает недовольным оком в сторону воеводы.

И дома есть разрушенные, и печальный рядок погибших складывают прямо на землю у погоста, куда уже поспешает чернорясник со своим кадилом. Смеркается. Во дворе терема царевича стоит открытый бочонок и ковшик на длинной ручке рядом. Подходят служивые, выпивают, закусывают ломтями хлеба и капустой квашеной — это Василий с Тимошкой разложили на столе и сами время от времени проверяют, ладно ли вино, не скисло ли.

Город по-прежнему пустынен и кроме как в крепостной поварне, печи ещё нигде не растоплены. Так что не стоит с этим мешкать, а то выстынут дома. Развел Гриша огонь в кухонной топке, пригрелся, да так и уснул. И что это его так сморило?

Рынды пришли, едва галера ошвартовалась вместе с пленённым тендером. Крепко их проредило дело ратное. Это ведь самых родовитых дворян дети. Служба при царе — великая честь.

— Насмерть тоже убитые есть? — Гриша уже прокинулся после короткой дрёмы и теперь, стоя во дворе, подносит чарки всем, кто заходит. Тут пока одни только участники сражения, потому что жители возвращаться ещё не начали.

— Есть, Григорий Иванович. Пятерых сельджуки зарубили, и пораненые есть, их в лекарню отнесли, — недавний «педагог» выглядит воодушевлённо.

— А кто из вас такой умный, что приказал печи заливать? Я ведь не велел, — такое вот интересное обстоятельство вдруг пришло в голову.

— Агапка, кажись. Эй, Агапий! Не ты ли заставил хозяек огни гасить? Царевич гневается, что не по его велению.

Парень от товарищей своих ничем не отличимый подошёл, получил чарку и хлебца с сальцом. Хряпнул, закусил, и только потом вступился за себя.

— А что? Я дупал, если ядром печку расколет, так уголья могут всё городище пожечь. Тушить-то некому, всех повыгоняли. Так что, казни как хочешь, но вины за собой я не чую.

— Ладно, коли не чуешь. Слышь, старшой, воина этого больше в караулы не назначай, я его сам посылать стану, куда надо. А ты, Агапий, к завтраку со мной за стол садись. Потолкуем.

Глава 13. Задачки про Ендрик

Жизнь в городе быстро вернулась в привычное русло. Гриша же, напротив, никак не мог успокоиться. Как-то неправильно получилось у него с последней баталией. Вот, вроде, отогнали неприятеля, но ведь случайно, считай, это получилось. А как бы десант высаживаться стал не в гавани, а на любом из мысов?! Конечно, это неудобно, потому что до места основных событий, которых ожидал сельджукский командир, тогда пришлось бы добираться пешком довольно долго.