Комсомолец. Часть 3 - Андрей Анатольевич Федин
Субботний вечер провёл лёжа на кровати с учебником немецкого языка в руках. Рассматривал в книге картинки — гадал, почему в моей голове после переноса сознания появился ворох математических знаний, но в память не добавилось ни единого слова на немецком языке. Проверял свои знания по истории, географии, биологии — ничего, кроме обрывочных сведений из стандартного набора для школьников из воспоминаний не выудил. Но стоило только задуматься над математическими «умностями», как в голове будто отрывалась шкатулка изобилия — изобилия терминов, понятий и прочей до недавнего времени неведомой мне белиберды. «Поток Риччи», — вспомнил я совершенно неведомый мне в прошлой жизни термин, покачал головой.
Подумал: «Да я теперь настоящий супергерой. Супермен был неуязвим, умел летать. Человек-паук стрелял паутиной и ползал по стенам. Бэтмен был сыном миллионера… и просто везучим парнем. А вот советский супергерой Комсомолец — великолепно шарит в математике. Бойтесь злодеи и капиталисты. А пролетарии всех стран соединяйтесь. Вот такие пирожки с капустой». Я закрыл учебник, бросил его на тумбочку. Проверил в очередной раз, завёл ли будильник. Подумал о том, что неплохо было бы выяснить: умею ли ползать по стенам. Потому что неуязвимостью Супермена точно не обладал: спасибо Наде Бобровой — она это проверила. «Было бы неплохо стать хорошим химиком, как Джокер», — подумал я. Но не вспомнил даже таблицу Менделеева.
* * *
Ночная поездка в автобусе мне понравилась уже тем, что я до самой «Юбилейной» преспокойно сидел около окна, не ощущал на себе недовольных взглядов бодрых старушек, мечтавших занять моё место на холодном сидении. Не уснул по пути, хотя очень хотел опустить веки и вздремнуть. Бороться со сном помогали громкие голоса ехавших вместе со мной по маршруту мужчин. Я смотрел в окно на плохо освещённые улицы (разглядывал дома и приуроченные к апрельскому празднику плакаты), вдыхал пропитанный бензиновыми парами воздух и слушал шахтёрские байки (отмечал, что темы мужских разговоров со временем не изменились).
Общественный транспорт останавливался примерно в километре от «Юбилейной». Были автобусные маршруты, которые сворачивали и к самой шахте (в девяностых — точно были), но я не стал их вычислять. Добрался до остановки «Шахта Юбилейная», следом за шумной компанией немолодых мужчин выбрался из салона. Шахтёры дружно закурили, зашагали по огороженной бетонным забором дороге к шахте. Но я за ними не последовал. Парк «Ленинские аллеи» находился в другой стороне — не около самой шахты (и окруживших её в будущем бесчисленных гаражей), а там, где виднелись однотипные коробки пятиэтажных домов.
Автобус уехал — я остался около дороги под фонарём в одиночестве. Взглянул вслед шахтёрам. Там, куда направились мужчины (и куда до сих пор вёл шлейф из табачного дыма), город словно закончился: я не увидел в той стороне ничего примечательного, кроме голых сейчас ветвей кустарника и заборов, охранявших пустыри и полуразвалившиеся строения. Когда-то сам ходил этим же маршрутом. Вот только в девяностых он выглядел иначе — пространство между проспектом и шахтой в будущем займут бесчисленные гаражные кооперативы. Ну а пока… тут была отличная охотничья территория для маньяка. Отличная, но неперспективная.
Я сомневался, что преступник найдёт здесь подходящую жертву: этим маршрутом не прогуливались одинокие женщины — тем более, ранним утром. Движение здесь оживало лишь при окончании и перед началом рабочих смен у шахтёров. Потому я вновь пришёл к выводу, что свою жертву маньяк будет дожидаться около автобусной остановки — и уже отсюда последует за ней до места убийства. Это значило, что «маньяк с молотком» либо скоро появится на том самом месте, где сейчас стоял я, либо уже прятался неподалёку от меня в зарослях. А меньше чем через час здесь выйдет из автобуса его жертва — женщина зашагает к пятиэтажкам через Ленинские аллеи.
Место убийства женщины я примерно представлял. Как и в случае с Горьковским душителем. Вот только не знал, кого именно придётся высматривать. «Тоже мне сложность, — подумал я. — Будто сейчас тут гуляют табуны женщин и за каждой крадётся по маньяку. Разберёшься, Дима. Ты теперь опытный охотник на маньяков. Этот придурок с молотком станет в твоей коллекции третьим». Я посмотрел на часы. Времени на то, чтобы подыскать место для наблюдения за приметным поворотом дороги в парке оставалось предостаточно. Я не увидел причины для спешки. Зевнул, окинул взглядом тёмные кусты. Помахивая свёртком с обрезом, неторопливо зашагал к парку.
* * *
С поиском места для засады у меня не возникло сложностей. Небо затянули облака — спрятали лунный диск. Работавшие фонари в Ленинских аллеях можно было сосчитать по пальцам (и это в преддверие юбилея вождя!). Снега в парке не осталось: за вторую половину февраля и начало марта температура неоднократно поднималась выше десяти градусов по Цельсию — подсохли даже лужи. Подстриженные кусты забором выстроились вдоль заасфальтированных дорожек. За ними, на фоне тёмной земли, сложно было что-либо разглядеть.
За кустами, неподалёку от лавочки и маскировавшегося под дерево фонарного столба, я и устроил засаду. Расстелил на влажной траве сложенное толстым слоем покрывало, уложил на него готовый к стрельбе обрез. Прикрыл уши отворотом будёновки, повязал на шею платок (натянуть его до глаз смогу за пару секунд). Взглянул на циферблат часов. Женщина погибла в этом парке в промежутке между шестью и семью часами утра. А это значило: мне предстояло просидеть в засаде не больше полутора часов.
* * *
О приближении женщины мне сообщил перестук каблуков.
Я повернул голову, заметил движение на аллее — в стороне, где на проспекте изредка дребезжали машины. Женщина, без сомнения, шагала в мою сторону. Пока её толком не рассмотрел. Лишь слышал шаги и видел сквозь кусты смутное пятно — оно приближалось.
Женщина шагала торопливо: либо опаздывала, либо желала быстрее миновать тёмный парк, либо… от кого-то убегала.
Я подумал: «И даже не замёрз». Натянул на лицо платок (холодный, чуть влажный). Поднял с покрывала обрез винтовки.
Смотрел я не на женщину — вглядывался в пространство позади неё. Сжимал в руках оружие (не вовремя разболелась рана в плече). Ждал появления своего противника.
Глава 43
Женщина прошла по дороге всего в трёх-четырёх шагах от меня. На место моей засады не взглянула. Стучала по асфальту каблуками, смотрела себе под ноги, придерживала рукой сумочку. Невысокая, миниатюрная, темноволосая. Я плохо рассмотрел в полумраке её лицо. Лишь отметил, что дамочка уже не ребёнок, но
