Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка (СИ) - Мила Ваниль

Тот исподлобья взглянул на Егора.

— Делай, как положено, — тихо сказал он. — Меня жалеть не надо. Только деревяшку какую или тряпку в зубы дай. Меня, видишь ли… с детства не пороли.

Егор хотел признаться, что «никогда», да вовремя вспомнил, что такого просто быть не могло.

Михайло понятливо кивнул. Егор обнажился до пояса и вытянулся на лавке. Странно, но страх отступил. Не иначе, как на адреналине.

«Надо, значит, надо».

Других работников Михайло разогнал, велев заняться лошадьми. Жорж маячил где-то позади.

«Ничего, вытерплю».

— Ульяна? А ты зачем пришла, душа моя? — удивленно спросил Жорж. — Я же сказал, что сам за всем прослежу.

— Нет уж, — твердо ответила ему Ульяна. — Это мой человек.

Егор похолодел. К такому он точно не был готов! Терпеть боль и унижение… в присутствии женщины? Да еще так похожей на Янку!

«А это тебе за то, как унизил ее…» — шепнуло подсознание.

На спину упали брызги с мокрых розог. Егор вздрогнул всем телом, стиснул зубы и крепко зажмурился.

К стыду своему, сознание Егор потерял, сбившись со счета ударе на сороковом. Очнулся, когда Михайло вылил на него ведро ледяной воды. Он же распутал узлы на ремнях и помог подняться.

— Дойдешь сам, аль проводить? — сердито поинтересовался он.

— Сам… — Егор отказался от помощи, чтобы не выглядеть еще более жалким.

Он и рубаху накинул, морщась от боли. Спину жгло огнем.

— Я хоть… не орал? — спросил он у Михаила.

— Не… — Тот отрицательно качнул головой. — Сомлел, и все. Барыня кричали, да так страшно, что барин ее в дом увели. Силой, правда.

Час от часу не легче!

— Займись лошадкой, — напомнил Егор. — Доложи потом, что узнал.

— Егор Лексеич, вы это… зла не держите… — пробормотал Михайло, опустив голову.

— Да иди ты! — отмахнулся Егор. — Мы с тобой в одной упряжке. Подневольные.

— Да то ж верно, — согласился Михайло.

Силы свои Егор явно переоценил, однако до комнаты добрался, изображая твердую походку. За Ульяну беспокойно было. Коли не привычна к такому зрелищу, отчего в конюшню пришла? Не могла же онавсерьез переживатьза какого-то там холопа?

Растянувшись на кровати, Егор пожалел, что под рукой нет анальгина или чего покрепче. Может, кого из дворовых попросить самогоном разжиться? Забыться бы хоть ненадолго…

— Егор Алексеевич…

В дверь поскреблись, и в комнату проник Василь. Нос красный, глаза опухшие.

— Интересно получается… — Егор не удержался от язвительного замечания. — Пороли меня, а ревел ты. Не стыдно сопли на кулак наматывать? Не младенец же.

— Стыдно, — кивнул Василь и хлюпнул носом. — Простите меня, Егор Алек…

— Цыц! — прикрикнул на него Егор. — Если за этим пришел, поди вон.

— Не, я принес тут… — Василь развязал на столе узелок, что до этого держал в руке. — Промыть и смазать.

— И откуда такая благодать?

Не то чтобы Егор сильно разбирался в травах, но надеялся, что не угробить его хотят.

— Софья дала.

— Софья?!

Егор напрягся. Эта и яду могла подсыпать в снадобья, воспользовавшись удобным случаем.

— Да. Она сестра моя… старшая…

Егор застонал, сгребая под голову подушку.

— Ладно. Помру — это будет на твоей совести, — сказал он.

— Да что вы такое говорите! — возмутился Василь.

Он помог Егору снять рубаху и поцокал языком.

— Что? Все плохо? — спросил Егор.

— Не… Но крови много. Больно будет, Егор Алексеевич.

— Потерплю.

Оказалось, что выполнить обещание… сложно. Егор кусал подушку, но все же стонал, пока Василь обрабатывал просечки каким-то едким отваром. Зато после стало легче, и даже боль отступила.

— Вы куда это? — Василь удержал Егора, когда тот попытался встать. — Лежите.

— Не могу. Дел много.

— Всякому поротому хоть день дают отлежаться, — возразил Василь. — Я Софью попрошу зайти, ей передайте, что срочно сделать нужно.

Егор не удержался, хрюкнул в подушку. Добилась все же своего вредная баба! Ладно, за день, небось, революцию не устроит.

— Она знает, что нужно делать, — ответил он Василю. — Ты вот что… Разузнай потихоньку, через дворовых девок, как там Ульяна Дмитриевна. Слышал я, ей плохо стало.

— Разузнаю, — пообещал Василь. И, уходя, обернулся в дверях и тихо произнес: — Спасибо.

Глава двадцать пятая, в которой героиня мучается угрызениями совести

Нюхательные соли не помогли.

Ульяна попросту забыла о них, едва зашла на конюшню. Происходящее казалось ей жутким сном. Гнев вспыхнул — и растворился без следа. И теперь она искренне не понимала, как могла отправить Егора на наказание.

Это ошибка. Чудовищная ошибка!

Но и вмешаться, остановить порку, Ульяна уже не могла. Какая-то неведомая сила намертво запечатала ей рот и сковала члены. Она не слышала, что говорил Жорж, не видела, что творится вокруг. Только свист розог звенел в ушах, а взгляд был прикован к обнаженной спине Егора, покрывающейся багровыми рубцами и капельками крови.

А после все, что копилось внутри, вырвалось наружу диким звериным воплем. Ульяна бросилась к лавке, чтобы остановить экзекуцию, закрыть Егора телом, но Жорж успел схватить ее и вынес из конюшни, не обращая внимания на крики. Ульяна сражалась с ним, как взбесившаяся кошка.

И проиграла.

Жорж занес ее в дом, а там и помощь подоспела. Тетушка Марфа плеснула воды в лицо Ульяне, и истерика закончилась бурными рыданиями. Благо все же не при Жорже и слугах. Тетушка увела ее в спальню и там отпаивала какими-то пахучими каплями.

— О-хо-хо… — вздыхала она. — Ульянушка, девочка моя, нельзя же так…

— А как можно? Как? — цедила сквозь зубы Ульяна. — Зря я согласилась! Я их предала…

— Так ты по всем крепостным убиваешься? Не по управляющему?

— На его месте мог быть Василь! Или кто-то другой! Я так не хочу! Не хочу! Не буду!

Тут Ульяна несколько кривила душой. В доме князя и раньше секли крепостных, но она впервые так переживала из-за собственного бессилия. Потому как испытывала к Егору симпатию, в коей даже себе стеснялась признаться.

— А не хочешь — замуж выходи, — отрезала тетушка. — За хорошего человека. Вот, хотя бы, Лев. Сходишь в гости, посмотришь, как они к крепостным относятся. Коли он разделяет твои взгляды, поддержит и твои причуды.

— А как же любовь? — всхлипнула Ульяна.

— Так тебе по любви надо? — усмехнулась тетушка. — Многого хочешь, милая.

— Разве так не бывает? Чтобы и по интересам, и по любви…

— Бывает, — вздохнула она. — Но редко. И если уж выбирать, то того, кто тебя любить будет. Тебе Лев не приглянулся, что ли?

— Я не спешу замуж, — ответила Ульяна.

— И зря. Как замуж выйдешь, тебя в покое оставят. Сама знаешь,