Вятское вече. Боярин - Владимир Георгиевич Босин
Мы, это гренадёры с разносчиком огня и я.
Надеюсь, что сейчас будет весело и жарко.
- Готовсь, зажигай, - по моей команде пацан с огнём подполз к нам и дал прикурить.
Я тоже не просто так улёгся здесь, в первый раз мой карабин послужит делу добра. Я накануне почистил грозное оружие от смазки и изготовил к стрельбе. Три десятка патронов на всё - про всё. Больше не брал, просто не успею перезарядиться.
Нами заинтересовались, пара человек направилась в сторону подозрительной кучи снега.
Я уже не оборачивался, отслеживал командиров среди ватажников. Если их выбить, надеюсь легче будет обратить в бегство остальных.
Оглушительно разорвался около телеги первый снаряд, это послужило мне сигналом и я открыл огонь. Те двое приблизились совсем близко и я не промазал. Дальше перенёс огонь на чернеющую на фоне снега толпу. Всё слилось и я просто старался выцеливать задних, передние и так не скоро придут в себя.
- Не стрелять, не стрелять, — вот сукины дети, так перебьют всех будущих полонянников.
Ватага на глади реки превратилась в неуправляемую толпу. Сначала ломанулись к берегу, но оттуда посыпались стрелы, это мои выползли под шумок из лабазов и засыпали стрелами супостатов.
А когда те стали ложиться на снег, я понял, что сдаются.
М-да, ужасное зрелище. Мои гренадёры успели кинуть только по две гранаты. Бедная коняшка и полтора десятка человеческих тел бились на снегу. Там помогать некому. Кровищи натекло – страсть, часть тел сохранились только в виде фрагментов.
Остальные выглядят поприличнее, немножко порченные пулями и стрелами. Таких ещё десятка два, остальные ранены легко или совсем невредимы. Но очень испуганны.
Я их понимаю, шли пощипать селян, а попали в ад. Никто не ушёл. Отряд, что поднялся выше, заходя с тыла был перехвачен наёмниками. Никто не выжил, даже странно. Такое ощущение, что специально добили. Может личные счёты, иди-знай.
К вечеру на снегу остались только кровяные пятна. Тела погибших спустили под лёд. Пленных загнали в один из амбаров, селяне раздели всех до исподнего и прибрали всё оружие. Лошади с санями нашли своё место в моей усадьбе.
Всё оружие и брони я забрал, а шмотьё оставил смердам. В хозяйстве верхняя одёжка всегда пригодится.
Благо, что мои гренадёры не поняли толком, что грохотало рядом с ними. Мой карабин для них остался чудной палкой. Они так были ошарашены эффектом от взрывов, что даже не смотрели на меня.
А с утра разведка донесла, что боевые действия прекратились. Как потом выяснилось, что купцы Хлынова решили выплатить небольшую дань нападавшим и те стали спешно покидать окрестности города.
Мне же показалось не плохой идеей сопроводить разбойников. Их санный обоз растянулся на несколько вёрст. Вот мы и сопровождали шумную процессию, а когда обоз к концу дня растянулся ещё более, мне показалось удачным напасть на арьергард. Там плелись полонянники под охраной пеших воинов. Верховые заторопились занять лучшие места на биваке, а хвост процессии прилично отстал.
По команде лучники сразу положили половину охрану, а когда выметнули мы, охрана просто побежала в лес.
А и пусть, они нам не нужны. А вот несколько саней и три десятка полона мы отбили. Сразу развернули и погнали назад. Я с большей частью дружины остался прикрывать от преследования.
К счастью, мы прождали час и не дождались. Видать торопятся домой, не до нас им.
Ну и что мне с этим делать? Сани с лошадьми всегда в хозяйстве пригодятся. А вот освобождённый полон меня озлобил. Оказывается их захватили ещё в удмуртских землях. Я думал, что освобожу своих земляков и будет всем счастье. А эти устроили вой, когда я отпустил их по домам.
- Не дойдут они, - интимно шепчет мне на ухо Трифон.
- Хорошо ежели помещик хороший закабалит, а то и сгинут в лесу от холода и голода. А ещё волки нынче просто звери, нападают большими стаями.
Не, пилить с ними, сопровождая полон назад в родные земли я не намереваюсь.
- Алексей Митрич, а чего тут думать, - поддержал его Вавила. Народ справный, молодые парни и девки. Захолопь и дело с концом.
Расспросив понял, что свободных здесь почти и нет. Один парнишка заявил, что всю жизнь с отцом на зверя ходил. Жили в лесной сторожке, врагам попал случайно, отец послал за солью в деревню, вот и попался в сети людоловов.
На первое время расселил новеньких по избам, как раз смерды начали возвращаться в дома. Они оставили после себя изгаженный снег и поломанные ветки сада в моей усадьбе. Тащили с собой домашнюю живность, вот - теперь надо приводить всё в порядок.
Через седьмицу в ворота по утру застучал посыльный, - воевода требует к себе барина Ляксея Дмитрича.
- Требует, приеду, - ответствовал я.
Правда не особо торопился, позавтракали, потренировались и опосля с пятёркой дружины выехали в Хлынов.
С воеводой Емельяном Ипатычем я встречался несколько раз. Он, как бы являлся заместителем посадника по военным вопросам. Но в Хлынове с вертикалью власти было сложно. Недавно переизбрали посадника, этот старался угодить всем. В результате получалось не очень. Купцы дружною толпою требовали обеспечить безопасность транспортных путей. Дворяне желали независимости от Москвы, которая к этому моменту подмяла под себя почти все удельные княжества. Только Рязань, Тверь и вечевые республики пока держали суверенитет. Да татарва имела своё мнение на вопросы государственного устройства.
Так что Емельян Ипатич в последнее время набрал вес и не следует его игнорировать.
- Я слышал, что ты на Смоленск не пошёл, решил отсидеться.
- Креста на тебе нет, Емельян Ипатич. Слег я в горячке, чуть богу душу не отдал. Вт те крест, где ж тут моя вина?
- Ну да, ну да. Вот я и говорю. Ты с дружиной сумел дать отпор ватажникам, не пустил к себе.
- Ну так, надо было ручки поднять? Не пойму отец родной, к чему ты клонишь?
Дородный боярин покряхтел, недовольно качая головой.
- Тут вот какое дело. Купцы челом бьют, плачутся, что невозможно стало обозы водить по реке. Много разорённых деревенек нынче, да и зама суровая. Вот смерды и сбиваются в шайки, озоруют.
- Несколько таких разбойничьих шаек до сотни оружных доходит. Не пропускают обозы,
