Колонисты Пандоры 2 (СИ) - Яманов Александр
Расчёт импланта показал, что при таком расходе, я вряд ли смогу подняться до четырнадцати тысяч метров. И эту проблему надо оперативно решать, либо не рисковать и возвращаться. Оставив баллоны у одной из дыр, проделанных червями, я вырубил поясные антигравы и направился по маршруту, приведшему меня в долину.
Сначала послышалось журчание воды. А через десять минут в туманной дымке, показался один из горных потоков, текущих с ледника.
Следы моего пребывания обнаружились, когда я перешёл через ручей. Возле очередного грота лежал обрывок комбинезона каторжанина. Спустившись на полкилометра ниже, я наткнулся на цель своих поисков.
Угнанный глайдер застрял между двумя каменными глыбами. Видимо, после столкновения с преградой меня выбросило с сиденья. И далее я продолжил спускаться самостоятельно. Активировав системы транспорта, мне удалось извлечь его из западни. Выглядел аппарат не очень. Защита сорвана. Весь помятый. Турбина сильно повреждена. Заряд батарей 12%. А силовой щит, вообще отказался включаться. Износ всех систем, достиг красной зоны. Бортовая нейросеть выдавала ошибки в навигации и требовала срочно отправить глайдер на ремонт.
Но аппарат всё равно функционировал. Даже на крутом склоне он держал горизонтальное положение и, хоть боком, но мог передвигаться вверх. Теперь поставленная задача виделась не такой уж невыполнимой.
Вернувшись к баллонам, я перенёс их к аппарату. Затем начался затяжной подъём. И снова глайдер показал себя с лучшей стороны. Конечно, он продвигался по заснеженным склонам очень медленно, преодолевая метр за метром, словно подъёмник. Но главное — я не топал пешком, расходуя кислород и насилуя организм.
На восьми тысячах метрах температура понизилась до минус 20°. Дышать стало труднее. Я решил сделать большой привал и отдохнуть перед штурмом высоты. Скафандр защищал от холода, а кислородная станция позволяла нормально дышать внутри, не поглощая дыхательную смесь из баллонов. В результате мне удалось спокойно поспать несколько часов.
Когда я проснулся, уже расцвело. В какой-то момент туман расступился, и я смог увидеть большую часть долины. Буйство зелени, не смогло скрыть следы первого столкновения дредноута с поверхностью. От жёлто-оранжевых болот в сторону города шли ровные борозды. Джунгли смогли частично скрыть следы приземления, но всё равно понятно, что здесь произошло много лет назад.
Ну а главным доказательством приземления космического корабля, был город зарканцев. В его облике угадывались контуры дредноута. Башенки плазменных турелей и центральное строение совета мудрейших образовывали единую конструкцию, развивающие последние сомнения в реальности произошедшего.
Усевшись на глайдер, я продолжил подъём. Склон не становился круче, но спускающийся справа ледник значительно расширился. По пути начали попадаться настоящие ледяные скалы.
На девяти тысячах обнаружились первые следы пребывания зарканцев. Две фигуры в красных скафандрах сидели за каменной глыбой. Рядом располагалось какое-то оборудование и остатки разорённого лагеря.
Не став останавливаться, я проложил подъём. На десяти тысячах метров каменную породу полностью покрыл ледяной монолит, в котором попадались огромные трещины, превращающиеся в разветвлённые торосы.
Далее пришлось постоянно останавливаться и выбирать более или менее нормальную дорогу. В процессе движения замечаю нечто явно рукотворное. Решив немного отклониться от маршрута, натыкаюсь на ещё один лагерь с занесённым снегом оборудованием и телами зарканцев, замёрзших в надувном боксе. А немного в стороне стоял настоящий боевой бот.
Он был точной копией робота, виденного мною в бункере космотехов. Мощные бронеплиты покрывали механический скелет. За широкими плечами виднелись занесённые снегом подвесы с вооружением. Бот стоял вертикально и на белом фоне был похож на статую рыцаря, замершую между ледяными скалами.
Подогнав глайдер поближе, я просветил замороженную железяку и обнаружил, что оболочка реактора теплее корпуса. Решив кое-что проверить, слезаю с глайдера и нахожу на правом манипуляторе точку цифрового взаимодействия.
Судя по серой индикации, процессор робота находился в неактивном состоянии. Но, несмотря на это, имплант вошёл во взаимодействие с зависшей системой.
Произошёл короткий обмен данными, и процессор бота начал обработку информации. Показатели количества энергии в разряженных накопителях робота колебались в пределах нуля, поэтому на нормальную работу систем её и не хватало. Несмотря на это запросы импланта были приняты, и бот неожиданно дёрнул правым манипулятором, стряхнув с корпуса ледяную корку.
И сразу процессор заработал стабильнее, установив прямой канал связи с имплантом. В информационном поле появился трёхмерное изображение огромного истукана. Рядом появился список, показывающий работоспособность всех систем и отдельных элементов сложной конструкции.
Судя по всему, длительное пребывание на минусовой температуре не разрушило цепочки взаимодействия между системами. Энергии не хватало, но сам бот был готов к работе. По моей команде процессор обнулил все накопившиеся команды и теперь ожидал новых директив.
Быстро изучив возможности робота, я не стал ничего придумывать и просто отдал приказ начать разогревать реактор. После этого сверхтяжёлое ядро вошло во взаимодействие с активными изотопами и начало вырабатывать энергию. Судя по показателям, реактор бота давно выработал свой ресурс. Но он по-прежнему мог выдавать мощность, необходимую для минимальных действий.
Понимая, что этого не хватит для нормального функционирования, я установил с процессором робота стабильный канал связи. Времени на оживления систем в ручном режиме не было. Поэтому я просто вернулся к глайдеру и продолжил подъём.
На двенадцатитысячной отметке обнаружились новые следы пребывания зарканцев. Из ледника торчали штыри с продетыми в них верёвками. Длинный ряд уходил в белёсую мглу, сквозь которую с трудом пробивался свет местного светила.
Выбрав это направление, я остановился на отметке в тринадцать тысяч над уровнем океана. Здесь поле ледника раздавалось в стороны, а покрывавшие его нижнюю часть трещины практически исчезли.
Батареи глайдера практически разрядились. Турбина надсадно чихала из-за разрежённой атмосферы. Но, несмотря на это, я был благодарен транспорту, позволившему переместить баллоны на такую высоту.
Кислородная станция давно перестала справляться с нагрузкой. И только подключение к баллонам позволяло дышать и поддерживать внутри скафандра нормальное давление.
Глайдер помог подняться ещё на пару сотен метров. В тот момент, когда белая мгла начала растворяться, превращаясь в ясное небо над головой, аппарат последний раз чихнул и устало опустился на ледяной склон. Значит, энергии в накопителях больше нет.
Зафиксировав глайдер колышками, я подсоединил один из двух последних баллонов к системе, и побрёл вверх, используя антигравитационный пояс. И уже через несколько минут вышел из тумана на открытый участок, освещённый яркими лучами Пандорского светила. Хорошо, что моё зрение автоматически реагировало на изменения света. Иначе можно было ослепнуть и закончить здесь свой путь.
Теперь я был над облаками. Окружающий пейзаж впечатлял. Молочное море расстилалось вширь, уходя вглубь континента. От горной гряды остались только снежные пики двадцатитысячников, торчавшие по бокам. Кроме этого, впереди виднелся соединяющий их перевал.
А ведь если преодолеть эти ворота, то можно спуститься с другой стороны гряды и оказаться дома. Шальная мысль заставила меня встрепенуться и вспомнить, зачем я здесь нахожусь. Осматриваю снежный простор и сразу замечаю странное пятно, находящееся на расстоянии километра.
При этом модифицированный глаз зафиксировал оптическую помеху, окружавшую обнаруженное место. Поняв, что это неспроста я направился прямиком к трансформирующимся отражениям. Подойдя поближе, радостно выдыхаю. Цель достигнута!
Вокруг оптической иллюзии валялись части оболочки космического лифта. Рядом располагалась похожая на кристалл голубая капсула. Она находилась внутри прозрачного контейнера с ручками. Именно капсула и создавала изломанные отражения в окружающем пространстве.
