Авиатор: назад в СССР 3 (СИ) - Дорин Михаил

Теперь осталось дождаться реакции от Жени. Посмотрим, насколько она разобралась в этом эпизоде.

— Картошечки положить, Сереж? — сказала она, присаживаясь на свой стул, предварительно протерев его.

— Да, не откажусь.

— Приставали? — спросила она, поставив передо мной тарелку с наложенной едой.

— Погулять звали. Отказался.

— Угу, ну не переживай. Со мной пойдёшь. Мне об одном местечке уже рассказали. Укромном, — подмигнула мне Женя, медленно поднеся кусочек мяса на вилке ко рту, и картинно съев его.

Моя девочка! Всё понимает теперь, и адекватно реагирует.

— «Ой то не вечер, то ни вечер...», — затянул народ лиричную композицию, играемую баянянистом Васей.

К слову об этом важнейшем персонаже. Он совсем не успокаивался. Я заметил, что этот музыкант практически не останавливается и продолжает играть вот уже несколько часов. У него, правда, появился партнёр с балалайкой, но он в основном занимался доставкой топлива самогонной марки. Вот вам и вечный двигатель.

— Серёж, — сказала мне Женя, прижимаясь к плечу. — Ты меня дуру простил, а я тебя сегодня чуть бутылкой не огрела. Дура я, наверное?

— Как бы да...

— Что значит, как бы? Давай договоримся, я всегда буду тебе верить, а ты меня никогда не обманываешь и не предаёшь.

Я лишь молча кивнул ничего не ответив, поскольку музыка заиграла ещё громче.

Взрослеет девушка. Это и хорошо, и плохо. Значит, скоро и про свадьбу пойдут разговоры.

Деревенская свадьба приближалась к той своей части, когда гостям тесно сидеть даже за таким огромным столом. Начавшиеся конкурсы, не остановили разделение «по интересам». В обязательном порядке такие группы по два-три человека, набрав закуски и пару алкогольных снарядов, находили себе места для уединения. Даже не надо далеко отходить от стола, чтобы не нарушать снабжение и быть в курсе всех событий.

Никогда этого не понимал. В чем проблема? Никто не запрещает есть и пить. Жены выпивку не отбирают и лояльны сегодня полностью. Да они и сами не прочь пропустить пару стаканчиков, а некоторые и вовсе на уровне с пьяными мира сего.

— Серый, Тёмыч, там нас на улицу зовут, — подошёл слегка шатающийся Костя.

Пока он выглядел ещё более-менее. Обычно «вырубает» его быстрее и гораздо сильнее.

На выходе со двора нас встретили два «уставших» тела и Кузьма Евгеньевич.

— Так, сынки, я ж полковник? — задал нам вопрос Иван Иванович.

— Так точно! — как обычно хором ответили мы.

— Что случилось? — вышли вслед за нами Света и Женя.

Остальная часть празднующих не могла отвлечься от исполнения частушек. Ещё немного, как мне кажется, и наступит время деревенского танцпола.

— Доня, ой! Генич я как ты елки заговорил уже, — сказал Кузнецов, обнимаясь со своим товарищем, тем самым начальником финансовой службы училища.

— Ага, Иваныч. Ты так в Кучугуевке за своего сойдёшь, — рассмеялся начфин, от которого не отставал и Кузьма Евгеньевич.

— Вань, ты ж сюрпрыз обещал чи шо? — спросил отец Артёма.

— Ага, сейчас. На подъезде должны быть... ооо! Вот он!

По улице ехал военный УАЗ. Странный какой-то сюрприз подготовил Кузнецов. Однако, он точно угадал с этим гостем. Первой вышла Ирина Сергеевна, будущая Нестерова, а за ней...

— Здарова, гвардия! — весело поприветствовал нас и сам Нестеров, вылезая при помощи Ирины из машины.

Поздоровавшись со всеми и поздравив молодых, Николаевич рассказал, что скоро будет ходить ещё лучше.

— Пока вот с палочкой и рука левая еле гнётся. Но супружеские долги отдавать...

— Петя, неприлично! — воскликнула Ирина. — Мы поздравляем вас. Только ты же говорил мы для чего-то здесь ещё.

— Да, да. Сейчас время, — взглянул он на свои часы. — Можно включаться.

На переднем сиденье лежала переносная радиостанция Р-107М. Пока я смутно понимал, для чего необходим этот агрегат здесь. Тут только радиостанции не хватает!

— Родин, стой и держи, — сказал Николаевич, поднеся гарнитуру к уху. — А вот. Слышу. 814й, ответь «Выносу»!

— 814й, отвечаю, разбираю хорошо, приветствую! — послышался голос Швабрина из наушников.

— 814й, рад слышать! Зона свободна, визуально вас пока не наблюдаю.

— «Вынос», подхожу к вам парой, роспуск, далее работаю пять минут одиночно.

— Понял вас.

Осмотревшись по сторонам, я не заметил приближающихся самолётов. Да и Л-29 не очень большой, чтоб можно было его разглядеть на большом расстоянии. И вот начал нарастать гул, а через несколько секунд над нами стремительно пронеслась пара МиГ-21, прозванных в среде лётчиков «балалайкой».

Разворот, и ведущий пары взял курс в сторону аэродрома. Ведомый продолжил выписывать виражи, «бочки» и петли над деревней, соблюдая при этом все меры безопасности.

— Можно ниже, — подсказал Нестеров по связи.

— Понял, — подтвердил Швабрин.

Ещё несколько проходов с переворотами и полётами в перевёрнутом положении, и самолёт Швабрина, закончив задание, направился в сторону Белогорска, несколько раз покачав крылом.

— Во дают летуны! — выскочил со двора радостный Никодимович. — На Курской дуге был один прапор...

— Мужик, ты чего? Прапорщиков..., — начал поправлять его Нестеров, но я громко покашлял.

— Никодимыч, чё там с прапором? — спросил я.

— А, ну вот, на дуге, короче..., — продолжил он свою очередную байку.

— Ты чего? В 70х прапора появились в нашей армии, — шепнул Николаевич, наблюдая как дядя Артёма с придыханием рассказывает, какими героическими усилиями добывалась немецкая колбаса.

— Если быть точным, то они у нас появились ещё при царе Алексее Михайловиче. Не будем мешать повествованию, складно же фантазирует, — улыбнулся я. — Удивительно, как Иван Фёдорович согласился на такой полёт. Когда успели переучиться на 21е? — спросил я, помогая Нестерову укладывать рацию в машину.

— Недавно. А полёт был согласован. Это подарок молодожёнам от командования полка. Ну, там ещё пару звонков пришлось сделать Кузнецову, но это другое, — улыбнулся Нестеров. — Нам к сожалению пора. И кстати, где мне найти Альберта и Евгения.

— Вот они, — указал я на фотографа и его помощника.

— Самолёт через два часа на Белоколодецк полетит. Сказали, вас подбросить на аэродром.

— Мы готовы, — сказал Алик, и принялся собираться. — Серый, ты плохо не думай, но я кадров наделал, вагон с двумя тележками.

— Ожидал, что так и будет, — улыбнулся я, и протянул ему конверт, который ещё вчера получил от Червеня, когда заходил в казарму. — Здесь пацаны с роты нашей скинулись. Кто рубль, кто два. Больше сотки будет, наверное.

— Это много, — протянул Алик обратно конверт.

— Достаточно. Будущие офицеры могут себе позволить.

Пока мы общались с Альбертом, его товарищ Женя целовал ручки кареглазой подружке сестёр Кузнецовых.

— Утром оплеуху отвесила, а сейчас не отпускает, — сказал я, когда услышал, как девушка просит Жендоса, чтобы тот ей писал.

— Как думаешь, напишет? — спросил Алик.

— Думаю, нет. Неделя, две и всё забудется.

Ударив по рукам с Альбертом, я пожелал ему успехов в его нелёгком деле, и зашагал к Жене, которая ждала меня около калитки.

— Серый, совет есть. Ты же ещё не знаешь, где служить будешь после училища? — остановил меня Алик.

— Нет, конечно. Два года ещё не узнаю.

— Про Афганистан слышал что-нибудь? — тихо сказал он.

— Конечно. Революция там случилась недавно. Помогаем мы им.

— Будь осторожнее и не рвись туда, ладно? — шепнул Алик и убежал в машину.

Если бы я знал, что так просто попасть из будущего в Советский Союз, подумал, что Альберт Ветров как раз оттуда. Но, сомневаюсь, что так просто прибывают сюда подобные попаданцы. Хотя, и с Афганом он попал в точку.

Обняв Женечку за талию, мы вернулись во двор, где баянист Василий продолжал играть народные песни.

— «Ой при лужку, при лужкеее...», — все затянули знакомую мне песню по фильму «Свадьба в Малиновке».

Да что, там затянули, я сам пустился с Женей в пляс. Кто-то вприсядку, кто-то крутит сальтухи в метре от земли. А главное вокал-то какой! Вот это настоящая свадьба. За столом только лежачие, а все кто может ходить пляшут. Есть ещё один момент, которого ещё не было, но, надеюсь, до него не дойдёт.