Холодный мадригал Селены - Владимир Альбертович Чекмарев
Глава 38
Черный город
Этот город производил странное впечатление… он казался и жилым, и не жилым одновременно. На улицах горели фонари, в некоторых окнах был свет, но нигде не было ни живой органики, ни работающей техники, кроме полностью автоматизированной электростанции.
На улицах и площадях были видны следы боев, в виде бесчисленных черепов, обломков пластика рядом с ними и подбитой техники напоминающей по типу наш тягач. Судя по всему их деструкторы работали в бою в режиме «металл».
У местной электростанции был соответствующий искин. Аватара данного искина представляла собой некоего гнома-электрика в стиле стимпанк. Этот искин и рассказал нам своеобразную историю этого города…
Данное поселение обнаружили техники монтирующие периферию Станции. Это была лаборатория изгоев, которые занимались экспериментами с робототехникой и они создали те самые «Черные колпаки», причем жители города именно так называли и себя. Это была некая секта технократов, одержимая идеей мира Техно, естественно под своим руководством. Но когда они создали армию технических воинов, то роботы, не мудрствуя лукаво вырезали своих хозяев, а потом попытались начать экспансию, но когда в их аккумуляторах кончились заряды, они впали в спячку. Но тут на этот город наткнулась пара техников Станции, которые состояли в романтических отношениях не одобрявшихся их семьями, так сказать Лунные Монтеки и Капулетти. У них были друзья с такими же проблемами (у цивилизации строителей Станции, были очень сложные сословные отношения и правила). Молодежь устроила себе тут секретное поселение, а учитывая, что все они были технари, проблем с оборудованием не было, они даже искин для электростанции надыбали, ну и сваяли очень неплохие Каптерку и Караулку. Но тяга к экспериментам сыграла с ребятами плохую шутку, они оживили Черных колпаков и роботы сразу же принялись за геноцид. У технарей были тягачи с деструкторами и они приняли бой, но все в нем сложили головы. Оставшиеся целыми Черные колпаки, ушли в рейд и не вернулись (видимо это и был уничтоженный нами обесточенный отряд у «колхозных» ворот). А потом свершилась Катастрофа и искин на сотни лет остался в одиночестве, поддерживая электросети города. Перед самой катастрофой к нему приползли на перезарядку несколько Колпаков, но учитывая то, что они теперь в реестре искина числились, как враждебные формы, он их попросту коротнул в процессе зарядки. Благодаря этому мы с Мей смогли наконец ознакомится с устройством этих пресловутых Колпаков, а устройство было страшненьким… На гусеничном шасси под стальным шлемом пребывала самая натуральная голова профессора Доуэля*, вмонтированная в модуль жизнеобеспечения, учитывая то, что внешность этих кадавров была лишена индивидуальности, было ясно, что это плоды некоего инкубатора, который мы и нашли на окраине города, в лабораторном комплексе. Мы задержались тут на три дня, для того, что бы методично выжечь всю местную научно-техническую базу. Я решил оставить тут только жилую часть, электростанцию и Каптерку с Караулкой. Каптерка кстати была полностью укомплектована согласно знаменитой Сталинской книге «О вкусной и здоровой пище» 1952года. Особенно меня поразил банкетный стол прямо с картинки (под стазисом конечно). Мы за ним обедали и ужинали все эти дни. Ну и деликатесов на свой камбуз прихватили и досыпали энергетических капсул от щедрот искина. Нет у нас конечно был хороший запас оных, но как говаривал старшина Тарасюк из моей прошлой жизни — «Назвать обойму лишней, это преступление»
Ну и снова мы отправлялись в поход.
«Голова профессора Доуэля»* — научно-фантастический роман советского писателя-фантаста Александра Беляева. По сюжету, парижский профессор-хирург Керн, в глубокой тайне проводит успешные работы по оживлению человеческой головы.
Глава 39
Музыкальная шкатулка
В Каптерке Черного города, помимо сталинских деликатесов, в разделе кухонных аксессуаров, был шкаф с акустическими музыкальными модулями, заряженными советскими песнями, что меня уже почти не удивило… Безусловно, создатели Станции повернуты на истории моей Земли и в частности на Советском периоде. Что интересно, советские песни тут были те же, что и у нас в двадцатых-тридцатых годах и местные китайские товарищи эти песни вельми уважали. Мей раскопала в фонотеке «Слушай товарищ» и самозабвенно подпевала ей по русски и тут я не удержался и пропев…
'Белой акации гроздья душистые
Вновь аромата полны,
Вновь разливается песнь соловьиная
В тихом сиянии чудной луны!'
выдал ей историю этой песни…
Вещь называлась «Известный цыганский романс», а авторы ее были неизвестны.
Романс стал безмерно популярным, и пели его самые знаменитые певцы и певицы того времени: В. Панина, Н. Северский и другие. И естественно, повсеместно звучали эти слова с граммофонов и патефонов.
Но тут грянула Гражданская война и мирный романс, стал негласным гимном воюющих сторон.
Белая акация армии Деникина звучала так и про рабочих, как вы понимаете, там упоминалось глухо:
'Слышали деды — война началася,
Бросай свое дело, в поход собирайся.
Мы смело в бой пойдём за Русь Святую
И как один прольём кровь молодую…'
В РККА это звучало естественно иначе…
'Слушай, рабочий, война началася:
Бросай своё дело, в поход собирайся!
Смело мы в бой пойдём за власть Советов
И как один умрём в борьбе за это…'
Мистика Истории — лирический любовный романс стал одновременно маршем Белой армии и Красной Армии, лиризмом отнюдь не грешивших.
Такая вот получилась белогвардейско-красногвардейская песня, с разными словами, но одной душой. Не правда, что когда грохочут пушки, музы молчат. На окровавленной траве полей сражений, белые цветы хорошей музыки, отнюдь не редкость.
Бедная Мей аж всплакнула, а Остапа, как говорится понесло…
Я нашел в фонотеке Полюшко-поле, а потом рассказал своей подруге-меломанке о том, что автор этой
