«Колонист» - Поселягин Владимир Геннадьевич
– Скучал без нас?
Видимо это её глодало, но раньше поговорить мы не могли, слишком много народу в доме крутилось, сегодня редкий момент такого вот одиночества был. Сделав глоток чая, я задумчиво посмотрел на неё. Кстати, по чаю, в России довольно дорогой товар, доставляемый сухопутными купеческими караванами из Китая. Все морские порты России блокированы были, всё же страна воюет, вот и везут по земле. Цена соответственно резко скачет вверх. Однако семья Богдановых вполне обеспечена, чтобы закупать чай, так что в доме он был. И довольно качественный, я как гурман это чувствовал. Да и Мари, подсаженная с остальными девчатами на него за время нашей прошлой жизни, тоже его любила. И именно с мёдом, как и я. Одна ложка на стакан, не более. Сейчас же я несколько секунд смотрел на хозяйку приютившего меня дома и сказал:
– Да, этот момент ты правильно подметила. Я раньше всегда одиночкой был, а после пяти лет супружеской жизни уже не могу один быть. Отдыхал, путешествовал, потом за вами по следу шёл и чувствовал половину себя, второй половинки или половинок не было. Однако я крепился, у меня была цель найти вас. Сейчас, когда нашёл, это чувство одиночества навалилось с утроенной силой, и всё равно не могу пока для себя искать жену, как европейцу, к сожалению, мне полагается всего одна, я не могу найти свою половинку. Война. Воюя, зная, что она где-то там в тылу одна, я не могу. Моя половинка всегда должна быть при мне, чтобы я был за неё спокоен. Привык к этому за время нашей супружеской жизни и менять что-либо не хочу. А может быть, после войны соберусь и отправлюсь на Филиппины. Нравятся мне тамошние девушки. Вы с девчатами пример тому.
– Есть Ирия, Лана ещё замуж не вышла, – напомнила Мари.
– Нет, та жизнь померла, так померла. Тем более, как выяснилось, я очень ревнивый и после чужих мужчин снова вести с женщинами супружескую жизнь не смогу. Я это ранее понял, когда в Танжере узнал, что вас русские забрали. Правда, от чувства ревности я смог избавиться, просто мысленно сказал себе, что вы уже не мои жёны, Хан погиб, и всё, как отрезало. Я чувствую вас родными, но не жёнами. А жён всё же я действительно буду искать на Филиппинах, сейчас это решил. Осознал, что это лучший вариант. Не могу я уже с одной, мне это кажется противоестественным. Напридумывали глупые обычаи, на одного мужчину всего одну жену. Чушь какая.
Она посмеялась, и мы, сменив тему, стали обговаривать прощальный ужин, что Мари собиралась организовать, народу будет много. Общались мы без опаски, хотя слуги постоянно мелькали, уверен, что Богданов приказал им следить за нами, видел, что его жена ко мне как-то слишком тепло и хорошо относится, видимо взревновал. Однако общались мы на филиппинском, а те его не знали. А так прощальный ужин прошёл, и на следующее утро, когда ещё не рассвело, подъехавшая к дому почтовая карета, пассажирская будка на санях, забрала меня. Билет я заранее купил. Несмотря на то что было пять часов утра, провожать меня вышли все, я обнял детей, Ассоль тоже своих привела, и попрощавшись, приняв от повара дома Богдановых корзину с припасами, сел в почтовую карету, где уже сидело трое, я был четвёртым, последним. Повара Богдановых я так поразил своим искусством, тем более поделился несколькими рецептами, что стал пользовать большим уважением у него.
Да и жильцы радовались, видя разнообразие и что-то новенькое на столе, а знал я о многих рецептах и блюдах. Особенно о десертах.
Вот так покинув столицу России, я направился в обратный путь, несмотря на две недели форы, я всё равно торопился. Ехал я с двумя купцами, один был с женой. Добравшись до Москвы, я не стал искать поместья Ланы и Ирии, они где-то неподалёку проживали, времени мало, поэтому, оплатив почтового верхового коня до Киева, преодолел эти сотни километров за семь дней. Спал редко, коней меняли постоянно на почтовых станциях, так что, добравшись до Киева, снова оплатил дальнейший маршрут и поскакал дальше к Одессе. Весь путь по России у меня занял в общей сложности восемнадцать дней. А на путь до столицы ранее у меня ушло чуть больше месяца. Когда я прибыл в Одессу и сдал коня, меня изрядно шатало, можно сказать, стоял с трудом, весь выложился. Однако время терять всё равно не хотел. Нанял коляску с возничим и покатил к деревушке, где проживал старый грек-рыбак и где находился на сохранении мой баркас. Рапира у меня на боку была, за дворянина можно принять, так что относились ко мне с уважением. Отдав приказ спустить судно на воду, оснастить всем, что убрано в сарай, вернуть такелаж на место, я переночевал в деревне, вечер уже был, и утром снова покатил в Одессу. Посетил некоторых купцов и вернулся обратно в деревню, где уже покачивался на волнах баркас и там велись работы. А к вечеру в деревушку прибыли подводы с закупленным мной добром. Помня не самое лучшее положение Франции в плане продовольствия, решил, что глупо отплывать порожним. Жаль только, что решил об этом по пути к деревне, хорошая идея поздно пришла в голову, из-за чего и пришлось возвращаться в город на следующий день. Однако и закупил не так и много, мне перегруз не нужен, чтобы не терять скоростные качества баркаса. Так что десяток мешков с сушёным горохом, вес не такой и большой, и столько же гречки. Вполне хватит.
Пришлось лодку рыбаков использовать, баркас на якоре стоял, а подводить к берегу не стоит, под грузом сядет на дно. Не стоило рисковать. Припасы для себя я тоже приобрёл, свежей воды в бочки. И вот после погрузки, когда темнеть начало, я покинул побережье возле Одессы и на всех парусах направился к Турции. В полночь нагнал и обогнал русский фрегат, который судя по направлению шёл к Севастополю.
Кстати, стоит помянуть несколько моментов. То, что я рапиру постоянно ношу, в доме Богдановых видели, вот ротмистр и решил проверить, как я с ней обращаюсь, ношу ли по праву. Шесть схваток провели, тренировочных, и все шесть тот становился сконфуженным, проиграв их в первые же минуты. А ведь был отчаянным дуэлянтом. Потом Богданов попробовал, не получилось, вдвоём против меня одного – результат тот же. Думаете, они успокоились? Как же, развлекались все две недели, что я проживал в столице. Приводили лучших дуэлянтов из своих частей, и я их бил. Хотя пару раз было тяжело, действительно крепкие фехтовальщики встречались, с ними я братался, но зато по всей столице разнеслась весть, что я лучший в фехтовании на рапирах, шпагах и саблях. Хорошо ещё до настоящих дуэлей не дошло. Сам я был только рад, тренировки, приближённые к боевым, что может быть лучше?
Ещё один интересный момент: Одесса, оказывается, город-то совсем молодой. Это я уже тут узнал, в городе. Заложили его и порт всего несколько лет назад. То-то я смотрю – сплошная стройка там идёт.
Путь назад не был омрачён ничем серьёзным. В один момент за мной погнался небольшой военный корабль, турецкий к слову, корвет, он был в два раза больше моего баркаса, поэтому я решил скинуть хвост на мелях. Застал тот меня в светлое время суток. Однако местные воды его капитан знал лучше и не попался на уловку, так что, пропустив мели под собой, я ушёл, пользуясь малой осадкой и скоростными качествами баркаса. Это произошло, когда я уже практически прошёл проливы, жаль, рассвет в них застал. А так вырвался и заспешил к своим, по пути подняв флаг Республики и подготовив свои документы. Французы теперь для меня свои, раз уж воевать собрался в их рядах. Не патриотично? Отрицать не буду, но я уже объяснял причины. К тому же теперешняя Россия и та, откуда я родом, это две большие разницы. Так что о патриотизме Богданову и ротмистру я лил воду в уши. Лапшу вешал. Ложь небольшая, но зато своё мнение в полной мере объяснить смог. А вообще я хотел приключений, вот и собирался их получить, вместе с опытом морской военной службы. Не получится – не страшно, найду другие приключения. В том смысле, что можно и в одиночку англичанам вредить. Я хочу, чтобы они проиграли в этой войне, признали поражение, чтобы потерь в людях и средствах было больше, что заставило бы их встать на колени. Не приобрести богатые колонии Франции и Голландии, а ещё и свои потерять. Вот чего я жаждал и отказываться от выполнения своих желаний даже и не думал. Так что мичманский патент и назначение – это лишь мелкий камешек в той лавине, которую я собирался сдвинуть с места. Могучим пинком.
