Возлюбленный враг (СИ) - Грез Регина
Уж лучше еще одна ночь с Бледнолицым на чердаке, в смысле, еще одна ночь полупьяных разговоров и откровений. Отто даже в том состоянии походил на разумного человека, я почти сочувствовала ему, а ведь надо бы жалеть себя, я попала хуже некуда… хотя, вру… хуже бывает… гораздо хуже, если вспомнить книги Ремарка и кадры кинохроники. А еще "Иди и смотри" по сценарию Алеся Адамовича. И его "Карателей" я тоже читала. И "Последние свидетели" Светланы Алексиевич.
— Грау, хочешь я тебе спою? Что-нибудь из современного, а то ты выглядишь нереально грустным… Грау, а ты умеешь танцевать? Может, какой-нибудь вальс, а? Штраус... кстати, ты любишь Штрауса? Мне больше Моцарт по душе, но сомневаюсь, что у него были вальсы.
— Ты же хотела спеть современное… для тебя современное… вот и спой.
Ох, ты! Неужели герр Грау до меня все-таки снизошел. Что бы ему такое исполнить, как на грех, в голове крутится только песня Евы Польны, не буду я же я ему петь такое, а хотя… мне даже будет смешно. Нет, правда, а как он отреагирует?
Я лукаво смотрела на Отто и с веселым видом начала свою серенаду:
Не понимаю, зачем взорван привычный круг Ты у моих колен, мой самый верный друг. Мне бы на пламя ладонь, мне бы щекой на лёд. Жизни в лицо смеюсь, мне не знаком испуг Ну, почему боюсь ласковых твоих рук Может, открыть огонь, может само пройдёт. И мне надо бежать от тебя Пока мы не убили друг друга...
— Песня хорошая! - кивнул Грау. - Иногда, мне, и правда, хочется тебя убить… русская...
— Ну, еще бы, - подхватила я, - убить же часто бывает гораздо проще, чем полюбить.
Божечки, я несу какую-то чушь! Но мне так хочется вывести его из себя, чтобы он даже разозлился, стал снова живым, сам собой - настоящим и тогда я сразу пойму, что у него в душе, можно ли ему доверять - Отто ведь ничего не может скрывать, если заставить его быть хоть немного живым. Я-то знаю.
— Ты же читал Библию? Вы все ее здесь читали взахлеб - «возлюби ближнего своего, как самого себя...» Многих ты возлюбил за свою недолгую жизнь, Отто? Многим помог? Может быть, ты утер слезу старушки, защитил ребенка от злой собаки? Что хорошего ты сделал за свои почти тридцать лет или сколько там тебе на самом деле?
Грау сверкнул глазами и недобро оскалился:
— А ты сама?
— Я занималась детьми! Пела им песни, читала стихи, водила за руки в хороводе… я пыталась научить их чему-то хорошему. Я не брала в руки меч!
— Иисус тоже сказал: «Не мир я вам принес, но меч...», раз уж ты заговорила о Священном Писании, - парировал Отто.
— А еще Иисус сказал: «Взявший меч - от меча и погибнет».
— Ложь! В Библии этого нет, - оскалился он мне в лицо.
— Можешь проверить: Евангелие от Матфея, глава 26 стих 52, - отчеканила я, припомнив один давний спор с коллегой.
— Какая наглая ересь! Коммунисты, оказывается, по-своему чтят священную книгу, - язвительно заметил Отто, - или каждый полуграмотный дурак таскает из нее цитаты и трактует их по своему усмотрению?
— Что здесь за крик?
Мы замолчали и уставились на Вальтера, который неожиданно вошел в комнату. Наверно, наш спор был слышен издалека на весь коридор. Кошмар. Стыдоба. А Франц с видом ангелочка немедленно разъяснил отцу, что «Ася и Отто ругаются из-за Библии».
Вальтер по своему обыкновению снисходительно усмехнулся, дернув бровями вверх.
— Спускайтесь к ужину, я жду вас в гостиной. Франц, сегодня я проведу с тобой целый вечер, надеюсь, ты рад, мой мальчик?
Ребенок только кивнул своей белой головушкой, конечно, папа есть папа, хотя Франц его до сих пор немного робеет. Вальтер поднял сына на руки и понес вниз, а мы с Отто переглянулись, как заговорщики. Он начал первым:
— Ну, ты идешь?
— Придется… только волосы поправлю.
— Хочешь кому-то понравиться? - физиономию Грау опять перекосило.
— Тебе, может быть… Хватит шутить, Отто, нам надо поговорить серьезно, мне казалось, ты меня понимаешь, я должна вернуться обратно, это не мое время.
— Я-то здесь при чем… не я тебя сюда притащил, - презрительно ухмыльнулся он.
— Мне нужно найти Барановского, - убеждала я, чувствуя, что отчаянно повторяюсь.
— Ну, так ищи!
Он прищурился, засунув руки в карманы армейских брюк. Сейчас он полностью хозяин положения, а я так - не пойми кто.
— Думала, ты порядочный человек! - всхлипнула я, осознавая всю безнадежность моей ситуации.
— Вот же разочарование, правда?
Мне захотелось его ударить, сунуть кулаком прямо в самодовольное лицо, прямо в насмешливые тонкие губы, в его прямой нос, светлые глаза…
Но я нашла в себе силы примирительно сказать:
— Знаешь, а ты похож на одного нашего актера… Он играл капитана Грея в кино.
— Дались тебе эти капитаны! - сквозь зубы гневно процедил Грау.
— Ты нравишься мне гораздо больше, чем Штольц, - ну, прости, пришлось уделить ему время, хотя лучше бы я с тобой пообщалась. Ты - настоящий, ты все знаешь. И я бы тебе тоже хотела помочь, по-человечески, хоть как-то…
— В смысле, - сделать мне хорошо?
Я оторопела. На пару секунд потеряла дар речи от такого удара. А чего, собственно, должна была от него ожидать? Он, может, и будет мне немножечко помогать, но в ответ попросит что-то взамен для себя.
— Слушай, Грау, я думала… я надеялась, что ты хороший… хоть что-то понял… но если ты такой же выродок, такой же гад, знаешь, иди-ка ты... догадайся куда!
Я повернулась и помчалась вниз по лестнице, плевать на внешний вид, на спутанные волосы, я никому не должна здесь казаться милой, это не в моих интересах. Я бы с превеликой радостью испарилась отсюда, как роса на траве, если б такое было возможно.
Эх, глупая, всерьез решила, что «бессмертный немец» будет на моей стороне… какая наивность… Его могут исправить только холмы перед Берлином… нет, кажется, даже они бессильны перед пошлостью и мерзостью некоторых ползучих гадов.
Отто догнал меня на нижней ступеньке и, предварительно оглядевшись по сторонам, грубо развернул к себе.
— Ты сама виновата! Ты заигрывала со мной в присутствии Франца, хлопала глазками и надувала губки, что - забыла? Думаешь, я как собачка буду при твоем появлении вставать на задние лапки и приказы исполнять? Хватит дразнить меня! Я и так весь день терпел глупые шуточки, с меня довольно! Если не прекратишь так себя вести, я… я не знаю, что с тобой сделаю.
— Лучше не лезь! Убери руки! - шипела я.
— Слушай... - тяжело дышал он. - Отпросись у Вальтера выехать завтра в город, скажи, что надо погулять с Францем в парке… придумай что-нибудь, ты сумеешь.
— У генерала день рождения послезавтра - двадцать второго числа? - выпалила я, уловив из его бурной тирады самое главное.
— Да… для него уже выбран ресторан, кажется, гостей будет немного.
— Значит, здесь никаких сборищ не планируется?
— Откуда мне знать, возможно, небольшая компания и соберется к вечеру, самые близкие ему, тесный круг… фон Гросс не любит шумные застолья, ему становится скучно.
Один странный вечер
"Вот от тебя сейчас останется тень, И я теряю по иллюзии в день. Не помогают ни таблетки, ни лень, Ни бесконечная усталость. Мне не сбежать с этой грустной планеты...."
Ева Польна
Затянувшееся молчание за столом разрушила непринужденная фраза Вальтера:
— Грау, ты видел письмо из дома? Я попросил отнести его к тебе в комнату.
— Да, и уже прочел. Благодарю вас, господин генерал!
— Будешь писать ответ, непременно передай от меня привет Генриху. Отца Отто зовут Генрих Вильгельм Грау, ты не знала?
Последнюю фразу Вальтер адресовал мне. Я бросила быстрый взгляд на соседа и подавила невольную улыбку. Вот это имя - Генрих Вильгельм Грау! А то наш Отто… какое-то совершенно несерьезное, детское имя, в первое время оно даже вызывало у меня неприятные ассоциации.
