#Бояръ-Аниме. Пожиратель - Алексис Опсокополос
— Общее построение, курсантам велено явиться в полном составе.
Ну вот, кажется, и началось.
— Что ж, видимо, продолжим занятие позднее, — легко пожала плечами Анна Леонидовна. — Господа курсанты, на выход!
И пока мы строились, чтобы в очередной раз направиться на плац, сама Васильева собиралась вслед за нами. Видимо, общее построение и для преподавателей тоже является поводом собраться. Курсанты проводили фигуристую преподавательницу жадными взглядами, когда она обогнала наш строй и первой покинула помещение.
— Курсанты! На плац! — привычно рявкнул сержант.
Снаружи оказалось, что общее построение действительно общее. Не знаю, сколько в действительности народа собралось, однако на первый взгляд никак не меньше двух-трех сотен. Были здесь и учащиеся других курсов, и их преподаватели, и рядовые сотрудники академии.
Курсантов выстраивали по убывающей — первыми стояли будущие выпускники, а для нас, слушателей подготовительных курсов, нашлось место в самом хвосте. Однако так даже лучше — можно немного расслабиться за спинами старших.
Напротив студентов уже установили небольшую трибуну, возле которой что-то между собой обсуждали несколько мужчин. Среди них я заметил Верещагина. К ним же подошла и Анна Леонидовна.
Сергей Валерьянович что-то негромко выговаривал обрюзгшему седому мужчине в белом костюме тройке. Тот слушал внимательно, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять — Верещагина он на самом деле не слышит.
— Смирно! — наконец, пронеслась команда, и студенты вытянулись в струнку, пожирая глазами начальство.
Мужчина в белом костюме поднялся на трибуну в полной тишине и обвёл своих подопечных взглядом. Только сейчас я сообразил, что перед нами выступает директор военной академии. А так как должность у него сугубо административная, то и формы он не носил. Впрочем, я не уверен, что она бы на него налезла, слишком уж он стремился к идеальной форме шара.
— Здравствуйте, господа курсанты! — произнёс директор в микрофон, установленный на трибуне.
Отвечать требовалось по уставу, так что несколько десятков разом кричащих глоток ударили по ушам. При этом старшие курсы ревели так, что нам было достаточно только рот открывать.
— К сожалению, я вынужден сообщить вам крайне тревожные вести, — заговорил директор, и я как никогда сильно за сегодня почувствовал боль в груди. — На территории нашей славной военной академии произошло чрезвычайное происшествие, каких не случалось уже несколько лет. Сегодня ночью трое студентов были избиты до крайне тяжёлого состояния. Это вопиющее нарушение нашего устава, и оно не останется безнаказанным!
Ну вот и всё, подумал я, глядя на директора. Приплыли.
Глава 8
Люди на плацу ждали продолжения, но директор профессионально выдерживал паузу. По рядам выстроенных студентов прошлись шепотки, народ успел обсудить ситуацию. Судя по доносящимся до меня обрывкам разговоров, никто не связал мой будущий поединок с Лисицким и избиение трёх человек.
Я стоял спокойно, уже смирившись с тем, что сейчас глава академии назовёт моё имя и меня отсюда выпрут. Жалко, конечно, но не сдаваться же мне было на милость боярича, попутавшего берега? К тому же такой возможности мне никто и не собирался предоставлять — ночью меня пришли бить, ломать, наказывать. А это никак не входило в мои планы.
Может, Лисицкий и урождённый аристократ, но и я себя не на помойке нашёл и не позволю зажравшемуся мажору переходить границы.
— Сегодня ночью, — продолжил наконец-то речь директор, — трое наших курсантов, участвовавших в драке, попытались самовольно покинуть территорию академии, чтобы тайно получить медицинскую помощь на стороне и скрыть факт драки. Охрана задержала их, сейчас все они находятся в лазарете и получают квалифицированную медицинскую помощь. Эти курсанты пока не признались, кто их так сильно покалечил, но это вопрос времени. Скоро мы будем знать имена всех, кто участвовал в той драке. За серьёзное нарушение дисциплины пытавшиеся покинуть территорию академии участники драки будут отчислены. Мы уже нашли место, где произошла драка, однако камеры были отключены, и установить, кто избил трёх студентов третьего курса, не представляется возможным.
Директор выдержал небольшую паузу и, театрально подняв большой палец правой руки, добавил:
— Пока не представляется возможным! Но мы не оставим это дело и выясним, кто устроил побоище на территории нашей академии, нарушив её устав. Как я уже сказал, это лишь вопрос времени!
Я усмехнулся, чувствуя, как напряжение понемногу отступает.
Хрена с два вчерашние громилы заговорят. Им ведь тогда придётся сдать боярича, как организатора, а этого они себе позволить не могут. Выгонят их теперь по-любому, но пока они молчат, Лисицкие их явно не бросят и, возможно, окажут поддержку за пределами академии. А вот если они проболтаются, и вместе с ними из академии и боярича выпрут с позором, будет уже совсем другой расклад.
Аккуратно пошевелив локтем, я прижал его к рёбрам. Знал бы, что там камеры не работают, действовал бы иначе. А повязку надо исхитриться наложить. Не самому же в лазарет топать? Впрочем, чтобы её наложить, надо было где-то найти материалы, чтобы её сделать.
— А пока что все свободны, — закончил свою речь директор и сошёл с трибуны.
Оживились сотрудники академии, выкрикивая команды, они развели толпу студентов по своим делам. Наш сержант тоже повёл нас обратно на занятия, но уже не к Анне Леонидовне, а на полигон.
Мы пришли на стрельбище. Вот только оружия нам выдавать не собирались — занятие-то магическое. Поджарый мужчина с жутким шрамом на подбородке, характерным для собачьего укуса, оглядел
