Время для жизни (СИ) - taramans

А что про свою преступную деятельность… Так тут даже и не скажешь – как так получилось, что у меня за спиной уже… шесть «холодных». Не мы такие – жизнь такая? Можно и так сказать! Правда, видно, говорят, что потри чуток любого цивилизованного человека, а там… под тонкой шкуркой – дикарь с дубиной! Или… восприятие этой жизни такое… как компьютерная игрушка с призовой игрой, непонятно за что выданной Системой! Вроде не людей убил… хотя – какие они, на хрен, люди? Мразь всякая… Карочь – набил фрагов, облутил их, получил – лэвэлап! Интересно… а если бы меня? Сейва я тут не видел. Началась бы новая игра? Да «хэзэ»! И не хрен об этом думать! Если и дойдет до этого… просто нужно сделать это как-то… не то, что – красиво… а по-мужски… что ли? Тихо и без испуганных воплей, обоссанных штанов… Больше трусости своей боюсь… одномоментной. Может такое быть? Не могу с уверенностью сказать, что нет. Вот как подумаешь о том, что пережили люди… в той же Уманской яме, к примеру. Смог бы так? Не скурвится, не пойти на поклон к врагу, сапоги лизать? Как тот же… Сотников у Быкова? А вот… не знаю! И дай Бог – не узнать! Лучше уж сразу – хлоп! И гейм овер! Или… к примеру вспомнилась книга какого-то… художника, что ли? Про его войну в партизанах. Вот где жуть-жуткая! Не-не-не… только фронт! Хотя… кто, на хуй, тебя спросит? Сможешь… как Зоя, к примеру? Или как ее коллега по подвигу – Вера Волошина? Нет? Страшно… встать перед таким… выбором! Страшно! Поэтому – лучше пуля в лоб!».

- Вань! Ты чего это?

Он поднял голову. Перед ним, как на выставке, стояли три красавицы. Елена, Рита и Таня… Ленка, как всегда – дама. Хоть и не все в порядке с ее внешностью – волосы немного растрепаны, юбка вон – чуть сбилась, повернулась; пуговки на пиджачке не все застегнуты… Но – дама! Даже не так! Леди! Обеспокоенный взгляд… нежность, смешанная с испугом?

Ритка… рыжая стервозная красавица. Характер – ну просто пиздец! Хотя… вроде бы у него получилось ее чуть объездить. Или нет? Вон – пытается поправить чулок, плохо пристегнутый к поясу и оттого разворачивающийся криво. Удивленно приподнятая бровь, чуть приоткрытые розовые губки…

Танька… ну – это не его красавица! Вот было бы ему действительно девятнадцать… Он бы с ней замутил! Хотя… если бы ему было бы девятнадцать… глупых, неопытных девятнадцать. Когда – в башке – дурь, эмоции и тестостерон? Да она бы тогда оторвалась на нем! Покуражилась бы тогда – покрутила, повертела бы пацаном! А сейчас… стоит испуганно в трусиках… А про лифчик и вообще забыла. Да с ее статью и лифчика-то не нужно. Грудки маленькие, торчком.

- Вы чего, девочки? – и погасшую папиросу – тык-тык в пепельницу, уже полную.

Ритка, как всегда, смелая… или наглая?

- Мы чего? Это ты чего! Сидишь… морда окаменела, зубами скрипишь! Что случилось?

Он выдохнул:

- Да ничего… так… что-то накатило! Все нормально! Все нормально, девочки! – улыбнулся через силу, - Ну! Как у Вас дела?

Лена сдула прядку со лба:

- Мы уже почти закончили, да, девочки?

По виду Таньки было похоже – что ни хрена она не закончила, только во вкус вошла!

- Нет, красавицы! Так дело не пойдет! Надо все делать не торопясь, с чувством, с тактом, с расстановкой! Сейчас мы прервемся, попьем чаю, а потом вы продолжите, да?

Лена подошла, потрепала его по голове:

- Хорошо, Ванечка!

Ритка засмеялась облегченно, подошла и поцеловала. Танька, оттолкнув Рыжую, уселась к нему верхом на колени, и смачно вцепилась ему в губы.

«Бля… она же почти голая! Она не думает… я же не железный! Да и мастер еще эта… здесь!».

- Татьяна! Как ты себя ведешь?! – голосом Завадской можно было… пельмени замораживать!

- Ой! – девчонка вскочила, сделала испуганную мордашку… именно – сделала!

- Уважаемая! Нельзя ли попросить Вас… ну – или через Александра… принести нам чай и какое-нибудь печенье? Мы прервемся ненадолго. Да и Вы чуть отдохнете, хорошо?

Через некоторое время, Завадская организовала им чай, сушки, какое-то варенье.

«А помнят ее еще здесь! Авторитет с показа мод еще сохранился!».

- Татьяна! Изволь одеться! Неприлично так себя вести, и уж тем более неприлично садиться пить чай в таком виде! – «ну я же говорю – Леди!».

«Хотя… помниться – сама Елена как-то пила чай – вообще голой. Правда это было у нее на кухне!».

- Пока Вы пьете чай, я Вас развлеку немного! – по просьбе Косова, Елена притащила и гитару. Откуда уж она ее взяла – ему было невдомек!

- Елена Георгиевна! – обратился он к подруге, которая в ответ на такое официальное обращение, удивленно приподняла бровь, - Краса Вы наша! Гордость нашего города! Позвольте начать этот импровизированный концерт песней для Вас. Знаете… в английской истории была такая пара… довольно скандальная, надо признать. Он – английский адмирал, знаменитый моряк и военноначальник, лорд. Она… она поднялась из самых низов. Была натурщицей, куртизанкой. Красавица! Насколько красивая, что, невзирая на ее происхождение и неприличную славу, на ней женился целый английский посол, тоже – аристократ, по фамилии Гамильтон. Так она стала – леди Гамильтон. Так вот… их связь – леди Гамильтон и адмирала Нельсона стала темой для пересудов, а потом и массы произведений. Да… Он погиб во время Трафальгарской битвы.

Немного переделки первоисточника – там Клава, здесь Лена.

«Ну… думаю – не заметят!».

- В кинотеатре «Буревестник»,

После той, большой войны,

За полпачки «Беломора»

Проходили пацаны.

И смотрели, что хотели,

В десять лет, я – даже в семь!

И как водится – балдели

От запретных в детстве тем.

Женщины прекратили пить чай, слушали внимательно. Лена улыбалась.

- И была соседка Лена

Двадцати веселых лет.

Тетки фыркали: «Шалава!»,

Мужики – смотрели вслед.

На правах подсобной силы

Мог я в гости заглянуть,

Если Леночка просила

Застегнуть чего-нибудь.

Краем глаза Косов видел, как в приоткрытую дверь просочился Александр, встал у двери. Потом в проеме встала мастер, обслуживавший женщин. Вроде бы еще виднелись лица – там, в коридоре.

- И, конечно, я старался,

А в глазах стоял туман!

И в тумане я качался,

Как отважный капитан!

И смеялась Лена звонко:

«Что ли ты уснул, браток?»

И горел на шее тонкой

Золотистый завиток.

Где-то за окном, словно за бортом,

Вдаль плывет мое детство.

Леди Гамильтон! Леди Гамильтон!

Я твой адмирал Нельсон!

Как она ждала, как она звала,

Как она пила виски!

Леди Гамильтон! Леди Гамильтон!

Ты была в моей жизни…

По окончании песни повисла тишина. Завадская смотрела на него улыбаясь, а в глазах ее было ТАКОЕ обещание, что мурашки табуном пронеслись по шкуре Косова.

- Так… а дальше? Это же не все, правда? – Рыжая смотрела ему в глаза, припивая чай.

- Правда, Рыженькая! Слушай… Это – тебе!

- Что мне делать? Я пропал!

Ритка! Что ты сделала?

Твое тело – как крахмал,

Белее снега белого!

Отравила мне судьбу, отняла профессию.

Ритка! Я тебе не вру

Всей вот этой песнею!

Рыжая улыбалась довольно, не отводя от него взгляда.

- Ах, Ритка Дорофеева!

Что же ты наделала?!

Твое тело – вот дела!

Белее снега белого!

- Ах, Ритка Дорофеева!

Что же ты наделала?!

Твое тело – вот дела!

Белее снега белого!

Лена тоже улыбалась, глядя то на Ивана, то на подругу.