Штангист: назад в СССР (СИ) - Март Артём

— Вот, значит, как. — Нахмурил я брови. — Потому Константин Викторович в Надежде и не тренирует. Он с Вадимом Сергеевичем враждует.

— Ну да. Правда, вроде как, директор Константина Викторовича уговорил не горячиться. Убедил его как-то, чтобы их с Вадимом Сергеевичем ссору на люди не выносить.

— А Константин Викторович почему-то согласился, но в одном зале с Вадимом Сергеевичем работать не захотел, — сказал я задумчиво.

— Правильно, — кивнул Сережа. — Не захотел. Вот и перевелся в ПТУ. Сам перевелся. Его никто не гнал.

Вот, значит, как выходит… А Константин Викторович оказался твердый. Все равно на своем стоит. Но как директор спортшколы его уговорил спустить все на тормоза? Константин Викторович за своих подопечных переживает, это сразу видно. Если б он был уверен, что Вадим Сергеевич пичкает детей всякой дрянью, так просто он бы не отступился. Значит… есть тут еще какая-то загвоздка. Надо бы по этому поводу с ним поговорить. Только как-то аккуратно, чтобы у него меньше вопросов ко мне возникло.

— Ну смотри, — продолжил Сережа. — Ты мне слово дал, что никому не скажешь, что это я тебе все рассказал.

— Не скажу. Сережа, но у меня все равно к тебе просьба будет.

— Какая? — Заинтересовался Сергей.

— Не пей свои спортивные витамины. Отдай их мне. Раз уж это просто витамины, тебе тренер потом новые даст. А если один раз пропустишь — ничего страшного не будет.

— А тебе они зачем? — Нахмурил брови Сергей.

— Хочу оставить себе. Хочу убедиться как-то, что это и правда витамины, а не какая-нибудь гадость.

— Ну ладно, — раздумав недолго согласился Сергей. — На, возьми, раз уж тебе так будет спокойнее. Но я тебе и так скажу — витамины это. Раз уж даже директор школы ничего плохого у Вадима Сергеевича не нашел, то глупо будет сомневаться.

— Доверяй, но проверяй, — сказал я, заворачивая таблетку и пряча ее в карман.

— Какой ты, Володя, подозрительный, а? — Приподнял Сережа бровь.

— Ладно, Сережа. Поехали с тобой домой. Времени уже, наверно, шестой час. А нам еще уроки делать.

— Слушай, Мальчик, ну че ты пристал? — Нахмурился полноватый мужик в клетчатой, не заправленной в брюки рубашке. — Деньги я вам отдал? Отдал. Ну давайте тогда гуляйте отсюда!

Он поднял от нас с Глебом взгляд, уставился куда-то вдаль.

— Вон! Люди же ждут! Не задерживайте!

— Чего вы вредничаете? — Не сдавался я. — я вам что, весы, что ли поломаю? Или весь день на них тут буду стоять?

Большой склад металлолома, находившийся в пользование городской заготконторы, расположился в широком огражденном железным забором дворе. Разместился он на окраине нашего района там, где хатенки и низенькие кирпичные домишки начинали соседствовать с широкими дворами пятиэтажных хрущевок.

За гаражами одного такого жилого массива и притаилось отделение заготконторы по чермету.

Когда ко мне домой заявился Глеб, утро воскресенья уже плавно перетекало в полдень. Было тепло. Ласковое майское солнце поднималось все выше и выше, чтобы занять свое обеденное место на синем небе. Глеб попросил меня помочь с металлоломом.

Еще на неделе они с отцом-шофером собрали во дворе хлам — несколько старых ржавых железяк, бывших запчастей от отцовского самосвала «Газон», и решил на выходном отвезти их в заготконтору, но домой к отцу заявился начальник гаража. Велел срочно ехать на работу по какому-то важному делу.

Глеб же, вдохновленный таким интересным для советских детей делом, как сбор металлолома, пришел ко мне за помощью. Конечно, я не отказал.

Уроки я выучил еще утром и собирался было пойти на местную площадку, чтобы позаниматься, но не расстроился, когда Глеб нарушил мои планы.

К слову, в спортшоку на этой неделе я больше не ходил. Занимался пока что сам. Худел, соблюдая диету. А еще, всю неделю я старался поговорить с Константином Викторовичем. Да только никак не получалось. Старый физрук будто бы сторонился меня. Избегал.

Даже посоле урока физкультуры, который проходил в четверг, он постарался скорее убежать, когда я вошел в его коморку, чтобы уговорить если и не заниматься, то хотя бы позволить посещать спортзал на ПТУ. А заодно расспросить про скандал с таблетками.

— Мне надо к завучу, — сказал он мне тогда. — Прости, Вова, у тебя дело какое-то? Ну, давай потом.

— Ну, давайте потом, — сказал я ему вслед, твердо решив, что в воскресенье, во второй половине дня, съезжу к нему домой.

Глеб, кстати, вызвался составить мне компанию, как только мы закончим с его железяками. Вот мы и заканчивали.

— Времени у меня нету! Обед скоро! — Противился приемщик, — а вон, еще людей принять надо!

Он указал на двух мужиков, тащивших на плоскодонной тачке с узкими колесами целую гору металла. Гору составляла радиаторная батарея, рама от велосипеда, уличная водяная колонка и древний остов от детской коляски. Это, конечно, не говоря о всякой железной мелочи, присутствующей там в количестве, внушающем уважение.

— А че тут у тебя, Михалыч? — Спросил старый тощий мужик, переводя дыхание и доставая из-за уха папиросу.

— Да вот, пацан прицепился, — приемщик указал на меня взглядом. — Представляешь, требует, что б я его взвесил.

Приемщик глуповато хохотнул.

— Ну взвесь, раз ему так надо, — пожал плечами второй, пузатый мужик в тельняшке с рукавами. — Ниче. Мы с Валерой подождем.

— Они подождут, — хмыкнул приемщику я.

Приемщик засопел, раздув ноздри. Нахмурился.

— Ну че ты? Давай быстрей! — Поторопил приемщика толстый.

— Ну ладно, — решился приемщик. — Становись на весы, богатырь. Ща посмотрим.

Глеб, которого вся ситуация заинтересовала так, что озорная улыбка не сходила с лица мальчика, пискнул приемщику.

— А меня? А меня можно?

— Ой, етить твою налево, — плюнул приемщик. Ну хорошо. Тебя следом.

Я встал на широкий поддон старых железных весов, и приемщик нагнулся к шкалам. Смешно высунув язык, стал легонько передвигать грузчики.

— Так, — сосредоточенно глядя на отчеканенные циферки, начал он. — Ты у нас получаешься… Дай прикинуть… Сорок девять килограммов.

— Да? — Удивился Глеб и всмотрелся в шкалы. — А почему ваши весы показывают двадцать девять?

— Чего?.. — Вдруг растерялся, а потом разозлился приемщик. — Какие двадцать девять⁈ Да ты, пацан, считать не умеешь!

— Двадцать девять? — Удивился толстяк в тельняшке? — Какие двадцать девять?

— Михалыч, — вклинился второй. — Ты че? Ты нас обвешивал все это время, что ли?

— Пошли отсюда, — сдерживая смех, сбежал я с весов.

— Погоди! Только тачку заберу!

Мы побежали вон из приемки. По пути подцепили Глебову тачку, и она теперь весело тарахтела позади нас.

— Слышь, Михалыч, че за дела⁈ — Слышалось у нас за плечами.

— Мужики, да вы че? Да нормально у меня все с весами! Это мальчишка какой-то безграмотный попался!

— Ага! Свисти больше!

Вот, наконец я смог узнать мой более-менее верный вес. До этого взвесится было особо негде. И признаться, я ожидал меньших цифр на весах. Тем не менее я понимал, что работаю не зря, и моя диета с упражнениями дали свои результаты. Скорее всего, до нее я был тяжелее килограмма на три.

Я похудел, это было видно: щеки чуть-чуть спали, а одежда стала немного свободнее.

— Ты что, Вова, расстроился? — не сбавляя ходу и немного запыхавшись, спросил Глеб.

— Нет. А чего мне расстраиваться?

— Ну… Целых пятьдесят килограмм… это…

— Пустяки, — сказал я. — Сгоню до сорока пяти. Ладно, Глеб. Давай закатим тачку до тебя домой, а потом к Константину Викторовичу.

Константин Викторович отсоединил бронепровод от свечи на левом цилиндре своего Юпитера. Надев на свечку ключ, стал ее откручивать. Когда вынул, критически осмотрел черный нагар на электродах и отложил отработанный расходник. Потом он поднялся. Полез в карман за новыми свечами.

Солнце стояло высоко, и старый физрук, прищурившись, уставился в небо.