Куноичи (СИ) - Виктория Лавгуд

Кое-как собравшись, он вернулся в спальню. Его внимание привлёк мобильник: экран мигал, говоря о сообщении.

Прочитав небрежное предложение о встрече, Лука улыбнулся.

Что ж, может быть, в этот раз ему будет интереснее, чем обычно.

Глава 9. Пробежка

Тен-Тен не знала, как Жан-Жану это удалось, но её вечер закончился просто потрясающим зелёным чаем. Вкус и едва заметная горечь растекались во рту, как дикий мёд, и душа девушки пела. Даже в своём мире она не пробовала настолько потрясающий чай, а уж от этого не ожидала подобного чуда.

Возможно, поэтому она спала, как младенец. Или же дело было в новой, более жёсткой кровати и свежем белье? Тен-Тен несколько раз проверила спальное место на наличие ядов, всеми доступными в её ситуации способами. Всё было чисто.

Не удивительно, кстати: вряд ли Сабрине после возвращения с того света хотелось отправлять по этому же адресу кого-то другого. Собственная смерть слегка смещает мировосприятие.

Как Тен-Тен и думала, Чудесное Исцеление Ледибаг вернуло Сабрину в мир живых. Это в свою очередь означало, что механизм работы магии Маринетт не зациклен исключительно на проявлениях акум. Или же учитывались даже косвенные влияния на мир, как произошло в этот раз.

Также Тен-Тен с облегчением поняла, что на Исцеление Маринетт никак повлиять не может; волшебная фишечка оказалась вполне автономной, только запусти. Это было логично: вряд ли Ледибаг осознавала весь урон городу и все смерти с повреждениями, которые она удаляла.

Было бы интересно посмотреть на Маринетт, когда она узнает, что по-настоящему творят акумы. Потому что сейчас и Ледибаг, и Кот Нуар пребывали в блаженном неведении насчёт их разрушительности. Наверное, это будет чистый шок… не хотела бы Тен-Тен стать свидетелем падения их сахарных дворцов.

Ночь прошла хорошо. Тен-Тен словно на секундочку закрыла глаза — и уже открыла их, ныряя в новый день ещё до рассвета. В комнате было темно и тихо, из приоткрытого окна доносился запах сонного города: свежесть утра, нота бензина ранних автомобилей, щепотка специй от готовящихся к работе ресторанчиков и последние вздохи уходящей ночи. Романтик-Рок Ли сказал бы ещё, что пахнет не упавшими звёздами, но Тен-Тен всегда была более прагматичной.

Девушка села на кровати и потёрла лицо. Она всё ещё чувствовала себя разбитой, — отравление не прошло даром, — но это уже было лучше, чем сначала. Спина ныла из-за жёсткости кровати, сознание пыталось распутать сонный клубок мыслей, а глаза никак не желали слезиться. К тому же было ощущение, что горло распухло минимум вдвое.

Хороший признак. Организм борется, значит, живой. Они с Тен-Тен ещё повоюют против Сабрины и всех остальных.

Тен-Тен встала с кровати и быстро заправила её, чтобы не было соблазна лечь обратно. Ленивое тело сопротивлялось желаниям Такахаши, но это была заведомо проигрышная битва: сознание ниндзя всегда превыше. Нет оружия острее ума шиноби, нет доспеха прочнее его воли. Так говорил её учитель.

По пути в ванную Тен-Тен щёлкала по всем выключателям, что встречались ей. Комната вспыхивала, свет ударял по чувствительным после ночи глазам, лампочки зажигались одна за другой. С утра чем больше света — тем лучше. Легче будет потом думать.

Отражение радовало. Хотя лицо Хлои всё ещё выглядело опухшим, оно, по крайней мере, не было жёлтым. Круги под глазами слегка сгладились, расплывшись светло-фиолетовым оттенком к скулам. Печень работала изо всех сил, и Тен-Тен помогала ей как могла: пила воду и ела больше адсорбента, чем нормальной пищи. Чёрные таблетки, что приносил Жан-Жак, забавно шипели на языке и практически не имели вкуса.

Тен-Тен потрогала горло и поморщилась из-за укола боли. Миндалины ощущались двумя мячами, по недоразумению застрявшими в глотке Такахаши. Выглядели они не лучше, красные и воспалённые, все словно изъеденные насекомыми. Но они хотя бы не мешали Тен-Тен говорить — и на том спасибо.

Интересно, что Исцеление Ледибаг, хотя и убрало все следы буйства акумы, совсем не затронуло отравление тела Хлои. Вряд ли это было продиктовано неприязнью Маринетт. Значит, у автоматического восстановления всё-таки были какие-то внутренние настройки. Оно и логично: на полное исцеление всего города уходило бы просто невероятное количество энергии.

Если задуматься, то в руках Маринетт оказалась сила, от которой становилось просто страшно. Удача. Восстановление. Исцеление. И поодиночке эти… способности при верном их применении давали практически безграничную мощь, а уж вместе — и подавно. Пожалуй, сама Тен-Тен не смогла бы обладать чем-то столь всеобъемлющим.

Нет уж, увольте. Пусть всё остаётся у Маринетт. Этот был тот случай, когда незнание, сопровождающееся дуростью — великое благо.

Главное чтобы Ледибаг не снесло голову от собственного всемогущества, власти и почитания, которое выливают ей на макушку жители Парижа. Тен-Тен слышала, что героям хотят установить памятник, вроде как от признательности — ну чем не повод возгордиться? Подросткам, на самом деле, очень мало надо.

Про Кота Нуара Тен-Тен удалось узнать намного меньше. Всеобщая истерия практически не касалась напарника Ледибаг, акцентируясь на ней самой. Это Ледибаг чаще мелькала на постерах и фотографиях; Ледибаг давала интервью и разговаривала с жителями, пока Кот был где-то сзади; Ледибаг сражалась с акумой, пока её верная тень скользила рядом на подхвате, готовая выполнить любой приказ, любую прихоть.

Доходило до идиотизма. Тен-Тен видела несколько съёмок сражения с акумами, где роль Кота должна была стать решающей; этого не происходило. То ли из-за робости Нуара-Адриана, не привыкшего к самостоятельности, то ли из-за чрезмерно сильного давления Ледибаг. Там, где одним Катаклизмом или ударом шеста можно было решить ситуацию за пару секунд, герои растягивали махание кулаками на часы.

Неуверенность в себе Адриана была предметом глубокого размышления для Тен-Тен. Несмотря на чёрный костюм и шуточки на грани фола, мальчишка казался потерянным. У Такахаши не шли из головы все его пропитанные горечью улыбки и пустой, остановившийся взгляд.

И вроде бы всё в порядке: богатый мальчик из хорошей семьи, — через Интернет Тен-Тен узнала вкратце историю Агрестов, — с травмой из-за смерти матери. Работает. Популярен. Любимец публики и, что удивительно, папарацци: про Адриана не писали ничего предосудительного в самой жёлтой прессе. Тен-Тен удалось найти лишь одну статью, где добродушие Агреста-младшего было преподнесено излишним: на фотографии уставший, замученный Адриан с наконец-то нормальной улыбкой волонтёрствовал в приюте для кошек.

Как же так вышло, что рана от смерти матери превратилась в гнойную? Почему строгий, но вроде бы любящий отец Адриана позволил этому произойти? Почему Габриэль