Факультет Чар. ЧарФак (СИ) - Кира Тигрис
— Так, валим отсюда, быстро! — скомандовал мне в ухо Дин и потащил к одному из трех зеркальных порталов. Тому, который был овит металлическим плющом с блестящими серебряными листьями, и служил входом в Академию для полукровок. Надо признаться, что туда же быстрехонько засеменили хвостатые и ушастые тролли и оборотни, их изумрудные мантии развивались от быстрых движений над босыми лапами.
Я наступила кому-то на хвост и чуть не огребла между ушей, а в это время Дин выяснил у кого-то с рогами, что сейчас у факультета Босых будет урок в Большой Гномьей Пещере с Мастером Глорией. Мы посетим настоящие гномьи рудники, карты которых все студенты должны были дома тщательно зарисовать и выучить. Иначе каждый рискует потеряться в этом бесконечном лабиринте подземных катакомб.
— Мы будем, простите, изучать гномов? Таких маленьких пузатеньких бородачей, что носят колпаки и добывают золото в шахтах под землей? — забормотала я, позабыв и про Нарцисса, и про Малыша Джо с черными щеками. Теперь в моем воображении возникла огромная пещера с каменными миниатюрными домами и дворцами, тесные коридоры шахт с быстрыми вагонетками, полными золота и драгоценных камней. — Неплохо! Интересно, а что будет в это время делать факультет Проклятых? У них другой урок?
Ответ на мой вопрос неожиданно сам собой зазвучал в моей голове знакомым юношеским голосом.
— Факультет Чистокровных сейчас идет в Драконий Лабиринт.
— Это зачем еще?
— За яйцами дракона, естественно!
Я принялась вертеть головой по сторонам и тут же заметила яркую белую полоску на глазах Овидия. Он снова смотрел прямо на меня.
— Реально за яйцами настоящего дракона идете? Я тоже хочу! — подумала я.
В этот раз Овидий ничего не сказал, лишь только покачал кудрявой головой. Ой, ну и ладно! Не очень-то и хотелось!
Я повернулась к Дину и задала свой самый больной и актуальный вопрос:
— А у этих гномов можно будет занять немного золотишка? Мне нужно оплатить Академию в реальном мире и общагу тоже, а то жить совсем негде…
— Ты не сможешь ничего пронести в реальный мир сквозь зеркальный портал. Это нелегально! И потому все артефакты превращаются в пепел. Я уже пробовал. — разочарованно заявил Дин, тяжело вздыхая. — Сколько тебе нужно?
— Много! — грустно ответила я. — Больше, чем двести штук!
Дин негромко присвистнул, явно впечатленный моим ответом.
— Академию, говоришь, будешь оплачивать? — переспросил он. — Где ты учишься? А может, честно признаешься, что копишь на новую тачку?
Но мой ответ он так и не услышал. Мы практически протиснулись сквозь портал для полукровок, и я уже придумала, что мне можно было бы соврать, как сзади нас с головы до ног окатила мощная струя ледяной воды. Дин взвизгнул, я выругалась и обернулась, за что тут же получила в лицо очередную порцию холодных брызг. В зале началась неразбериха, мокрые и раздраженные студенты шарахались в стороны и громко жаловались, за что на них обрушивались новые и новые потоки.
На весь зал раздался оглушительный детский хохот: на широких бронзовых плечах статуи у фонтана сидел довольный Малыш Джо и закатывался детским смехом. Он держал за уши голову морского бога и направлял ее в разные стороны, как пулемет. Из бронзовой раковины тритона на окружающих обрушивались мощные струи воды.
— Ауч! Проклятье! — вопил Дин, пытаясь укрыться под своей изумрудной мантией. — Я же тебе говорил, что этот Джо — просто мелкий псих! Блин! Неистовая буйная энергия детства играет в его заднице! Он — покровитель всех мятежных духов-полтергейстов! Мелкому… ай… гаденышу все сходит с рук! Тьфу, блин, вода в уши попала! Да снимите уже кто-нибудь его оттуда!
И сразу же после его отчаянного крика души, будто по чьей-то неведомой команде, по всему залу разлился мелодичный девичий голос. Ласковый и нежный, он громко пел, успокаивая не только Джонаса, но и весь зал, убаюкивая окружающих, словно маминой колыбельной:
Слезай, слезай, малыш!
Зачем же ты шалишь?
Оставь фонтан в покое
И рядом встань со мною!
Все мигом позабыли про ледяной душ и обернулись на рыжеволосую девушку рядом с Нарциссом.
— Ну конечно! Это же Сирена поет! — догадалась я, кое-как уворачиваясь от брызг. Дин уже успел отжать свой хвост и теперь отряхивался от воды по-собачьи, вертел мокрой головой и шеей. — Ой, хватит! Тьфу! Так вот, значит, как эта Сирена заставляет всех выполнять свои желания! И в рифму поет, кстати.
Не успела я это произнести, как Джонас послушно повернул большую бронзовую голову бородатого морского бога в прежнее положение и струи из рога тритона снова стали прекрасным фонтаном — ни одной капельки больше не вылетело за пределы бассейна.
Озорной мальчишка покорно стоял рядом с красивой рыжеволосой девушкой и виновато смотрел на нее своими чистыми, словно соленые морские глубины, зелеными глазами. И, естественно, за этот искренний детский взгляд ему все снова сошло с рук, так же, как и за предыдущие сотни проделок и тысячи проказ. Боги наделили его такой невинной детской внешностью, что не простить его было невозможно!
— Клянусь мечом, что сейчас мой ремень пройдется по чьей-то маленькой шаловливой заднице! — заревел кто-то глухим басом из толпы, в его горле что-то противно скрежетало и стучало, словно несмазанные металлические шестерни.
Кричал крепкий высокий парень с большой лысой головой: здоровяк успел стянуть с себя рубашку и быстро вытирал свое тело алой мантией легионера. Кстати, о теле. Его кожа была странного серебристого цвета, словно парня искупали в металлической краске.
— Это Титан с факультета Преданных, его отец сделал его крепким и стойким, как металл, — зашептал Дин, — только вот осталось одно уязвимое место — парень совершенно не умеет плавать и быстро ржавеет от воды. Видишь, на его металлической коже уже стали появляться серые пятна ржавчины?
Я же, не отрывая глаз, смотрела на Малыша Джо, точнее на то, как ему что-то быстро и серьезно говорил Нарцисс. Он присел на корточки, так, чтобы его красивое лицо было на одном уровне с ребенком, и указал на одно из двенадцати зеркал-порталов.
— Ты воду вытирай, ребенка не пугай! — пропела Сирена, обернувшись к Титану и пряча за своей спиной Джонаса, а заодно и Нарцисса.
Я улыбнулась, представляя, какими послушными у нее будут дети, когда она станет мамой. Но тут от ужаса по моей спине побежали мурашки — она никогда ею не станет, ведь парни от одного ее поцелуя превращаются в золото.
Как только сладкий голос Сирены стих, Джонас снова хитро и громко
