Княжич Юра III - Михаил Француз
Вот я и занялся. Попил водички и занялся.
Там же, на кухне, куда я зашёл после умывания в ванной я уселся «по-турецки» на ковёр, лицом к свету, падающему из окна, прикрыл глаза и принялся восстанавливать в памяти все прочитанные инструкции, правила и советы, что успел почерпнуть из тех распечаток за время бессонной ночи.
Понятно, что без наличия Дара, практической пользы для писателя в том не могло быть совершенно никакой — техника просто не заработает. Не на чем ведь её работать. Но вот для Княжича — такая польза, несомненно, была. Ведь, даже меткость стрельбы из стрелкового оружия нарабатывается на «холостых спусках» и подводящих упражнениях, которые выстраивают должным образом каркас будущего формируемого навыка. А «покров» — это и вовсе, не навык тела, а навык разума, воли. Та самая, базовая фишка, которая смогла обеспечить Одарённым безусловное доминирование над Бездарями на протяжении веков, если не тысячелетий, не взирая ни на какое развитие вооружений и прогресс, который, что интересно, не останавливался на той Земле. Точнее, его не останавливали искусственно. Не запрещал никто, ни арбалет, ни порох, ни скорострельные ружья, ни пушки, ни артиллерию, ни авиацию, ни, даже, как выяснилось, атомные бомбы с баллистическими ракетами. Не запрещал, но Одарённые всё равно продолжали доминировать.
А я… а мне стоит уже привыкнуть относить себя к ним. Перестать думать о них, как «о них», а начать думать, как «о нас». Назад в Бездари ведь дороги нет. Дар проснулся и уже не исчезнет. Не зафиксировано подобных случаев, ни одного, за всю историю того человечества. Даже преданий подобных не имелось. Одарённый мог быть ранен, мог быть убит, мог быть травмирован или даже непоправимо покалечен — бывали и такие случаи, войн-то много проходило во все времена, было, где покалечиться. Но вот так, чтобы потерять Дар — нет, такого не случалось. Даже, если всё тело воина оказывалось парализованным, Дар всё равно оставался и мог компенсировать телесную немощь. Воин всё равно оставался воином: могучей и смертельно опасной тварью, практически непобедимой для Бездарей любой численности и вооружения… если он воин, конечно. То есть, Ранг имел от Воя и выше. Юнаков и Гридней — тех да, тех, случалось, что и убивали. Давили «чайники, пока те ещё не успевали вырасти до состояния бронепоезда».
И я теперь именно такой «чайник». У которого есть единственная возможность уцелеть: как можно быстрее развиться до того самого «бронепоезда». В идеале, до Ранга Богатырь. Ведь только тогда с моим голосом станут считаться. Только тогда у меня это самое право голоса и появится…
В бытность Бездарем, я мог подняться на вершину их пищевой пирамиды разными путями. Мог открыть свой бизнес, мог войти в правление банка, мог получить всенародную известность в качестве певца, песенника и композитора, мог зарабатывать на этом деньги и статус. Мог.
Но только в бытность Бездарем. У Одарённых «путь на верх» только один. Единственное и самое главное, что ценится в их обществе — это сила… а жаль.
Я сидел на кухне хрущёвки, в комнатке, два с половиной на два с половиной метра, между газовой плитой и обеденным столом. Притом, что мог, не напрягаясь, коснуться что первого, что второго, стоило только поднять руку. И даже вытягивать её для этого не обязательно.
Сидел в одних трусах, поджав ноги и прикрыв глаза, пыжился. Напрягался, хмурил брови и морщил лоб. По-моему, даже покряхтывал временами. В общем, выглядел максимально глупо. Да и ощущал себя… схожим образом.
Вот только, самое интересное, что, под самый конец моей своеобразной «медитации», я, кажется, что-то… почувствовал? Или мне это только показалось. Понятно, что ерунда это. Не могло такого быть в принципе. Да и разбираться уже было некогда — домашние мои начали просыпаться. Новый будний, рабочий день начался. День, несущий с собой другие задачи, другие переживания и хлопоты. День, когда хватает других забот. Всё ж, не самой удачной идеей было тащить фишки другого мира в этот. Пожалуй, их лучше и дальше разделять в своём сознании, не перемешивая. А то ведь можно и жёлтый домик в комнатку с мягким полом и стенами загреметь такими темпами. Ведь, шизофрения — это ведь и есть, грубо говоря, размытие границы между фантазиями и реальным миром. Размытие, при котором, человек начинает в них теряться, относясь к ним серьёзнее, чем к реальному миру… Мне в жёлтый дом не хочется. Не для того я от него уже столько лет бегаю. Так что, с подобными опытами в мире писателя завязываем… от греха подальше.
* * *
Глава 11
* * *
Карцер — это совершенно великолепное место! В карцере ты один, к тебе никто не лезет, не отвлекает, и в карцере нет запрета на применение Дара.
Нет, так-то, понятно, что такой запрет, вроде бы как, сам собой подразумевается. По логике-то вещей. Но вот, кроме этой логики — ни в одном уставе или письменном правиле нет на то указаний! Нигде это чётко не прописано.
Я это ещё после первой «отсидки» проверил: полистал томики с Уставами и внутренними правилами Лицея. Нет там таких пунктов. Подразумевается, что сам по себе карцер — это наказание за применение силовых Стихийных техник в неположенных местах. Он, сам по себе, со своими, холодом, узостью, отсутствием окон, мебели, еды и негаснущей лампочкой, является достаточно некомфортным местом, чтобы остудить слишком горячие головы.
Но, «логику вещей» к делу не пришьёшь. А, раз не написано, то: «что не запрещено, то разрешено!».
И я с совершенно спокойной совестью долбил в стену кулаками, усиленными начальной боевой техникой применения Воды — «Водный кулак».
Только, в изначальном, классическом своём виде, эта техника была дальнобойной. Она представляла собой некий объём воды, примерно с кулак размером (откуда и название), который спрессовывался до максимально возможной для конкретного Одарённого степени, после чего посылался в цель с достаточно большой скоростью. В результате, цели наносился урон и за счёт импульса (масса помножить на скорость), и за счёт резкого «разжимания» спрессованного объёма воды, что само по себе напоминало небольшой взрыв, которым, по сути, и являлось. Интересная техника. Было бы интересно посмотреть её в действии, в классическом её исполнении.
Я прочитал её описание и наставление по созданию в тех бумагах, что передал мне взводник. Она там была одной из первых в «базе», стояла сразу после «Водного хлыста» и перед «Водным серпом». «Хлыст» я уже пробовал. «Серп»… представлял. А
