Новая жизнь 2 - Виталий Хонихоев
— Чего? — подозрительно хмурится Дзинтаро: — я правду говорю!
— Да я ничего такого и не подумал — в свою очередь отрицаю я: — случайно так случайно. Значит вместе будем заниматься. А как же твое дзюдо?
— Так я и не хожу туда уже год почти — отвечает тот: — у меня травма была. Спина…
— Аа… — тяну я сочувственно.
— Это твой знакомый, что ли? — спрашивает Отоши, садясь рядом: — слушай, а давай в субботу в караоке махнем? Поговоришь с ней?
— Одноклассник — отвечаю я: — с ума сошел? Тебе прошлого раза мало было?
— Меня Дзинтаро зовут.
— Ну поговори, чего тебе стоит. Вы же с ней в одном классе учитесь! О, кстати! Дзинта-кун, верно? Ну, верно. У вас такая в классе учится, Натсуми-тян.
— Ээ… что?
— Этот сумасшедший хочет с ней встречаться — объясняю я Дзинте. Тот делает круглые глаза и с уважением смотрит на Отоши. С уважением! Тут надо смотреть с сочувствием, а не с уважением, тут надо команду психологов вызывать на дом в голубом вертолете и с ящиком мороженного и бутылкой коньяка, а не подстрекать человека к самоубийству. Это как если в тесном кругу после охоты кто-то скажет, что имеет страстное желание переспать с медведем. Тут надо не хлопать по плечу и гоготать, мол «мужик!», а крутить пальцем у виска и отодвигаться в сторону, потому как мало ли что такому типу в голову придет.
— Может ты с ней поговоришь насчет свидания в субботу? — спрашивает Отоши уже у Дзинтаро: — вы же одноклассники, нет? А я тебе такой удар покажу…
— Ээ… нет — твердо отвечает тот. За что мне нравится Дзинта-кун — так это за прямоту. Ума в нем порой как у зубила, деликатности как в старом бульдозере, но по крайней мере скрывать что у него на душе и дипломатично уходить в сторону от ответа он не умеет.
— Почему нет?
— Ээ… да я лучше голой жопой в муравейник сяду — коротко объясняет Дзинта. Он совершенно справедливо считает, что лучше быть обглоданным до белых костей, сидя жопой в муравейнике, чем пойти на свидание с Натсуми. Это Отоши у нас романтик и все такое, хотя я сильно подозреваю, что ему вообще абсолютно все равно с кем на свидание пойти, хоть с Дзинтаро, лишь бы сиськи были. Тоже перекос у человека, надо бы выправлять, но сейчас не время. Вот выхватит он от нашей королевой прайда — тогда и займемся, тогда у него будет период отчаянного горя и психика станет пластичной, вот тогда и …
Поймал себя на мысли, что я — сволочь. Только сволочь будет ждать, пока его товарищу сердце не разобьют и душу не вывернут, потому что «тогда легче с ним работать будет». Как есть сволочь. Вздыхаю. Тяжело жить сволочи на свете. Угрызения совести опять-таки.
— Я тебе так скажу, Отоши — говорю я: — хотя ты и слушать меня не станешь. Но однажды когда-нибудь ты будешь сопли тут размазывать, а я футболку надену. Сегодня заказал.
— Какую футболку?
— Такую. Черную. А на груди белым написано «Я ЖЕ ГОВОРИЛ…» — я показываю, где именно написано: — а на спине по-английски — «told ya so…». Вот ты меня спросишь сейчас — к чему это я. А это я к тому, что у тебя психика вывернута в сторону любви и секса. Гипертрофировано все. Тебе по большому счету все равно кого любить и кому поклонятся. Так ты найди себе объект попроще. Я уверен, что многие девушки с тобой встречаться хотят, а ты же у нас как комсомол в эпоху строительства социализма в отдельно взятой стране — легких путей не ищешь.
— Мне многие девушки не нужны — машет рукой Отоши: — мне Натсуми-чан нужна. Она — классная.
— Она тебя прожует и проглотит и глазом не моргнет — отвечаю я: — вот что у тебя за стремление к самоуничтожению? Ты же себя заранее на неудачу программируешь… знаешь, что будет написано на твоей могильной плите?
— И что же? — Отоши смотрит на меня с вызовом. Не нравится мысль про плиту-то.
— Будет написано «Он старался». Ну или «Он пытался изо всех сил».
— Ну. — Отоши не понимает в чем проблема. Для него этого достаточно. Он действительно старается изо всех сил. Что еще надо-то? Вот именно в этом и состоит его проблема, но он этого не понимает. Стараться и делать — это, как говорят в Одессе — две большие разницы.
— Именно — говорю я: — самый простой пример — скажем ты приезжаешь в незнакомый город и просишь меня тебя встретить на вокзале. В первом случае я тебе говорю «Окей, я тебя встречу», а во втором — «Я постараюсь». В каком случае ты будешь уверен, что я тебя встречу?
— В первом — отвечает Отоши, подумав. Дзинтаро наклоняется вперед, прислушиваясь. Ему интересно.
— Знаешь почему? Да потому что посыл, который содержится в словах «я постараюсь» или «я попытаюсь» на самом деле не «я приложу все усилия, чтобы сделать это», вовсе нет. Вот если я скажу «я тебя встречу» — в этой фразе как раз скрыт смысл «я приложу все усилия». А в «постараюсь» и «попытаюсь» скрытый смысл такой «я сделаю вид, что приложил усилия, но на самом деле не уверен в этом». Верно?
— Но…
— И это приводит нас к вопросу — а перед кем ты собираешь делать вид, что приложил усилия? Зачем делать вид? Ты должен понимать, что делать вид — это не достигать, а изображать. Вот, например, если ты «пытаешься» победить на ринге — это ты кому хочешь доказать, что ты действительно старался? Или вот в случае с Натсуми — ты заведомо выбираешь недоступную тебе мишень, чтобы потом сказать, что ты «пытался» и
