Охота на Князя Тьмы (СИ) - Маш Диана

Опустив голову, он всхлипнул. Промокнул глаза рукавом.

Гордей, решив, видимо, что никуда доктор не денется, выпустил его из своей железной хватки, и отошел на шаг.

— Сказывай, давай. Где встретились? Как близко знакомы? И смотри у меня. Соврешь — узнаю, хуже будет.

— Да что там сказывать? — отмахнулся мужчина и сполз по стенке на пол. — Я ж один как перст. Жены нет. Приехал с месяц назад из Парижу. Заскучал. Тепла женского возжелалось. Я, не при барышне будет сказано, до этого дела… вы понимаете… порой охоч бываю. Ну и наведался в дом терпимости мадам Жужу. Крепко знакомцы мои его советовали. И не зря. Там с Алечкой и познакомились. После на улице ее встретил, до дома проводил. Соседи мы. Разговорились. Душу я родную в ней нашел. Не поймите превратно, не как в женщине, а как в честном человеке.

— Как часто виделись?

— К мадам Жужу более не заглядывал. Дороговато там, а у меня с деньгами нонеча… не сложилось. Алечка сама ко мне хаживала. Лекарства какие, ежели нужно, выписывал. Когда… — он скривился, прикусил нижнюю губу. — Когда это случилось?

— Третьего дня, — ответил все еще хмурый Гордей.

Айзек шумно выдохнул и заметно расслабился. Будто солнце за окном выглянуло, так озарился его взгляд.

— Уж не взыщите, господин пристав, но угрозы ваши — пустое. Не я это Алевтину. И доказательства у меня есть. С утреца госпожа Савенко наведывалась. Ох, ненасытная барышня, скажу я вам. До самого вечера мучила. И еще б задержалась, да «массажер» сломался. Я тогда так перепугался, все же рабочий инструмент. Всю ночь его чинил. С первыми петухами домой вернулся. У Матрёны узнайте, не даст соврать. Туточки была.

— Узнаем, обязательно узнаем, господин Пуэр, — ответил ему Гордей, затем схватил меня под локоток и повел к выходу. — С Китежу ни ногой. А дабы не было соблазна, за вашим домом и аптекой будет установлена слежка.

— Но как же… — закричал было Айзек нам вслед, но что именно хотел сказать, мы так и не узнали — за спиной с громким стуком захлопнулась дверь.

Гревшая руки у камина Матрёна на нас даже не обернулась. А когда я дернулась, чтобы подойти к ней, Гордей шепнул на ухо:

— Опросил я ее, пока вы на приеме у этого шарлатана сидели. Подтвердила все. Не он это.

— А зачем вы ему тогда каторгой угрожали? — так же тихо поинтересовалась я.

Ермаков пожал плечами.

— А это, голубка вы моя ненаглядная, мой личный передовой метод профилактики преступлений.

Ломпасов Авдей Тихомирович, по словам пристава — двадцати пяти лет от роду, проживал аккурат напротив доходного дома, где квартировала невинно убиенная Алевтина Максимовна. И этому факту я была несказанно рада. Нанимать пролетку и куда-то нестись в разгулявшийся морозец и врагу не пожелаешь. Не то что самой себе.А так мы с Гордеем вышли из аптеки господина Пуэра. Быстро повернули за угол. Пересекли дорогу. Нырнули в арку. И оказались во дворе небольшого трехэтажного дома из жженого кирпича.

Людей — никого. Даже дворник заперся в своей каморке и носа на улицу не казал. Где-то вдалеке лаяли собаки. За спиной, будто жалуясь на свою нелегкую долю, уныло выло одинокое привидение.

Обшарпанный подъезд встретил нас щербатой лестницей и разрисованными стенами. Спертый запах заставлял морщиться и задерживать дыхание. На потолке виднелись ржавые потеки.

Поднявшись на второй этаж и поравнявшись с перекошенной деревянной дверью, Ермаков, первым делом задвинул меня себе за спину, и только затем постучал.

Громко. Не жалея ни сил, ни соседей подозреваемого.

— Кого еще черт принес? — раздался с другой стороны плаксивый мужской голос.

— Отворяйте, полиция! — зычно гаркнул Гордей, и за дверью послышался шум.

Похоже, господин Ломпасов, так перепугался, что попятился, задел нечто тяжелое и уронил.

Раздался стон, сменившийся приглушенным ругательством. У соседей хлопнула дверь. Но никто не выглянул. Затем приоткрылась створка и, в образовавшуюся щель, просунулась сначала голова — веснушчатая, блондинистая, с непослушным вихром на лбу — а за ней и тощее тело, завернутое в разукрашенный алыми цветами шелковый халат.

— Вы уж не взыщите, господин хороший, но я полицию не ждал.

— Да ежели б нас все ждали, глядишь и работы бы поубавилось, — заметил пристав, раскрывая перед лицом молодого, щуплого парня свой документ. — Господин Ломпасов?

— Он самый, — кивнул вихрастый и перевел на меня хмурый взгляд. — А вы кто будете, барышня?

— Помощница это моя, госпожа Леденцова, — представил меня Гордей. — Разрешите войти?

— Извольте, — парень излучал недовольство, но спорить не стал. Посторонился, пропуская нас в небольшую прихожую. Отошел подальше и развел руками. — Чай, простите, не предлагаю. Нет у меня чая, кипяток один. Да и пить его не с чем.

— В средствах стеснены? — прищурился пристав.

— В карты давеча проигрался. Крупно. Но ничего, мы Ломпасовы не пестом деланные, вскорости отобьюсь, — приподняв к потолку узенький подбородок, Авдей сжал ладони в кулаки, будто готовился отбиваться не за карточным столом, а на боксерском ринге, куда с его комплекцией лучше не соваться.

— Дай-то бог, — хмыкнул Ермаков и огляделся.

В прихожей, кроме старого шкафа, на дверце которого висело потрепанное, но чистое пальто, и перевернутой трехногой табуретки, из мебели ничего не было. На стене висел пейзаж в деревянной рамке. В уголке ютилась единственная пара обуви — остроносые мужские ботинки.

Судя по всему, господин Ломпасов свято верил в пословицу, что встречают по одежке. А потому, если и разживался рублями, то тратился в основном на одежду, ну и мелочи, помогающие ему не отставать от своих более обеспеченных сверстников.

— Могу я наконец узнать, чем обязан визиту?

— А разве я не сказал? Вот голова дырявая, — с наигранным притворством покачал этой самой головой Гордей. — У полиции, Авдей Тихомирович, имеются все основания полагать, что вы причастны к смерти госпожи Немировской Алевтины Максимовны. За сим прошу дурака не валять, признаться и тем самым облегчить свою вину.

Парень резко побледнел. Покраснел. Схватился за сердце и, выпучив глаза, скатился по стеночке на пол.

— Какая нелепица, — часто дыша, простонал Авдей. — Какой бессмысленный абсурд, обвинять меня в чьей-то смерти. Я и не знал этой особы…

— А вот она вас, господин Ломпасов, знала, — подойдя ближе, пристав сел перед парнем на корточки и понизил голос. — И в записной книжке отметила. Иначе, как думаете мы б вас нашли? Но это я могу понять. Мужчина вы молодой, женой необремененный.

Авдей резко дернулся. Губы поджал. Возмущенно фыркнул.

— Это-то тут при чем?

— Ну а как же? — пожал плечами Ермаков. — Где, как не в доме терпимости, молодым людям спускать застоявшийся пар? Зашли к мадам Жужу. Отдали последнее одной из девиц. Вспомнили, что изрядно поиздержались. Ну и решили ее с ножичком до парка проводить. Или, может, отказала вам? Признайтесь, Авдей Тихомирович. Как на духу.

Ломпасов так покраснел от напряжения, что на лбу вздулась большая, синяя вена.

— Не знаю я ее! Какие еще девицы? Какая мадам Жужу? Как вы только могли подумать, что я… Да у меня… да у меня есть…

— Кто? — не вытерпев, вмешалась я.

— Никто, — после небольшой паузы, выплюнул он и молча отвернулся.

— Вот и дивненько, — кивнул Гордей, поднимаясь на ноги. — Отпираться думаете? Тогда извольте рассказать, чем занимались весь вечер и ночь третьего дня.

— Третьего? — задумчиво переспросил Авдей. В его глазах на миг зажегся яркий огонек, но быстро погас. Оставив после себя пустоту и равнодушие. — День рождения мой был. Приятели из карточного клуба сюрприз обещались устроить, да я всех подвел. Приболел сильно. Уснул рано.

— Свидетели имеются? — снова влезла я, заработав от Гордея хмурый взгляд.

Парень угрюмо опустил голову.

— Выходит, доказать правдивость своих слов вы не можете, — не вопросительно, а утвердительно, как приговор, произнес Ермаков.