След менестреля - Андрей Астахов
Может, и я наступил на бабочку и сам того не заметил?
Знать бы еще когда, и что это была за бабочка…
Чувствую, искать ответы мне придется еще долго. А раз так, еще раз попробуем положиться на русский «авось». Сейчас у меня есть цель, мне нужен Джарли. И значит, надо идти в Айи, как я и собирался с самого начала. Наверняка новый герцог Роэн-Блайн знает что-то такое, чего не знаю я.
***
В Айи я пришел, когда уже сильно стемнело. Начался сильный снегопад, и улицы городка были пусты. Одинаковые срубные дома с высокими двускатными крышами казались вымершими, даже лая собак я не слышал. После недолгих поисков я нашел таверну «Веселый менестрель» - единственное строение, в окошках которого горел свет.
Я уже привык к тому, что мое появление везде и всегда привлекает внимание. Это понятно – в подобных городках все друг друга знают, и любой чужак немедленно оказывается на перекрестье взглядов, как инфузория под микроскопом. Едва я зашел в таверну, как все сидевшие там люди повернулись в мою сторону.
- Мир вам, добрые господа! – сказал я, стряхивая с плаща снег.
Мне ответили вопросительным молчанием, а после из-за столов одновременно поднялись несколько человек. Крепкие рослые бородачи, одетые в вареную кожу и меха. У всех на поясах висели большие охотничьи ножи, а старший в этой компании держал в руке тяжелую окованную железом дубинку.
- Мир и тебе, чужак! – сказал человек с дубинкой, однако радушия в его голосе я не услышал. – Кто таков?
- Кириэль, целитель, - ответил я. – Путешествую с компаньонкой по здешним местам.
- Целитель? – Старший вздохнул, сверкнул глазами и оглядел меня подозрительно с головы до ног. – Ого! И кому служишь?
- Никому. Сам себе господин.
- Разве такое возможно? – Старшой не сводил с меня изучающего взгляда. – Кто нынче может сказать о себе, что железный сапог не стоит у него на груди?
- Верно говоришь, отец, времена нынче лихие, - сказал я. – Но стоит ли говорить о печальном? После долгой дороги мне больше всего хочется выпить горячего пунша, а потом лечь в постель и проспать до полудня.
- Погоди, и до пунша время дойдет, - сказал старшой, знаком предложив мне сесть на лавку. – Но сперва хочу поговорить с тобой. Я Аллейн, здешний олдермен и управляющий высокого лорда Риссена. А потому должен я задать тебе несколько вопросов, а ты, если не желаешь неприятностей, должен отвечать мне честно и правдиво.
- Хорошо, хорошо, - сказал я примирительно, - я ведь человек мирный. Чего хочешь узнать, старче?
- Зачем пришел в Айи?
- Просто шел по дороге, вот и пришел.
- А куда направляешь и откуда?
- Шел с Вокланских пустошей, а как узнал о войне, решил добраться до города побольше. Сначала думал в Набискум идти, а вот теперь не знаю, как быть. Говорят, в Набискуме вся королевская армия стоит.
- Верно, стоит, - олдермен испытующе посмотрел на меня. – Сам его величество король Готлих нынче в Набискуме. Большая война будет. Вот мы и ждем, чем это все закончится.
- А чем войны заканчиваются? – Я пожал плечами. – Кому слава, кому крест могильный. Тех, кому крест, всегда больше почему-то. Так могу я выпить, или нет?
Аллейн кивнул. Ощущая спиной внимательные взгляды, я подошел к барной стойке и спросил пуншу. Трактирщик тут же повернулся к Аллейну – тот едва заметно кивнул, и я получил свой пунш. Я едва поднес кружку к губам, как олдермен положил мне руку на плечо.
- Целитель, говоришь? – спросил он.
- Целитель, - я понял, что сейчас начнется настоящий разговор. – Что, помощь нужна?
- Видишь ли, какое дело, парень – тут у нас соседи завелись беспокойные. То ли наемники, то ли дезертиры, шут их пойми. Пару раз уже наведывались к нам в Айи и спрашивали, есть ли у нас тут в городе знахарь или травник опытный.
- Ну и что?
- Вроде как главарь их болен, - продолжал Аллейн, - а вылечить его некому. Мы-то люди темные, наше дело землю пахать да скот пасти, целительству никто не обучен.
- Неужто у вас ни одного знахаря на весь город?
- Как же, есть одна баба, Сидрун ее зовут, она у нас и за травницу, и за повитуху.
- И что же? Пусть бы и полечила их главаря.
- Это легко сказать. Коли вылечит она его, так ганза ее с собой заберет, чтобы постоянно она их там пользовала. А коли нет – убьют. А нам как быть потом?
- И ты хочешь, чтобы я этим занялся? – Я усмехнулся. Вот за что люблю я этих простолюдинов, так это за прямоту. – Мол, если моя голова полетит, вам ни убытку, ни прибытку, так?
- Ты прости, конечно, мил человек, но деваться нам некуда, - Аллейн сразу перешел с властного тона на просительный. – Мы люди мирные, с разбойниками нам не сдюжить. И без того в страхе живем, с оружием под подушкой спим. И бежать нам некуда – хозяйство у нас, семьи, дети. А ты человек вольный, как изволишь говорить – сам себе хозяин. Вот и помог бы нам, бедолагам. А мы заплатим тебе. Сколько скажешь, столько и заплатим.
- А коли сто золотых риэлей попрошу?
- Сто золотых у нас нет. Но по-божески расплатимся, хочешь деньгами, хочешь товаром.
- Не надо мне от вас платы, - помолчав, сказал я. – Где эта ганза остановилась?
- Так ты…
- Я тебе вопрос задал, отец. Потрудись дать ответ.
- У Медвежьего ручья они стоят, на старой охотничьей заимке, - ответил Аллейн. – Десятка
