Михаил Михайлов - Проводник: проклятый мир
— Через два дня в городе… ммм, — растерянно ответил Никита и с трудом вспомнил название населенного пункта, где должна пройти акция, — Светлогорск… вроде бы. До него километров под сто шестьдесят отсюда.
— Понятно теперь, зачем Пал Палычу понадобилось столько серебра, — вздохнул Сашка. — Что ж, потопали стволы чистить перед будущим делом.
К партизанским командирам мы решили не идти, чтобы сообщить о своем решении принять участие в будущей операции. Раз без лишних слов взяли Никиту, то и нас не прогонят. Так оно и оказалось. Через два дня, в четыре утра примерно около пятидесяти бойцов покинули лагерь.
Сначала пришлось попотеть, пешком пробираясь по лесным тропинкам. Часам к восьми вышли к грунтовке, на которой нас ждали три автобуса и пять УАЗов-буханок. На всех черные номера с красной полосой вдоль.
— Что за номера? — тихонько спросил я у Прокопа.
— Каратели, — так же тихо ответил он. — Их техника.
Больше никакой информации не дал. Как видно, посчитал, что остальное я должен домыслить сам. Или мне не положено знать больше. После небольшой сутолоки возле машин, командиры сумели разделить нас на небольшие группы и рассадить в транспорт. Наша группа — я с Сашкой, Никитой и троицей партизан — заняла одну из «буханок». За руль сел Прокоп, который перед этим нацепил на левое предплечье и шею металлический браслет и кожаный ошейник. Оба предмета партизан тщательно прикрыл одеждой. Подозреваю, что эти вещи предназначены для нейтрализации магии. Той самой, что запитана на ауру водителя и играет роль аппаратуры «свой-чужой».
Времени на то, чтобы разобраться по машинам, партизанам потребовалось совсем немного. После чего транспорт построили в колонну и тронулись. Первыми катили две «буханки», потом два автобуса, еще один УАЗ, опять автобус. Наша машины была предпоследней. До города со «светлым» названием добрались часа за два с половиной. На въезде, отмеченном большой железобетонной надписью «Светлогорск» (каждая буква как бы не в полметра высотою, а то и повыше), расположился пост с полицией. Пять человек и три одержимых, которых можно опознать по манере держаться — свысока, наплевательски смотрящих на любого, кто не демон. И еще их выдавали глаза — расширенный зрачок без намека на радужку. Все были одеты в бронежилеты, каски и вооружены автоматами. У недодемонов «калаши-весла», у людей оружие чуть попроще: три ППСа и два ППД. Один из «пэпээсников» стоял за пулеметом, ствол которого был направлен в нашу сторону.
Партизанская колонна встала, из головного УАЗа вышел Ложков, который о чем-то принялся говорить с одним из одержимых. При этом постоянно улыбался, старательно заглядывал в лицо и всячески выказывал свое доброжелательное отношение.
— Как он может перед этими тварями заискивать? — чуть не сплюнул в окно Никита, раздражаясь от наблюдаемой картины.
— Командир умеет играть, — заметила Алина. — Ему случалось обманывать даже старших демонов. А эти твари очень хорошо чувствуют ложь. А этих и вовсе ничего не стоит обвести вокруг пальца… вот, я же говорю.
Одержимый с брезгливость на лице и сквозившей в каждом жесте, что отлично читалось даже на таком расстоянии, принял из рук Ложкова раскрытую папку. Внутри лежало несколько листков бумаги, которые заинтересовали прислужника демонов. Минут пять он их рассматривал, прежде чем вернул папку обратно Ложкову и что-то сказал. После чего развернулся спиною к партизану и пошел на прежнее место.
Он не успел еще скрыться за стенами поста, как колонна тронулась. Когда проезжали мимо, я опознал в пулемете РПД с жестяным барабаном. Нехилое оружие, честно признаться. С такого расстояния пулеметчик наверняка накрыл бы головные «буханки» и с большой вероятностью успел бы пройтись по первому автобусу. Сто патронов — это сто патронов.
Город был не очень большим. Сперва потянулись дома частного сектора — кирпичные, рубленные, штукатуренные и замазанные то и известкой, то ли белой краской. Каждый огорожен жиденьким штакетником, набранным из узких и коротких реек. Такое припятствие десятилетний пацан легко сломает.
— Слабоват заборчик, — хмыкнул Сашка, тоже отметивший эту деталь местного пейзажа.
— Ага, демоны и их прихлебатели все опасаются, что не успеют заметить покушение на них из-за высокой и плотной ограды, — поддакнул Славка. — А вот в резервациях только такие — высокие и без единой щели. У некоторых даже кирпичные и каменные есть по три метра.
— Цыц, — негромко одернул паренька Прокоп, — не мели попусту языком о чем не знаешь. Давно ли был в резервациях, ась?
— Ну, не был, — надулся Славка. — Дальше что? Люди же говорят… те, кто бывал там.
— Люди еще не то скажут, — заметил Прокоп. — Поменьше слушай их.
Обиженный Славка замолчал, принявшись с показным любопытством таращиться в окно. Или не показным. Думаю, что парень не частый посетитель городов, которые находятся под пятой иномирных захватчиков. И сейчас ему настолько интересно, что даже страх перед демонами отошел на второй план.
Длинная прямая улица закончилась высоким шпилем: четырехгранную, сужающуюся кверху стелу венчала когтистая лапа с длинными и многосуставчатами пальцами, которая сжимала человеческое сердце. Гранитные (материал был подобран качественно — красноватый камень явно намекал на кровь) когти глубоко вонзились в беззащитную плоть, выдавливая из той тяжелые капли крови.
В этом месте машины свернули вправо, через пару сотен метров поравнявшись с четырехэтажным строением. Здание было старым, на это указывали нетипичные арочные окна — высокие, но узкие, лепнина и пара молоденьких березок, притулившихся на карнизе. Местами отвалилась штукатурка, явив кладку из красного кирпича, раза в полтора меньше привычного стандарта. Вокруг территории (весьма обширной) стояла огромная кованная ограда. Скрученные вдоль собственной оси, прутья заканчивались трехгранным острием.
— Школа для детей, — хмуро заметил Прокоп. — Тут эти твари промывают им мозги, делают из нашего потомства своих рабов. Тех, кто без всяких вопросов подставит горло или вырвет сердце другу, лишь бы хозяева остались довольны.
За школой вновь свернули, теперь налево, проскочив по узкой улочке, напоминавшую полураскрытый складной метр — столько было поворотов и изгибов. Сразу за ней раскинулась площадь с огромным памятником. Высотой скульптура была метров семи и стояла на трехметровом постаменте. Скульптор был хорош, изваяв фигуру демона в его реальном виде — четырехрукая образина с козлиными ногами, маленькой головой с сильно выдающимися вперед челюстями, кучей рогов (больших, маленьких, прямых и загнутых), от чего та напоминала лысеющего дикобраза вышедшего из «горячей» зоны Чернобыля. Все руки были вытянуты в разные стороны и сжимали по длинной цепи. Сначала я принял их (цепи) за продолжение скульптуры и посчитал выполненными из камня. Но потом увидел, что каждая такая цепь доходит до земли и удерживает человека.
Четыре обнаженных фигуры окружали постамент со всех сторон. Казалось, они вот-вот будут разорваны на две части, настолько из позы были неестественны. Ноги людей удерживались в подобии капкана, а руки были охвачены цепью, которая тянула несчастного вверх. На страдания были обречены двое парней и две девушки. Каждый не старше меня, все отлично сложены и красивы. За любой из девчонок я приударил бы без разговоров. Пригласил в кино, в кафе, покупал бы цветы, только бы избранница уделила мне чуточку своего внимания. Такие красавицы… и в таком положении.
— Кто это? — сдавленно проговорил Славка. — Дядька Прокоп… за что их?
— Жертвы, — мрачно ответил наш водитель, не смотря в сторону памятника. — Наместник питается болью и страданиями людей. Возле каждого такого изваяния всегда стоят люди — молодые и сильные, чтобы дольше хватило. Часто у таких несчастных имеется магический дар. Как только умирают, их заменяют новыми. Живыми.
— Но ведь всех одаренных демоны забирают, чтобы сделать одержимыми, разве не так? — произнесла Алина.
— Не все могут принять чужую сущность. Некоторые сильны настолько, что бес просто не может отыскать лазейку к их душам. Таких демоны всегда казнят. Я думал, что ты знаешь.
— Этого я не знала, — покачала головою девушка. — Извини, дядька…
В этот момент рация, прикрепленная под потолком на самодельной, приваренной подставке, издала серию щелчков.
— Тихо, — тут же напрягся Прокоп, сосредоточив внимание на радиостанции, небольшой плоской коробочки с микрофоном и витым шнуром. Даже на дорогу сейчас смотрел вполглаза. Когда щелчки повторились с чуть измененным порядком, Прокоп довольно угумкнул и вывернул руль вправо, прижимаясь к обочине.
— Так, — обратилась ко мне с товарищами Алина, — сейчас вы будете делать все, что вам скажут. Времени посвящать вас в план до этого не было. Да и лишнее было… посвящать.
