Нильгири: Я - Великий Лабиринт - Эд Рэд Бонд
– Шеф, при-ша-жива-тесь! – кивнул Старовойтов с набитым ртом, непроизвольно пуча глаза от напряжения. Такие ситуации с ним случались через день, редко в обед он спокойно ел, но куда деваться? Всё-равно шеф – есть шеф, и «ты возьми да положь свой момент уважительного отношения», за каким бы делом начальство тебя ни застало. – Ладно,- обреченно махнул рукой Евгений Витальевич, - доедай, и поедем! Что-то там в больнице произошло, не исключено, что с нашим «леворуким потеряшкой». Возможно, покушение, возможно – нет. Надо отработать все версии.
Влад закивал, нелепо сгорбился и стал судорожно заталкивать в себя "чудовище-бутербродище" с удвоенной силой. Ляшенко невольно закатил глаза и беззвучно выдохнул. Влад, вроде, парень неплохой и толковый. Но когда жрет свои эпические «мега-бутерброды», это "апокалиптическое зрелище" сможет выдержать не каждый. Впечатление, что удав заглатывает кролика. Живого! Целиком!
Кроме "мерзкого выражения рожи", в такие моменты появляющейся на места нормального, в общем-то, лица, Влад неосознанно сопровождал этот "пугающий видеоряд" всякими "стрёмными звуками". Жутким чавканьем, страшным сопением, громким кряхтением, и даже - неожиданным прихрюкиванием. Из-за этого "святотатственного представления", знающие люди старались держаться от Старовойтова подальше. Особенно, видя его начинающийся тяжкий "поедим-ок" с бутербродами. Ибо, находясь от "проглота" недостаточно далеко, как сейчас модно говорить, испытывали «испанский стыд». Некоторые – впервые в жизни. Так что, Влад был в некотором смысле, "местная знаменитость". Ходили слухи, что даже родственники старались держаться от Влада подальше, и говорили, что «впервые видят этого человека», если вдруг у них спрашивали: «Вы не в курсе, что это за прожорливый урод?»
И вот, вроде Влад Старовойтов нормальный парень, звезд с неба не хватает, но старательный, честный и не дурак. Хороший помощник и надежный напарник. С ним и в разведку можно и по кабакам. Но стоит ему начать чавкать своим бутербродом, и у людей даже в ресторане возникает желание пересесть куда-нибудь подальше. Желательно – в соседнюю область.
Дождавшись, пока напарник нажрётся, старший следователь Ляшенко пошел на улицу, и далее, к припаркованному служебному автомобилю. Автомобиль был пошарпаной «Лада-Веста», но это всё же лучше, чем пешком. По мнению Евгения Витальевича, Старовойтов и бэушная «Лада-Веста» хорошо дополняли друг друга, временами – гармонировали, а изредка даже оттеняли достоинства друг друга. Естественно, Влад сел за руль, как и пятьдесят сотен раз до этого. Не настолько малый ранг у старшего следователя Ляшенко, чтобы самому рулить, когда есть подопечный с тремя водительскими категориями.
Автомобиль мчал по светлым приятным улицам, мимо неоновых вывесок и теряющих листву деревьев. На одном из перекрестков находился огромный электронный баннер, который привлек внимание Влада. На черном фоне огромными белыми буквами было написано: «НИЛЬГИРИ». А шрифтом поменьше внизу: «скоро проснется». Рядом электронный таймер отсчитывал время: «осталось 18 дней 11 часов 49 минут».
– Странная реклама, вы не находите? – спросил Влад. – Что рекламируют, непонятно. Кто проснется? Что это значит? И вообще, какой смысл рекламировать то, что нам, простым людям, непонятно? – Ну, наверное, - авторитетно согласился старший следователь Ляшенко. – Кажется, это чай такой. Дорого стоит, мало покупают, вот они и решили интриги нагнать на ровном месте! Думают, что все прямо бросятся за этим чаем после такой рекламы! Хоть бы пачку чая на рекламе нарисовали. Или что они там рекламируют.
– А! Так вы тоже, шеф, думаете, что это чай? Я тут ради интереса поспрашивал у парней. Некоторые говорят, что реклама чая. Но потом Курков, ну, этот, из 22-го кабинета, лысоватый такой, говорит, нет, не может быть эта чайной рекламой! Говорит, что давно висит. Временами пропадает на одной улице и появляется на другой. – Ну и что? Это же нормально для рекламы? – равнодушно произнес Ляшенко. – Оно то да! Но Курков говорит, что первоначально было «500 дней»! То есть, минимум полтора года этот «счетчик» работает! И табло это или баннеры такие же были с этой цифрой месяца два, а потом пошел отсчёт на уменьшение. Чё, зачем, почём - никому не понятно! Слишком всё необычно!
– Ну, это, да, странно, согласен! – слегка кивнул Евгений Витальевич, - Реклама чего может быть такой? Может, какая-то секта? – Во-во, шеф, вы прямо в точку! Онуфриев нам в курилке и говорит: - Вы все «пришлые», не местные, ни шиша-то вы про наш город не знаете! А Нильгири – это вообще самая древняя и самая популярная «городская легенда»! Говорят, что где-то под городом есть пещеры… Ну или шахты какие-то заброшенные древние. Типа катакомбы. И вот там, в катакомбах этих, в месте секретном запечатанном, этот самый Нильгири и спит многовековым сном. А когда он проснется, то и наступит конец света! Как вам, а ?! – Точно секта! Хватило нам этих иеговистов-адвентистов-мормонов, а тут ещё какой-то мрачный культ под боком формируется! «Свидетели Нильгири», блин! Куда катится мир! – И не говорите, шеф!
Для следователей было сюрпризом, что человек, пытавшийся проникнуть в VIP-палату, теперь лежит в той же больнице, в обычной палате на первом этаже. Вторым сюрпризом было обнаружить, что «неудачный вторженец» им хорошо знаком. – Да, вот этот, с загипсованной ногой, - сказал зав. отделением и указал на репортера. – Степашка, ты что ли?! – шумно воскликнул Влад, глядя, как репортер Беспалько испуганно сжался и натянул одеяло по самые глаза. Старший следователь Ляшенко ничего не сказал, так как закашлялся от неожиданности, подавившись мятным леденцом. Если бы ему было можно без последствий немножко подушить "вредоносную бестолочь", воображающую себя «гением журналистики», то он сделал бы это без секунды размышлений.
Степашку они знали, как "облупленного", так как он не только часто надоедал им с просьбами дать материал для статей, но и частенько оказывался в гуще каких-то мутных историй. Прокашлявшись, Ляшенко придвинул стул с кровати и с видом «удава, начавшего душить курицу», задал сакраментальный вопрос: - Гражданин Беспалько, вы опять взялись за своё? Из-за вас два следователя прокуратуры вынуждены мотаться по городу и отвлекаться от настоящего расследования преступления. И что нам с вами делать? – Понять и простить, да, Степашка? – заржал Старовойтов. – Мы тебя уже четыре раза отпускали без последствий, думаешь, и сейчас отмажешься? Как, Евгений Витальевич, будет «пятый раз», или репортер Беспалько «получит от закона по ушам» за "препятствие правосудию"?
Вместо ответа напарнику Ляшенко сверлил проштрафившегося репортера сердитым взглядом. –
