Князь Федор. Куликовская сеча (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич
Наконец, может, я и старомоден — но для меня женщина, это прежде всего потенциальная мать моих детей и будущая супруга.
И ее чувствами играть совершенно точно не стоит.
…- Ну что, братцы, покажем нашу удаль на кругу атаманов?
Шагающий по правую руку Алексей, облаченный в полный комплект начищенной по такому случаю брони, да накинувший на одно плечо щегольский, покрашенный в синий плащ, лишь многозначительно усмехнулся. Глаза пригожего лицом ратника маслянисто поблескивают — ну а что, жены же нет, из семьи только мать да сестренка! Вот и выцеливает среди встречающихся нам по пути девок да вдов кого посимпатичнее… Хлынов может и Тортуга — но только по смыслу. А на практике — обычный русский городок, не очень и большой, не шибко ухоженный… Но церковь есть, несколько теремов, что срубили себе купцы побогаче да самые успешные ушкуйники. Избы попроще для простых жителей, кузницы, ремесленные мастерские, большое торжище и вечевая площадь, пристань с вытащенными на берег, припорошенными снегом судами… Не так их, кстати, и много.
Разве что нет князя — нет и княжьего детинца, не говоря уже о полноценной крепости. Ну, так ушкуйникам крепостные стены еще не скоро потребуются — а уж когда потребуются, то от войска Даниила Щени они все одно не спасут…
Хотя большую часть пятнадцатого столетия помогут Вятке сохранить независимость.
Конечно, это не стольный Новгород с его каменным кремлем и прочными деревянными стенами, с каменными же храмами и теремами, первым на Руси водопроводом (если не ошибаюсь, существовал уже в одиннадцатом столетии), монументальным мостом через Волхов — и выложенными деревянными плахами мостовыми! Хорошо бы посмотреть на Новгород воочию… Да вроде как и не с руки мне заворачивать в столицу вечевой республики. Так что можно и в Хлынове погостить…
Ничего не вымолвил и Михаил — более серьезный и собранный, рослый и широкоплечий, он-то как раз давно женат, к вящей грусти встречающихся на его жизненном пути девиц и вдов. Этот лишь холодно сверкает глазами — пусть и без вызова, но с полной уверенностью в своих силах. И, пожалуй, не особенно-то и скрытым во взгляде чувством собственного превосходства мой второй ближник (гридень, ага!) посматривает на собирающихся на круг ушкуйников… Последние, ясное дело, такой брони не имеют, да и статью им до елецкого богатыря далеко, и ратной выучкой — также наверняка не близко… И пожалуй, Миша все делает правильно. Если Алексей излучает этакую «ауру» беззаботности, то непоколебимая уверенность Михаила в себе лишь добавит мне лишних «баллов» на переговорах.
Зато сопровождающий нас на круг Путята тотчас негромко заметил:
— Ты княже, особенно не ярись. Ведь не на бой идешь, а разговаривать — и уговаривать. Это хорошо, что страха перед ушкуйниками в тебе нет… Но одно дело бояться — и показать это, дав слабину. Однако же удалью ратной бахвалятся напоказ, да первому свару затевать — это ведь совсем другое…
Я согласно кивнул, коротко ответив:
— Понимаю все, Путята Михайлович — и спасибо тебе за старания твои да за добрый совет! Даст Бог, уговоримся сегодня же…
Глава 12
На круг собрались не только атаманы, но и простые ушкуйники — или как их еще называют, повольники. Видимо от того, что в ряды вольных северных воинов нередко берут сбежавших или освобожденных холопов… Впрочем ратников в Хлынове сегодня не столь и много. Зима (только к первым морозам до Вятки из Ельца и добрался, верхами-то!), реки встали, и «речные пираты» подались по домам. Некоторые в Новгородские земли, иные же в Вятские веси и села, да небольшие городки — вроде Котельчина и Орлова. Иное дело, что решение будут принимать именно атаманы — коих на круг явилось четырнадцать человек, включая четверых приглашенных Путятой атаманов, уже покинувших Хлынов, но вернувшихся назад по просьбе влиятельного купца…
Всего же волжских пиратов собралось около пятисот человек. Сила немалая — но точно недостаточная, чтобы осуществить мою задумку. Хотя всего пять лет назад полуторатысячное войско ушкуйников разбило втрое большую рать воеводы Плещеева, захватило Кострому — а затем спустилось по Волге, собрав дань с Булгара, да в очередной раз разграбив ордынский Сарай!
Так или иначе, среди присутствующих на круге атаманов есть трое, кто имеет серьезное влияние среди ушкуйников, и может собрать более сильную рать — это Иван Ус, Федор Косой и Дмитрий Шуй. Что примечательно, прозвище каждого даны по внешним данным: Иван, как кажется, косит под летописного Святослава, брея подбородок и отращивая усы, Федор имеет всего один глаз (второй ожидаемо потерян в бою), Дмитрий — Дмитрий просто левша, отсюда и прозвище… В целом же — внешне ушкуйники не похожи на каких-то там грязных, вонючих и придурковатых внешне разбойников, чей образ зачастую рисуется в голове, когда думаешь о пиратах. Простые русские мужики, в большинстве своем не очень высокие, но широкоплечие, коренастые, в подавляющем большинстве своем русобородые да сероглазые. Единственное что — на круг явились хоть и без брони, в простых «свитах» (разновидность кафтана), но все при оружии. Большинство с пехотными секирами — оружием с чуть более массивным бойком, чек у кавалерийских «чеканов», зачастую с довольно широким лезвием, и внешне очень напоминающим секиры викингов загнутой вниз «бородой». Но есть и воины с кистенями (это когда к древку цепляют цепь, а к цепи крепят ударный груз, наподобие шипастого навершия булавы), и с трофейными татарскими саблями… Атаманы же все как один подвесили на пояса перевязи со статусными мечами.
Ну и взгляды окружающих меня ратников… Вот взгляды совсем иные, нежели чем у большинства моих дружинников, и уж тем более простых ополченцев, видимых мной на Куликовом поле. В глазах ушкуйников читается такое вольнолюбие и внутренняя свобода, такая уверенность в себе и даже дерзость… Неудивительно, что Вятская республика смогла сопротивляться натиску Москвы большую часть пятнадцатого века! Когда же последняя при Иване III собрала достаточно сил, чтобы крушить всех своих противников и подчинять ненадежных союзников да бунтарей, и открыто противостоять ей стало невозможно, большинство вольнолюбивых ушкуйников подались на юг. Кто-то ушел аж на Гребню, на Кавказ, или основав, или же сильно разбавив состав гребенских казаков, кто-то пиратствовал на Волге, кто-то подался на Дон… Где традиция морского разбоя ушкуйников возобладали, благодаря чему донские (а заодно и запорожские) казаки воевали в качестве морской пехоты века так до восемнадцатого, лишь со временем и ростом численности возродив свою легкую степную конницу.
И именно этот процесс я хочу ускорить.
— Здрав будьте, атаманы вольных воинов! Я, князь Федор Елецкий, прошу дать мне слово свое сказать, да выслушать речь мою.
Иван Ус, усмехнувшись, негромко, хрипловато заметил:
— Для того и собрались, чтобы послушать тебя, князь. Не томи, говори уже!
— Хах!
— Да-да!
— Говори-говори, мы послушаем!
«Зрительская аудитория» ушкуйников решила подзадорить меня легкими насмешками — кои я, впрочем, пропустил мимо ушей.
— Азак. Татарский Азак, в котором находится сразу два поселения фрязей, оба имеют каменные укрепления и оба именуются «Таной». Фрязи дали Мамаю очень много денег на наемников, надеясь на солидный доход с грабежа Руси. Такое нельзя оставить без возмездия…
Чуть более серьезный Шуй вопросил, несколько удивленно изогнув брови:
— И в чем же наш интерес? Коли Димитрий Донской хочет с фрязями поквитаться, так пусть собирает войско и идет в их землю…
— Верно говоришь, атаман. Но Димитрий Иоаннович так и хотел поступить, и в рати его перед Куликовым полем были проводники-сурожане, что могли довести нас до городов фрязей… Но больно много мужей легко в землю после сечи. Что же касается вашего интереса…
Я сделал короткую, несколько театральную паузу, одновременно с тем широко, многообещающе улыбнувшись, после чего воскликнул так громко, чтобы меня могли услышать как можно больше повольников:
