Послушник забытого бога - Евдоким Котиков
Я мотнул головой. Мало того, что рядом бесновался черепень, то и дело налетая на деревья, ломая их или выворачивая с корнем, так ещё какой-то снайпер.
— Большой на тебе, добивай, мелкий на нас со Снуфом, если заметишь его — кричи нам, но сам не атакуй. Нужно аккуратно, если повредим плод, придётся искать нового, а мы и этого еле нашли.
Что ж, очередной офигенный план. Да я вроде уже привык.
Стоило мне только выйти из-за дерева, как рядом с моей головой просвистел шип. На этот раз я заметил движение на одном из деревьев. Махнув сестре рукой в ту сторону, я побежал к черепню. Огонь на порождении уже потух, и выглядело оно теперь обгоревшим и потрёпанным. Но по прежнему смотрело на меня с ненавистью. Теперь хоть есть за что.
Я остановился на порядочном расстоянии от противника. И только я начал настраиваться на стихию, как противник присел… словно готовясь к прыжку!
Бросок к врагу. Нужно больше ненависти! Горелый черепень понял, что прыгать уже не вариант, раскрыл клюв, готовясь меня цапнуть. Но черепаха есть черепаха: я был быстрее. Посох, в котором отозвалась самая разрушительная из стихий, обрушился прямо на голову порождению.
Эффект оказался довольно странным. Из земли вырвались три направленные в разные сторону шипа, состоявшие словно из тьмы. Они рассеялись быстро, но ещё быстрее погасли глаза противника. Буквально через секунду огромная туша стала горой трухи и угольков.
Было ли мне жалко врага в тот момент? Я много знал об этом мире, в том числе и то, что стихийные порождения чувствуют только боль и страдают каждое мгновение своего странного существование. И единственный способ дать им избавление — уничтожить их. Сомнения в этой установке были, но то, что я видел сегодня полностью подтверждало этот тезис. Порождения словно излучали агрессию и ненависть, а их уничтожение приносило ощущение, что я делаю что-то правильное, делаю этот мир лучше…
Надо проверить, как дела у Оник.
Оник стояла напротив дерева, держа наготове посох и явно готовясь нанести удар какой-то стихией. Судя по улыбке, электричеством. На всякий случай я решил обойти дерево и зайти к врагу сбоку.
Порождение действительно выглядело как гигантский цветок, множество огромных листьев которого образуют нечто наподобие лапок как у паука. Над ним кружил Снуф, и, кажется, поливал его дождиком. Порождение на это внимание не обращало. Вскоре ползающее по деревьям растение напряглось, явно готовясь сделать залп. Но стоило ему только высунуться из-за ствола, как его сразила молния Оник. Снуф не зря поливал его, и атака вышла летальной. Упав на землю, порождение скукожилось и рассыпалось на листья и подвявшие красные лепестки.
— Есть! — Воскликнула Оник, подбегая к тому, что осталось от подлого уродца. — Вот и он! — Немного порывшись в куче зелени, она извлекла какой-то причудливый пупырчатый фрукт продолговатой формы. Действительно алый.
Идеи, для чего он мог кому-то понадобиться у меня возникли, но я, пожалуй, оставлю их при себе.
Глава 11. Ласковый свет нежно сжигает дотла
Может показаться, что в Лесной школе мы занимались всякой ерундой. На фоне Оник я и вовсе выгляжу полным бездарем.
На самом деле, это совсем не так! Ну ладно, так, конечно. Нас просто собирали в одном месте, чтоб мы не шлялись по городу без присмотра.
Но кое-чему нас всё же, как ни странно, научили.
Например, никогда не терять бдительность. Возможно, именно поэтому я заметил опасность раньше сестры.
А ведь уже казалось,всё закончилось: враги нашинкованы, странный плод лежит у Оник в сумке, и мы идём домой...
Возвращались мы такие спокойненько в Олоб, стихийных порождений по дороге не встречали, болтали о пустяках.
Как-то зашёл разговор о том, что странное у Оник какое-то обучение. Ну да, типа у меня не странное, но... Взять вот хоть эту практику. Она ж могла этот красный огурец купить где-нибудь. Или заказать кому-то его достать. Среди студентов наверняка многие могут себе позволить. И в чём тогда смысл?
— Моя практика не столько в том, чтобы добыть эту штуковину, сколько в изучении поведения стихийных порождений в естественных условиях, — пояснила мне сестра. — Мне ещё отчёт писать...
Кажется, нет такого мира, где не пустила свои гадкие корни бюрократия...
Но тут... Вот знаете, я никогда не понимал, когда говорят: «жопой чувствую». У меня вот в пятой точке третьего глаза нет. Так я думал до этого момента. А вот тогда я именно что жопой почувствовал: пиздец где-то рядом.
— Оник, стой.
Сестра не растерялась и сразу перехватила посох двумя руками. Видимо, она тоже что-то ощутила. Может, заметила, что тишина вокруг была абсолютная, а может у неё чуйка какая магическая на такие дела. Судя по тому, что она молча вырвала у меня из рук свой посох и всунула мне мой, проблемы у нас были крупные.
Рука Оник легла на её сумку.
Я хоть и вертел головой из стороны в сторону, появление стихийного порождения пропустил. В отличие от киношных монстров, порождение не хрипело, не ревело и совершенно не собиралось становиться перед нами во всей красе, чтобы перед началом боя мы максимально впечатлились.
Нет.
Просто в сестру полетело облако тьмы. А она, в отличие от меня, была готова и, быстро запустив руку в сумку, бросила в облако какую-то золотую пыльцу. Жёлтые искорки словно впитали всю тьму в себя и погасли.
— Хуорн, — шепнула Оник. Исчерпывающе, ага. Прям вот, можно сказать, всё объясняет.
То, что было названо этим не очень приличным словом было... деревом. Кусты были, пень был, теперь дерево, здрасте. Чёрное, обугленное дерево, с сухими корявыми ветками, похожими на когтистые лапы. А из земли торчали весьма стрёмные подвижные корни. Хоть не тентакли, могло быть и хуже... Обаяние хуорна подчёркивала и пасть, обломки коры по краям которой походили на клыки. И глаза: светящиеся в глубине жёлто-зелёные провалы.
То ли дерево сначала засохло, потом в него попала молния, а потом оно стало стихийным порождением, то ли оно сначала стало стихийным порождением, а затем умерло и уже потом словило молнию, то ли сначала была молния, потом преображение, и уже затем смерть... В любом случае маркер опасности
