Лечить нельзя помиловать (СИ) - Александра Логинова
«Наркоз, дезинфекция, надрез, — в голове стало пусто и звонко. — Залепить края раны. Вытянуть массу до тонкой нити вместе лигатуры, покрыть слоем магии лезвие ножа. Пересечь брыжейку, удалить отросток. Дистиллировать сгусток магии до чистой растворимой энергии, обработать им культю. Санировать полость и дренировать, слава Авиценне, не привыкать. Ушить рану нитями дара».
— Алеон, мне нужен чистый кусок энергии, без примесей стихий. Сможете?
— Так точно. Объем?
— Десять миллилитров кубических.
Глаза защипало от выплеснувшего дара. Кипящая магическая масса охотно вытягивалась и сматывалась до небольшой катушки, послушными нитями вися в воздухе. Прокаленный нож побелел от соприкосновения с моей энергией, превращаясь в остро наточенный скальпель. Не по форме, по сути. И как в масло вошел в пациента. Несмотря на мгновенную остановку кровотечения, пальцы стали красными и тут же загорелись дезинфицирующим покалыванием. Бактериям ходу нет!
— Алевтина, ваш резерв стремительно убывает, — нахмурился Клод, прикасаясь к моему затылку. — Осталась едва ли одна пятая.
— Спасибо, кэп. Именно этих новостей мне сейчас так не хватало, — дар на секунду дрогнул, словно усомнился. А можем ли мы справиться? Можем, выбора нет. — Извольте не пугать меня под руку.
По указующему персту сокрушающийся маг ювелирно опустил шарик очищенной энергии на культю, передав мне управление.
— Вашу рать, капитан, она же раскаленная! — от боли на секунду потемнело в глазах.
— А вы чего ждали? — огрызнулся он. — Вся чистая энергия похожа на лаву и серную кислоту. Скажите, что делать, я помогу.
Вдвоем обработав полость и устранив перитонит, мы почти закончили. И пока рана стремительно зашивалась моими руками, Клод фактически держал меня вертикально, не позволяя упасть прямо на пациента. Ибо чертовски кружилась голова, до тошноты катая меня на карусели пустого резерва. Только это не конец: пациента надо вывести из наркоза и помочь ему восстановить функции организма, понизив температуру, вернув в норму давление и…
— Алевтина, — мужские обнаженные пальцы заправили выпавший локон за ушко. — Алевтина, не теряйте сознание. Иначе рискуете магическим резервом.
Последний шов растворился в коже пациента, оставив небольшой шрам. Как хорошо иметь целительскую магию.
— Не командуйте, — мягко упрекнув напоследок, я счастливо отдалась выгоранию.
Глава 15
— Глупая эрла. Напугала меня до инфаркта и самодовольно упала в обморок. Вам не стыдно?
— Нет, — я с удивлением осмотрела собственную гостиную. — Ни капельки. Вы принесли меня домой?
Под боком дрожала Кудряшка, тыкаясь мокрым носом в ребра и волнительно поскуливая. Маленькая моя, славная и наверняка накормленная. Судя по легкому ванильному аромату, мой дом посетила муза кулинарии, и Женевьева напекла булочек. Я оставляла ей строгий наказ: лежать на диване и отдыхать в свое удовольствие, присматривая за Кудряшкой, периодически поглаживая любвеобильную мордочку. Но деятельная помощница не умеет бездельничать и вечно стремится довести мою обитель до идеала. Невроз, не иначе. Кто будет в здравом уме снимать люстру, чтобы ее помыть, до того, как на голову посыплется пыль? То-то.
— Где Женевьева? — вместо бального платья тело облачено в смирительную рубашку — наипротивнейший элемент местной моды.
Ночное рубище до пола с невообразимым количеством рюшей и бантиков. Выбраться из нее самостоятельно невозможно, как и двигаться — руки путаются в метрах ткани и кружев. Надевать это мерзкое пыточное устройство полагалось с помощью служанки, а после — лежать колодой, лишний раз не шевелясь. Зато распутства можно не бояться, ибо любовники потеряются в складках и помрут с голоду. Кажется, эту дрянь мне подарили.
— Ушла. Переодела вас в… буду честен, в саван моей прабабушки и попрощалась. Велела передать, что животина накормлена.
Согласно тявкнув, разомлевшая от тепла пуделиха сладко зевнула и прикрыла глаза. Насчет савана — согласна, в таких сорочках полагалось хоронить благочестивых домохозяек, не забыв про чепец и белые тапочки.
Вены болели. Не знаю, как я это определила, но каждой клеточкой чувствовала, что все сосуды буквально стонут от растянутости, словно литраж крови увеличился в разы. И вместо обычной кровеносной системы мое тельце обладает водопроводом с внушительным диаметром труб. Суставы скрипят, сухожилия ощущаются как порванные бельевые веревки. И страшная сухость во рту! Это же…
— Гиппократ-батюшка, я перестала быть магом? — ледяной озноб прокатился по позвоночному столбу.
Нет-нет-нет, только не полное выгорание! Мне нужна целительская магия, нужен мой дар! Столько пациентов еще не принято, Алеон не починен, Поль…
— Вы перестали быть сухой и чистой, — хмыкнул Клод из кресла. — Пришлось купить у лоточника бутылку воды и обмыть вам руки прежде, чем нести домой.
Капитан явно успел подремать сидя: на щеке отпечаталась ладонь, ноги вытянуты, и взъерошенные волосы торчат во все стороны влажными прядями. Вместо привычного мундира Алеон остался в одной праздничной рубашке, на которую поглядывал чуть брезгливо, то и дело оттягивая ворот.
— Принимали душ?
— Простите, — мгновенно признался он. — Оказалось, люди без присмотра лекаря страшно кровоточат. Боялся запачкать мебель.
— Что с пациентом? — голос мгновенно охрип, стоило вспомнить произошедшее.
Если я отключилась до того, как успела ушить рану… Сожру собственный диплом без масла.
Однако капитан меня успокоил, заверив в моем же профессионализме. Прооперированного мужчину доставили в круглосуточный госпиталь в отделение интенсивной терапии, правда, без одаренного целителя в штате. Но маг и не понадобился, состояние больного оценили, как удовлетворительное и оставили отсыпаться. Клоду случайно помогли прохожие: расходящиеся по домам горожане прекрасно знали, что за фрукт — капитан королевской гвардии, и привели отряд стражи. Алеону предлагали вызвать экипаж, но он отказался — наши парадные одежды пропитались кровью, пóтом и уличной грязью. Так и пёр меня до дома на руках, герой.
— Однако ваша служанка весьма впечатлительная особа, — ехидно ухмыльнулся он. — Сначала решила, что вас убили, позже приняла меня за злостного маньяка-насильника, и, только лишившись метлы, поинтересовалась моим именем.
Сломанная метла валялась в углу. Там же виднелась небольшая дурно пахнущая лужица. Проследив мой взгляд, Алеон тяжело вздохнул: «Поразительно экспрессивная собака» — и потопал в ванную. Вернувшись с половой тряпкой, капитан тщательно вытер безобразие и вежливо приподнял брови.
— Что вы смотрите, будто у меня вторая голова выросла?
— Вы убираете за собакой, — сам! Собственноручно!
— В детстве у меня был мастиф. Умный, но безобразно воспитанный пёс, за грехи которого отвечал я. Приходилось подчищать следы быстрее, чем их обнаружат слуги и донесут отцу.
Под боком раздалось оценивающее ворчание. Кудряшка — тоже изрядно умненькая девочка — слушала внимательно и одобрительно лизнула мне руку. Мол, поздравляю, хозяйка, мы нашли нам нового слугу.
— Мне нужно в госпиталь.
Ой, мама-мама, а голова-то как кружится.
