Ликует форвард на бегу СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич
— Иду, спасибо. Обязательно скажу.
Мельник не торопясь дошел до стола, где стоял телефонный аппарат и поднял трубку.
— Слушаю.
— Данька, привет! Ты куда пропал? Я билеты достала на Евтушенко, представляешь? Он в горном институте в Люберцах выступает. Ажиотаж — страшный! Билеты рвут друг у дружки с боем. Но я ж у тебя молодец — всех обошла и первой оборвала ленточку на финише.
— Погоди, заполошная, остановись! — с трудом вклинился в девичью пулеметную трескотню Данила. — Танюх, ну какой к черту Евтушенко?
Ага, все верно. Девушкой, чьи ладошки закрыли Мельнику глаза в подъезде, оказалась та самая легкоатлетка Татьяна, хобби которой являлась стрижка. Как оказалось, она недавно вернулась с каких-то очередных соревнований и в ее взбалмошную головку вдруг пришла простая и незатейливая мысль — встретиться с Данилой и затрахать его до полусмерти. О чем она совершенно непосредственно сообщила ему, когда они поднимались в кабине лифта.
— Охренеть! — только и вымолвил Мельник. А что тут еще скажешь, желание женщины — закон. И все, что ему оставалось делать в этой ситуации — это беспрекословно подчиниться. Ну а что, он тоже не железный. А после расставания с Азер как-то так получилось, что приятное времяпрепровождение с противоположным полом мелькало где-то далеко за горизонтом. Таким макаром и до забав бога Онана недалеко.
В общем, покувыркались отменно. Оба молодые, тренированные, сил до фига — вырубились чуть ли не под утро. Но за завтраком Татьяна, что мурлыкала, будто объевшаяся сметаны кошка, как ни в чем, ни бывало, предложила вечером продолжить. И, самое смешное, что Данила, прислушавшись к своему организму, с ней охотно согласился. Так что следующие два дня прошли у них, как в тумане.
А потом Бесков, следуя своим привычкам, запер команду на базе. Готовиться к игре со «Спартаком». И Мельник потерял подругу из вида. Но эта чумовозка, что обитала в корпусе неподалеку, оказывается решила продолжить их общение и выбраться на поэтический вечер. Тем более, что парень сам немного подставился. Когда Татьяна закрыла ему глаза, он неожиданно для самого себя пропел несколько строчек из древнего — для него, конечно — хита Светланы Рерих: «Две ладошки — нежные кошки, а за окошком ночь…» Конечно, попса голимая, но в машине иногда по радио передавали подобную муть, а он оставлял, не переключал. Не всегда же слушать что-то серьезное, правда? Вот и привязался, оказывается, засел в памяти шлягер 90-ых.
Девчонка тогда в шутку отвесила ему подзатыльник и попросила больше никогда-никогда не выть в ее присутствии. Да еще так фальшиво. Но вот текстом неожиданно заинтересовалась. И потребовала «огласить весь список. Пожалуйста!» К тому же отчего-то решила, что это Данила все это безобразие и сочинил. И как не переубеждал ее Мельник — и на тахте, и в ванной, и даже на кухне — так и не поверила. Зараза длинноногая! Сказала сочувственно, что все понимает. Мол, негоже столь брутальному футболисту декламировать вирши про любовь-морковь и прочие уси-пуси. И вообще.
А в глазах бесенята…
Так вот, стихи. Вбила себе Танечка в голову, что ее бойфренд тайком пишет стихи. И пообещала обязательно сводить его на выступление настоящих поэтов. Тем более, что в настоящее время подобные «встречи с прекрасным» считались весьма и весьма крутыми мероприятиями. Залы набивались битком, когда в гости к рабочим, студентам, ученым приезжали Рождественский, Евтушенко, Смеляков и многие другие, известные на этом нелегком поприще, личности.
— В смысле, какой Евтушенко? — обиделась девушка. — Тот самый. Там еще кто-то вместе с ним будет участвовать. Вроде бы из Харькова люди. Но их я не очень хорошо знаю. Неважно! В общем, вечером чтоб был, как штык, в Люберцах. Записывай адрес…
— Извини, — опять перебил ее Данила, заметив, что в холле появился Голодец. И нарочно заговорил чуть громче, чтобы Адамас Соломонович точно его услышал. — Я, правда, не смогу приехать. У нас сбор перед игрой и никого домой не отпускают. Ты сама ведь все понимаешь, у вас точно такие же порядки.
— Сволочь ты, Мельник! — сообщила ему Татьяна после продолжительной паузы. — Бесчувственный чурбан! Ну и хрен с тобой, я Надьку возьму. — И совершенно нелогично добавила. — И не звони мне больше!
А после бросила трубку, оставив Данилу в тягостном недоумении. Вот как так? Он еще и виноватым оказался. «О, женщины, вам имя — вероломство!»[2]
— Завязывай с поклонницами, Малой! — добродушно погрозил пальцем Таракан, проходя мимо. — Не доведут они тебя до добра.
— Так естество требует, — со смехом пожаловался Мельник. — Законы природы, все такое. Сами ведь молодым были.
— Подумаешь, естество, — равнодушно пожал плечами Голодец. — Передернул в душе по-быстрому и паши дальше. Не хрен голову посторонним забивать. Усек?
— Да ну вас, — опасливо отодвинулся от него Данила. — Скажете тоже. Извращение какое-то.
— Теленок ты, — с жалостью глянул на него тренер. — Форменный теленок. Ты думаешь, я шутки с тобой шуткую? Вовсе нет. Знаешь, поди, что Нетто на актрисе Яковлевой женат?
— Слышал. И что? — насторожился Мельник. Тема общения с актрисами для него в последнее время стала довольно болезненной.
— А то! — Адамас Соломонович поднял указательный палец вверх. — Он в ней души не чает. Носится со своей Оленькой, как с писаной торбой. Разве что пылинки с нее не сдувает. И этим однажды грузины очень умело воспользовались.
— Каким образом? — удивился Данила. — Выкрали ее что ли?
— Молчи, дурень, не сбивай с мысли, — досадливо цыкнул на него тренер. — Все намного проще. Тбилисцы в Москве со «Спартаком» встречались, и Гусь так здорово играл, что просто разрывал их в первом тайме[3]. Так вот в перерыве кто-то из грузин ему сказал, что, мол, жена-актриса на гастролях со всеми подряд спит и об этом широко известно всему Союзу. Игорь так разнервничался, что больше ничего толкового в том матче не смог показать.
— Но…это же подло! — насупился Мельник. — Зачем на близких переходить?
— Я и говорю: теленок! — весело засмеялся Голодец. — В нашем деле, как в настоящем бою, все средства хороши. Или ты взаправду думаешь, что мы в турнире «Кожаный мяч» играем?[4]
Данила не нашелся, что ответить. Если хорошенько подумать, то ему самому совершенно незачем из себя святого корчить — бывало, всякие грязные приемчики применял неоднократно, особо не комплексуя по этому поводу.
— То-то и оно, — Адамас Соломонович правильно истолковал его угрюмое молчание, покровительственно похлопал парня по плечу и пошел неспешно к себе в номер. — Иди отдыхай.
Народу на стадионе было много. В последнее время «Динамо» частенько радовало многочисленных преданных болельщиков красивой игрой и поклонники с удовольствием заполняли трибуны, предвкушая очередное красивое зрелище в исполнении своих любимцев.
Вот и сегодня в толпе людей, идущих по аллеям Петровского парка, витало праздничное настроение. В Милицейском переулке играл оркестр, ветер доносил откуда-то запах шашлыка, а кое-где мужики на ходу скоренько приканчивали чекушки и культурненько выбрасывали пустую посуду в урны. Зато на трибуне им будет хорошо!
Серьезные болельщики обсуждали турнирные расклады и прикидывали возможные варианты развития событий в чемпионате. Московское «Динамо» по-прежнему отставало от киевлян на один балл, а от спартаковцев — на два. Но в случае сегодняшней победы догоняло красно-белых.
Матч начался в полвосьмого вечера. Жара ушла, на улице двадцать три градуса, ясно — играть одно удовольствие. И поэтому после свистка главного судьи — москвича Павла Казакова — обе команды сразу же взялись за дело. Темп с первых минут соперники задали высокий, в середине поля мяч практически не задерживался. Как верно заметил комментирующий это встречу для радиослушателей Ян Спарре: «Идет открытый футбол».
Данила вышел в стартовом составе. В тоннеле под трибунами его дернул за рукав Аничкин и тихонько сказал:
