Егерь: назад в СССР (СИ) - Рудин Алекс

Но потом передумал.

— Значит, ты теперь егерь? И как? Интересно?

— Ещё бы! — с воодушевлением ответил я. — Да ты приезжай сам, батя! И Серёгу захвати. Вместе солонцы подновим, кормушки. Помнишь, как ты меня в детстве учил? На кабана сходишь — я с местными охотниками договорюсь. Когда у тебя выходные?

Отец работал два дня через два — хлеб надо было развозить с раннего утра, а потом ещё раз — после обеда.

Отец характерным жестом почесал висок.

— А что! В среду и приедем, с утра пораньше.

После ужина все вместе сели смотреть телевизор. Показывали старый фильм «Возвращение святого Луки». Внимательный майор Зорин мастерски распутывал хитрые ходы преступников.

Из приоткрытой двери балкона тянуло вечерней прохладой. Отец снова курил. Сизый дым поднимался к потолку и вылетал на улицу.

Мама тихонько клевала носом. Она всегда ложилась рано и рано вставала, чтобы приготовить завтрак.

Всё было как раньше, в счастливом детстве. И всё же, я ничего не понимал.

Кто я?

Получается — старший брат самого себя?

Чертовщина какая-то!

Но я в своём доме. Рядом сидят мои родители, за окном — прекрасное время юности. И всё так хорошо, как бывает только в ярком и несбыточном сне.

За что мне выпал этот шанс?

Вернее, так — для чего?

Что я должен сделать, чего не сумел в прошлой жизни?

— Андрюша, ты когда уезжаешь? — спросила мама.

Я задумался.

Очень хотелось остаться подольше. Мелькнула сумасшедшая мысль уговорить родителей взять выходной день и провести его вместе. Можно было бы сходить на реку, или в парк.

Но я знал, что они не поймут этого порыва. Это для меня всё случившееся — невероятное чудо, великолепный божий промысел.

А для них — обычная жизнь. Начало рабочей недели. Старший сын приехал в гости на денёк — вот и хорошо. Но брать из-за этого выходной?

— Завтра утром, мама, — ответил я. — Автобусом в четыре сорок.

— Так рано? — удивилась она.

— Мне в Киселёво на свой автобус надо пересесть.

— Ложился бы спать тогда. Я тебе здесь постелю, на диване. Или на Серёжкиной кровати поспишь?

На Серёжкиной? То есть, на своей?

Я на мгновение ощутил странную и абсолютно глупую ревность. И чтобы перебороть её, ответил:

— Посплю на диване, ладно?

На самом деле, я почти не спал. Временами проваливался в дрёму, потом выныривал из неё. Лежал, слушая, как привычно тикают на стене часы, как проезжают по улице редкие-редкие машины.

И вспоминал, вспоминал, вспоминал...

Я слышал, как отец ночью вышел на кухню. Раздался резкий треск спичечной головки о коробок, затем в комнату потянуло запахом табачного дыма.

Три года, подумал я. У меня есть три года, за которые я должен что-то предпринять. Иначе всё бессмысленно.

Под утро я снова окунулся в сон. Резкий звонок будильника заставил кое-как разлепить глаза. Из кухни пахло горячими сырниками.

Я босиком прошлёпал в ванную. Умыл лицо холодной водой.

Тарелка с сырниками уже стояла на столе. Мама мыла сковороду. Я обнял её за плечи.

— Спасибо, мам! Ты совсем не спала?

Она брызнула водой мне в лицо и улыбнулась.

— Ты какой-то сам не свой, Андрюшка. Уж не влюбился ли в кого? Кушай лучше, пока сырники не остыли.

Влюбился? Да, вдруг понял я. Если сначала я относился к новой жизни настороженно, словно зверь к незнакомому лесу, то теперь влюбился в неё.

Ох, мама! Ты всегда права, даже если не представляешь, о чём говоришь.

Рано утром, подпрыгивая на сиденье дребезжавшего автобуса, я ощутил, что еду из дома домой. Это странное чувство не проходило, а только усиливалось по мере того, как автобус подъезжал к Черёмуховке.

К моему удивлению, милицейская машина всё ещё стояла возле сельсовета. Я увидел Павла и помахал ему рукой. Павел махнул мне.

— Андрюха, иди сюда! У нас ЧП! — крикнул он.

Ничего себе! Я подошёл ближе.

Павел показал на меня подтянутому усатому мужику с хмурым озабоченным лицом.

— Товарищ капитан! Это местный егерь, Андрей Синицын. Он сможет нам помочь.

Усатый смерил меня взглядом и протянул руку.

— Здорово, егерь! Поможешь?

— А что случилось? — спросил я.

— Человек пропал в лесу.

Я оторопел от неожиданности.

— Когда? Наш, деревенский?

— Да нет, приезжий, — ответил капитан. — Вчера приехал с женой за грибами и потерялся в лесу. Жена тоже потерялась, но каким-то чудом вышла в деревню и бросилась искать помощи.

Я вспоминаю вчерашних грибников. Женщину, желающую испечь пирог для неведомой Розы Леонидовны, и мужчину со взглядом побитой собаки.

— Я её успокоил, как смог, — мрачно вмешался Павел. — Отзвонился в райотдел. До вечера ждали — вдруг он из леса выйдет. Но мужчина так и не вышел. Вот сейчас организуем поиски. Давай, присоединяйся!

— Мне бы только рюкзак домой закинуть, — говорю я.

— Погоди, — останавливает меня капитан. — Ты здесь леса хорошо знаешь?

— Пока нет, — говорю я. — Только неделю назад приступил к работе.

Капитан морщится.

— Ну, всё равно. Идём, поговоришь с женой этого... пропавшего. Пусть объяснит — где примерно они были. А то мы не понимаем, где его искать.

Мы идём в пункт охраны правопорядка. Там, навалившись большой грудью на стол, всхлипывает та самая женщина. Её декоративная корзинка из бересты стоит рядом.

Глаза у женщины красные, как у кролика-альбиноса. Она старательно трёт их тыльной стороной кисти.

— Почему вы не ищете Рудольфа? — надломленным голосом спрашивает женщина. — Вы же милиция!

Я сбрасываю рюкзак с плеч, беру стул и сажусь напротив женщины, чтобы не нависать над ней сверху. Капитан недовольно сопит, но молчит.

— Расскажите — где потерялся ваш муж? — спрашиваю я.

— В лесу, — трагическим голосом отвечает женщина.

Потом смотрит на меня, и глаза её расширяются.

— Это вы!

Она поворачивается к капитану.

— Товарищ милиционер, это он!

Капитан непонимающе крутит головой.

— Это он пугал нас кабанами!

Из красных глаз снова начинают литься слёзы.

— О чём она, Синицын? — спрашивает меня капитан.

— Я встретил их вчера утром на остановке. И предупредил, что сейчас не сезон для грибов. И что надо остерегаться кабанов.

— Видите? — кричит женщина. — Он сознался!

— И что? — ничего не понимая, спрашивает капитан.

Я пожимаю плечами.

— И всё. Потом я уехал.

Распахивается дверь. Входит Фёдор Игнатьевич и ставит на стол чашку с горячим чаем.

— Выпейте! — говорит он женщине.

Потом поворачивается к капитану.

— Ну, что? Поднимать деревенских?

— Погодите, — машет рукой капитан.

Женщина, громко хлюпая, пьёт чай.

Дождавшись, пока она немного успокоится, я начинаю расспрашивать её.

— Вы речку переходили по мосту? Вспомните!

— Речку?

Она кивает.

— Да.

— А потом куда свернули? Направо, или налево?

— Налево, — уверенно говорит она и показывает рукой направо.

Минут через двадцать мне удаётся выяснить, что случилось.

Они с мужем перешли речку и повернули направо к лесу. Чтобы не заблудиться, решили так и искать грибы вдоль реки.

— Компас у вас с собой был? — спрашиваю я.

— Зачем? — вопросом на вопрос отвечает женщина.

— Неважно. Рассказывайте дальше.

Дальше они забрели в частый мелкий березняк.

— Настоящая трущоба! — возмущённо говорит женщина.

— Чащоба, — автоматически поправляю её я.

Внезапно совсем рядом они услышали громкий треск. Женщина испугалась, закричала и побежала.

— Это наверняка был кабан! — восклицает она.

— Скорее, тетёрка или глухарка, — говорю я капитану. — Видимо, грибники нечаянно наткнулись на выводок. Чтобы отвлечь врага от птенцов, тетёрки часто взлетают с шумом.