Ванька 9 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич

Совет Врачебных коллегий всем театрам гигиены молодой советской республики настоятельно рекомендовал, считай — приказал, моего «Мойдодыра» для повышения санитарной грамотности населения использовать. В ряде типографий, несмотря на дефицит бумаги, его массовым тиражом издали, на санпросветплакатах моего молодого рабочего, а также бегемота с бегемотиками не только в губернских центрах, но и в отдаленных уездах можно было видеть.

Так и пришла ко мне слава…

Я уже начал подумывать на «Айболита» замахнуться. Актуализировать его для сегодняшнего дня.

Власти меня поддерживали. Ну, а что? Ля-куртинец, на каторге в Африке был… Классово не чужд, хотя и имеются отдельные моменты.

Тут в «Известиях советской медицины» и прочел я, что готовится к проведению в Москве Всероссийский съезд Медико-санитарных отделов Советов. Обсуждаться на нём будет создание Народного комиссариата здравоохранения и ряд других важных вопросов. Семашко и Соловьев выступят. Озвучены будут основные принципы построения советского здравоохранения, профилактическое направление медицинской деятельности тоже не будет забыто.

Для себя я решил, что попасть мне на это мероприятие надо. Не прощу я себе, если на данном эпохальном событии не побываю.

Семашко, Соловьев… Это же — основоположники лучшей системы здравоохранения в мире! Так нам на занятиях в институте дома говорили. Ссылались при этом на экспертную оценку Всемирной Организации Здравоохранения, что была озвучена на конференции в Алма-Ате.

Бывает, звёзды и сходятся.

Мои мечты и хотения совпали с решением кого-то из ответственных вышестоящих товарищей. Доктора Воробьева, ля-куртинца и каторжанина, направляли на съезд! Причем, делегатом от театров гигиены! Меня? От театров гигиены? Да, написал я для них «Мойдодыра», но, по большому счёту — какой я от них делегат?

Как уж там всё это такое провернулось, мне совершенно не известно. Сам я к данному решению никакого отношения не имел. Имя моё на слуху в определенных кабинетах было, это свою роль, наверное, и сыграло.

Упускать такую возможность я не стал. Горячо поблагодарил за оказанное доверие.

Самое главное — мне ещё было поручено с небольшим сообщением на съезде выступить. В день, когда вопросы санитарной пропаганды будут обсуждаться, довести до делегатов передовой опыт деятельности театров гигиены. Статистикой меня снабдили, основные тезисы того, о чем должно было говориться, выдали.

— Завтра предоставите текст выступления на согласование, — так мне было сказано.

Я не возражал. Вон как всё поворачивается! Кто бы подумал…

Глава 40

Глава 40 Доклад Семашко

— Товарищи! Заранее готовим мандаты для проверки!

Так, а где мой? Не забыл впопыхах? А, нет, вот он, в нагрудном кармане…

— Пожалуйста.

— Проходите, товарищ, не задерживайте…

Мандат, если честно, так себе. Квадратик дешевенькой серенькой бумаги с синей печатью. Правда, типографским способом отпечатанный, съезд всё же всероссийский.

В зале — народу не протолкнуться. Кто-то уже сидит на выбранном месте, иные — в проходах между рядами кучкуются, что-то бурно и не очень обсуждают.

Может кого-то из знакомых встречу? Страна, хоть и большая, но врачей — маловато, тем более имеющих доверие у новой власти. Не все доктора советскую власть признали, далеко не все. Однако, когда в академии учился, были у нас вольнодумцы. Может, кто-то из них сейчас на съезде и присутствует.

Мне — на второй ряд. У меня — сообщение. Правда, в третий день съезда, но всё равно получил я инструкцию место во втором ряду занять с самого начала. Ну, хоть слышно всё будет. Я даже блокнотик приготовил наиболее важное записывать. Кто что сказал, над чем подумать необходимо перед голосованием. У меня мандат не простой, а с правом голоса. От меня чуть-чуть, но зависит какие решения съездом будут приняты.

В зале душновато, но хоть не курят. На заводах и фабриках, где я выступал, многие прямо в помещении дымили. Так, что даже глаза щипало.

Что — уже начинаем?

Президиум занял своё место, протокольная часть надолго не затянулась и на трибуну поднялся Семашко.

Вот, Ленина здесь я уже видел, даже — разговаривал с ним, а сейчас при докладе самого Семашко поприсутствую. Через несколько дней Николай Александрович первым наркомом здравоохранения РСФСР станет, самым главным медиком страны.

— Товарищи!

В зале было шумновато. Кто-то между собой доспорить не успел, кто-то кашлял, ерзал на своих местах…

— Товарищи! — пришлось повторить Николаю Александровичу.

Он несколько мгновений помолчал и начал свой доклад. Я внимательно слушал, даже немного телом вперёд подался.

— Насущной организационной задачей советской медицины на местах является устранение прежних межведомственных рамок и объединение ее…

«Единство» — вывел мой карандаш на листочке блокнота.

Правильно, сейчас всё, что есть надо в один кулак собрать, в стальной молот, и ковать им здоровье народа советской России.

Тут я с Семашко был полностью и категорически согласен.

— Лечебная медицина должна быть построена на последовательности проведения принципов: а) общедоступности и б) бесплатности… — неслось с трибуны.

Насчёт бесплатности — красиво… Но, ничего бесплатного не бывает. Государство за медицинскую помощь должно платить, а оно всё равно эти денежки из налогов возьмёт и иных своих доходов, с неба они не упадут…

«Общедоступность, бесплатность для пациента» — вписал я вторую строчку на листок раскрытого блокнота.

— Немедленно нужно озаботиться повышением качества медицинской помощи — организовывать специальные приемы, специальные амбулатории, специальные лечебницы…

«Качество медицинской помощи» — записал я.

— Очередными медико-санитарными задачами советской медицины, кроме общих и обычных, являются борьба с социальными болезнями — туберкулезом, сифилисом и прочими, а так же борьба с детской смертностью…

Семашко говорил, а я записывал.

— Только советская санитария способна бороться радикально и результативно с жилищной нуждой беднейшего населения…

Тут я не совсем всё понял, но для памяти зафиксировал слова Николая Александровича на бумаге.

— Ввиду далеко недостаточно сознательного отношения масс населения, особенно в провинции, к вопросам здравоохранения, необходимо немедленно развивать самую широкую санитарно-просветительную деятельность — беседы, лекции, выставки и тому подобное.

Семашко замолчал и начал обшаривать глазами первые ряды кресел в зале.

— Товарищ Воробьев! Встаньте!

Я сразу и не понял, что это он обо мне.

— Иван Иванович! Покажитесь!

Так! Это Семашко же про меня! В лицо-то он меня не знает…

Я встал.

— Вот, товарищи. Доктор Воробьев — это автор всем известного «Мойдодыра». Сейчас его по всей стране театры гигиены широко представляют.

— Знаем, знаем!

— Видели!

— Про вшивого парнишку!

— Тут и мыло подскочило…

— Про бегемотиков… — это и другое долетало до моих ушей из зала.

— Видите, все «Мойдодыра» доктора Воробьева знают. Это — прекрасный образчик передовой советской санпросветработы. Всем необходимо взять с доктора Воробьева пример. Ну, он нам про своего «Мойдодыра» послезавтра ещё расскажет. Присаживайтесь на место, Иван Иванович.

Я бухнулся на своё место. Уши у меня горели.

Николай Александрович продолжил свой доклад.

— Необходимо привлечение к текущей деятельности в сфере медицинской помощи рабочих организаций в городах и деревенской бедноты в деревнях…

Глава 41

Глава 41 Предложение, от которого не отказываются

Вот и настал мой день. Ну, когда мне на съезде выступать.

Реакция на моё появление на трибуне была… неожиданная.

— «Мойдодыр»!

— Малышки-бегемотики схватились за животики…