Четвертый кодекс - Павел Владимирович Виноградов
— В смысле?
— В смысле, что ты подсунул мне кальку своего имени, — Лев опять захохотал. — «Знатного рода мужчина» — буквальный перевод имени Евгений. А «его семья зовется», то есть, носит фамилию... Какую?
— ...
Евгений произнес в прокуренное пространство каморки несколько очень сильных слов.
— «Священный каменный круг». Кромлех! — договорил он за Льва.
— Вот именно, — продолжал посмеиваться тот. — Но признайся, что ты хотел меня разыграть — майя уж точно не стали бы твое имя записывать.
— Точно, поймал, — машинально ответил Евгений, пытаясь осознать свалившееся на него невероятное открытие.
Ему стоило больших усилий перевести разговор в другое русло, незаметно убрав листок со стола. Впрочем, было уже поздно, и вскоре Лев, покачиваясь, отправился восвояси.
А Евгений остался наедине с чем-то огромным и необъяснимым.
* День мертвых (исп.)
9
Кодекс Кукулькана. Перевод Евгения Кромлеха
Пишу я, владыка-жрец Кукулькан, в день 9.8.11.6.10, и 13 Ок, и 18 Кех, тебе, [знатного рода мужчина, его семья зовется священный каменный круг].
Я — это ты. Ты сын мой и отец. Порожденный тобой, я тебя наставляю.
Я Кукулькан, я [знатного рода мужчина, его семья зовется священный каменный круг].
Сейчас ты не я, но мной станешь.
Ты, [знатного рода мужчина, его семья зовется священный каменный круг], придешь через изнанку мира, сквозь [вагину или великую перепонку перехода], где [рот колодца колдунов воды].
Ты уйдешь к [богу] Болон Йокте, где нагваль.
Ты будешь один.
Я не был один. Я плавал в воде. Она плыла со мной. Ягуарунди-женщина, ее зовут женский грот.
Иш-Таб забрала ее.
О, моя жена. Я плачу.
Скажу сыну, чтобы написал это [для нее] в моей гробнице.
Тебе не избежать Болон Йокте, но ты противься неизбежному. Приди назад и круг нарушь.
Нагваль хочет взять тональ.
Я помню тональ, я помню нагваль. Я помню круг.
Чтобы ты помнил круг, пишу тебе это.
Прочеркни круг крестом.
Бойся орла. Бойся орла.
[Знатного рода мужчина, его семья зовется священный каменный круг], это понял [пума этой земли, сын писцов]. [Форма приветствия] ему.
Не бойся орла.
Евгений Валентинович Кромлех. Мексика. Чичен-Ица. 2 ноября 1990 года
Приходилось принять немыслимое — то, что в документе, которому тысяча четыреста лет, написано его имя. Что это письмо, адресованное из прошлого ему самому. Хотя на самом деле это было не самым трудным — Евгений слишком часто встречался в своей жизни с невероятным, чтобы сразу же отбрасывать мистические объяснения.
Да и в мистике ли было дело?.. Он понимал, что свойства времени не познаны и бесконечно сложны. Конечно, «машина времени» — это фантастика, которую он, впрочем, тоже любил почитывать на досуге. Но кто поручится, что время не может повториться или пойти назад?
Принцип Шерлока Холмса — отбрось все невозможное, и оставшееся будет истиной. Какой бы невероятной она ни была. Кромлех поступил именно так.
Значит, это письмо действительно ему. Дополнительным доказательством была предпоследняя фраза. Львы в Америке не водятся, а вот пуму там часто называют горным львом. То есть, в кодексе содержалась прямая просьба передать привет Льву, сыну писателей... Чего Кромлех, кстати, так и не сделал, и чувствовал за это вину.
Итак, человек по имени Кукулькан, жрец-правитель, названный в честь бога — пернатого змея, одного из создателей мира, написал кодекс 2 ноября 604 года. Если верить Кукулькану, а не верить ему у Кромлеха причин не было. И этот самый Кукулькан утверждал, что он, Евгений Кромлех, придет куда-то через некую изнанку мира.
Для ЕВК миновали долгие годы раздумий и изучения майяской цивилизации — заочного изучения, поскольку Кромлеха не выпускали за границу. Его благонадежность и лояльность советской власти была под большим сомнением, он вообще иной раз думал, что в компетентных органах попросту не понимали, что с ним делать. Но теперь Евгений знал все, что было возможно, о сенотах и лабиринте заполненных водой пещер под Юкатаном — гидросистеме, на которой возникла цивилизация майя.
Так что документ гласил, что он войдет куда-то через эти самые пещеры — «изнанку мира». Причем, в определенном месте, ибо фраза «рот колодца колдунов воды» обозначало город Чичен-Ица. Вероятнее всего, речь в документе шла о расположенном там Священном сеноте — неподалеку, кстати, от пирамиды бога Кукулькана...
Это знание окрасило предшествующие годы неким грозным ожиданием. Евгений ни на минуту не усомнился в том, что надо сделать именно так, как написано в кодексе. А как иначе? Конечно же, он сделает все, чтобы попасть на Юкатан, погрузиться в сенот и войти... Куда?
Болон Йокте обозначал Марс. Очевидно, это указание на какие-то астрологические обстоятельства — майя без них не могли жить, все свои действия сверяя с движением звезд и планет.
Иш-Таб, богиня самоубийства, сидящая на ветвях Древа жизни и препровождающая души самоубийц в Шибальбу?.. Майя почитали суицид доблестью, но это мало что давало для уяснения, к чему она там был упомянута.
А вот «великая перепонка перехода», она же почему-то вагина... Кромлех не был уверен, но каждый раз, когда он перечитывал эти слова, в нем вспыхивало воспоминание из юности: огненно пульсирующая багрово-оранжевая клякса, разлившаяся в центре совершенного мрака. И вспыхивающие в мозгу слова: «Ненго», «Двери», «Мембрана».
Эти слова все прошедшие годы звучали и в его странных снах, когда он раз за разом оказывался перед огненным входом в неведомое, рвался туда, но всякий раз просыпался в самый последний момент.
Он называл ЭТО Мембраной — за неимением лучшего названия. Когда попадет туда, станет видно, что это такое. А что он туда попадет, Кромлех не сомневался ни на минуту.
...Луну скрыли тучи, и сразу же на сельву рухнул мрак. Настало безмолвие — почему-то разом примолкли цикады и ночные птицы.
Кромлех пошевелил горящие в костре ветки пеналом от рукописи и
