Не желаю быть королевой (СИ) - Тихая Елена
Ладони на моих руках стали неожиданностью. Почему-то мне показалось, что он отошёл или отвернулся.
– Так ты полночи будешь возиться, – проговорил Татинкор. И ведь я знала, что надо промолчать, что он хочет помочь, но почему-то стало обидно.
– Воспитанный мужчина и подождал бы.
– Воспитанный мужчина… – сквозь зубы, как мне показалось, проговорил он, – В следующий раз, когда соберётесь путешествовать вдвоём, конечно, берите воспитанного мужчину, а не беспризорника.
С последним словом юбка упала на мои ноги. А я почувствовала, будто меня ударили.
– Татинкор, я не это имела в виду. Простите. Я просто очень волнуюсь, – вскочила я на ноги, но мужчина стоял ко мне спиной.
– Я понял. Ложитесь, – кинул он мне, развернувшись вполоборота.
– А… мы опять на «вы»? – я не придумала, что ещё я сказать. Такое ощущение, что он стену выстраивает вокруг себя – или только от меня.
– Ложитесь, Лефания. Так будет правильно, – кинул и ушёл.
Я же плюхнулась на его пиджак, чуть не отбив попу. Мне просто физически хотелось реветь. В голове билась его фраза: «Так будет правильно», эхом разносясь в непутёвой головушке. Почему я не промолчала? Зачем сказала гадость? Почему правильно – это совсем не то, чего хочет сердце?
И всё-таки я расплакалась. Тихо уткнувшись носом в его пиджак, вдыхая его запах, уже смешавшийся с запахом прелых иголок и земли. Вдруг стали вспоминаться наши с мамой разговоры о том, что нужно не только не идти на поводу у эмоций (она приводила примеры из своих отношений с отцами), но и обдумывать слова. Она говорила, что одни и те же слова разные люди воспринимают по-разному, примеряя на себя и принимая на свой счёт.
– Ты должна думать не только о себе и своих чувствах во время разговора – любого разговора с любым человеком, особенно тяжело это с любимыми и близкими, – но и о том, с кем говоришь. Разные характеры, различный жизненный опыт и эмоциональные переживания – всё это накладывает на человека свой отпечаток. И то, что для одного будет неважно или безобидно, для другого может стать поводом для сомнений, переживаний и даже комплексов.
– Как от одной фразы может получиться комплекс? – не понимала я тогда.
– А вот так. Возьмём Фроста. У меня ушло несколько лет, чтобы он перестал переживать о своём шраме и наконец-то понял, что для меня это неважно. А ведь ему всего лишь несколько раз женщины высказали за шрам, а потом он сам стал замечать, что при виде него кривятся. Для молодого и красивого мужчины такое отношение стало ударом. И он на десятки лет закрылся от всех, лелея обиду и комплекс отвергнутого мужчины. А если учесть, что рядом рос весь такой красивый и обаятельный Милон, пользующийся бешеной популярностью у дам, то можешь представить, как Фросту было больно. От этого он ещё больше закрывался и отдалялся.
– Отец до сих пор косо смотрит на окружающих.
– Есть такое, – улыбнулась мама, – но не на нас. Со мной, с тобой, братьями и семьёй он открыт.
Тот разговор сейчас просто издевательски воспроизвёлся в памяти. И ведь я не поняла главного, что пыталась мне объяснить мама. Слова могут очень ранить и испортить отношения на долгое время. И именно это я и сделала сегодня. Одна фраза, а мы снова на «вы» и «так будет правильно».
– Завтра будут красные глаза и нос. – Вдруг я почувствовала его всем телом. Татинкор прижался ко мне со спины, обнимая.
– Неважно. Мы же в лесу. Максимум белок напугаю, – прохрипела я. – Прости меня. Я не считаю тебя невоспитанным. Ты замечательный, сильный, умный, заботливый…
– Ш-ш-ш, – перебил он меня. – Захвалишь. Я тоже вспылил. Прости, пожалуйста.
– Ты больше на меня не обижаешься?
– Нет. Давай спать. Завтра будет очень долгий день. – И он вдруг поцеловал меня в макушку. Так мама делает. Вот так вот. Как ребёнка, а не любимую девушку. Может быть, я и заслужила. Нечего вести себя как ребёнок, тогда и относиться будут иначе.
Проснулась я оттого, что моего плеча касались, нежно, но настойчиво будя.
– Лефания, пора.
Я лишь кивнула, огляделась вокруг, поняла, что умыться не получится, вздохнула и с кряхтением старой бабки поднялась. Вы просто не представляете, как неудобно спать на земле. Хорошо ещё, что дождя нет или просто сырости.
Из утренних процедур было только одевание. Умыться негде, а завтракали мы корнеплодами прямо на ходу, запивая озёрной водой из его фляги.
– Куда мы идём? Ты так уверенно двигаешься, – не удержалась я от вопроса.
– Из расщелины я заметил небольшое пятно в лесу. То есть место, где нет деревьев. Да, это может быть что угодно: и простая поляна, и овраг, и очередное озеро. Но я надеюсь, что там деревня или поселение для рабочих. Это было бы идеально, потому что до тех башен, что были видны, очень далеко, дня четыре пути, не меньше. А у нас с тобой ни еды, ни воды, ни направления движения. Конечно, если мои надежды не оправдаются, мы пойдём к башням. Другого ориентира я просто не вижу, но будет трудно.
– А как же звери? Они не могут не водиться в лесу.
– Ты забываешь, что я маг. Да, котелок сделать не могу, еду из воздуха тоже, но уж зверей отогнать…
– Прости, я не сомневаюсь в твоих силах.
Шли мы пару часов всего. Лес, тишина и только наши шаги. И вдруг стали появляться те самые белки. Они прыгали с ветки на ветку. Между стволов вдалеке тоже кто-то прошмыгнул.
– Мне кажется, что мы приближаемся к водоёму, – озвучила я свои мысли.
– Животные появились, – довольно улыбнулся Татинкор, – да. Но для нас это и хорошо, и плохо одновременно.
– Почему плохо? – нахмурилась я.
– Потому что там, где живут люди, столько животных не бывает. Ну хоть запас воды пополним. Может, ты ещё чего съедобного найдёшь. Я бы поймал кого.
И он оказался прав. Мы пришли к ручью шириной не более метров трёх, но с ледяной водой. И никаких признаков людей. Зато я увидела лося. Такой большой, красивый, с рогами-лопатами. Он стоял чуть в стороне на другом берегу ручья и пил. На нас он посмотрел, выпрямившись сначала, и даже ноги поставил как-то иначе. Но Татинкор присел на берегу, чтобы набрать воды. Я же смотрела на лося во все глаза. Немного постояв, животное опять наклонилось к воде, но вскоре ушло.
– Никогда лося не видела? – спросил Татинкор с улыбкой.
– Нет, – выдохнула я с сожалением, что животное ушло.
– Мясо у него невкусное. Ну, мне не понравилось, – пожал плечами Татинкор, просто убивая моё впечатление. Мгновенно по телу пробежали мурашки, и всю меня передёрнуло.
– Ты убивал лосей?
– Я? Нет, но есть как-то пришлось.
В итоге мне рассказали о походах и практиках магии на природе, о том, как их отправляли группами по пять человек с котелком, ложкой, ножом, флягой. И было это одно на всех, даже ложка. Сначала я удивлялась суровости, но потом поняла, что мальчишкам это понравилось (пусть и потом) и было крайне полезно. Мне даже взгрустнулось, что у меня не было таких событий.
– И чего это ты расстроилась? – улыбался он, и будто солнышко выходило – так менялось его лицо.
– Просто мне ничего такого не вспомнить, – пожала я плечами.
– Тебя берегли. Но ты сама исправила эту оплошность, – пошевелил он бровями.
– Эй, – возмутилась я, хлопнув его слегка по плечу, – я не специально.
– Вот потому и берегли. Тут не специально угодила не понять куда, а что было бы, задумай ты это нарочно?
– Я бы подготовилась, а не вот это всё.
Ручей мы давно покинули, Татинкор держал направление, я же просто шла с ним. Мы и дальше много разговаривали. Выяснили, что его научили ловить рыбу и животных, их он легко может приготовить в походных условиях, более или менее может ещё ягод набрать. А всё потому, что не сильно в них разбирается. И признался, что не хочет отравиться по глупости. Слышать признание слабости от сильного мага и просто мужчины было непривычно. Ведь обычно мужчины самые-самые, всё могут, всё умеют и ни перед чем не останавливаются.
Глава 18
Целый день мы шли. Разговаривали в основном обо всём, что видели вокруг. Я рассказывала о травах, растениях и даже о деревьях, он – о встреченных животных и истории, с ними связанные. Было легко и интересно. Только когда он захотел убить зайца, я не дала. Знаю, что глупо, я никогда не отказывалась от мяса, ем его с удовольствием, но сейчас что-то внутри изменилось. Мне было безумно жаль зверушку. Пушистый хвостик и ушки только мелькнули меж деревьев.
