Сын природы - Тимофей Иванов

— Отпусти мою дочь — послышалось тем временем от горе-папаши видимо уже для меня.

— Молчи, дурень, пока вместо воды половником по лбу не получил — прикрикнула на него бабка, избавив меня от необходимости отвечать.

В общем и слава лесу. Всё таки я охотно верю, что средневековых заморочек тут хватает, за пощупать девочку в сорочке может быть положено всякое, а жениться мне пока рано. Но старуха быстренько навела порядок среди пациентов, а потом полезла разжигать очаг. Я же пожал плечами, уложив ребёнка на кровать и донёс ковшик до страждущего. Даже внешне было заметно, что у мужика жар. Приподнять его на лавке труда не составило, только что руку было располагать не очень удобно, маловата она у меня ещё. Зато упрашивать бдительного папашу не пришлось, едва я поднёс деревянный ковшик к его губам, как он начал хлестать воду.

— Кто ты? — вместо спасибо спросил он, когда выпил всё.

— Бабка, у него похоже раны воспалились — обратился я к Эне. Всегда терпеть ненавидел тех, кто не способен на самую элементарную благодарность, так что на попытку проявить вежливость меня не хватило.

— Посмотрим, что у нас тут — разожгла Эна огонь и подошла к нам, сняв с болезного шкуру. От постояльца избушки и так пахло отвратительно, сейчас этот запах только усилился. Грязные повязки на боку, руке и ноге глаз тоже не порадовали. Старушка от этого весёлой не выглядела и поджав губы сказала — Мало света.

— Так лучше, старрая? — хмыкнул я, отложив ковш и зажигая на руке небольшие молнии. Свет пляшущие искры электричества давали дёрганный, но всё же это было лучше, чем ничего. Окна-бойницы, закрытые слюдой это вам не прожектора в операционной, а огонь, разгорающийся в очаге, мы заслоняли своими спинами.

— Спасибо, мелкий — фыркнула она на это, лишний раз подтвердив, что чувство юмора в ней ещё живо — Подержи его, пока я сниму повязки. А ты прикуси щепку.

Деревяшка с неприметной полочки быстро заняла место между зубами больного, я прижал его к кровати, а дальше начался трэшак, бабка на мелочи не разменивалась и отдирала тряпицы только в путь под яростное мычание несчастного. Клиентоориентированность не сильная сторона средневековой медицины, что тут сказать.

— Как я и думала — объявила старушка, когда раны были освобождены от повязок, а я снова зажёг подсветку. Повреждения и правда воспалились, кое-где из под корок засохшей крови, которые не отлетели с повязками, сочился гной. В общем зрелище было не из приятных. Я же был готов зажать себе нос, матеря острый нюх.

— Кррасные цветы я тебе дал, так что копать умирральную яму ррановато — буркнул я, попытавшись всё таки пошутить. Атмосфера тут была воистину больнично-тягостная, так что буквально просила какой-нибудь хохмы.

— На них вся надежда — хмыкнула старуха — Мелкий, промой пока раны, я приготовлю отвар.

— Старрая, ничего не перрепутала? — в свою очередь поднял я бровь.

Бабка ко мне повернулась, но тут же закрыла рот, решив не идти на конфликт. Я его тоже развивать не стал. В медбратья конечно не нанимался, чтоб гной вымывать и утки носить для тех, кто со мной даже здороваться брезгует, но и старушку могу понять. Она привыкла, что в своей избушке самая главная и здесь её все слушают, особенно сопляки. Вот рефлекс и сработал.

— Ладно, лесные духи с тобой. Дров хоть принести можешь? Пожалуйста.

— Сейчас — коротко ответил я и пошёл к небольшому дровянику, если так можно обозвать небольшой навес с поленьями. Раз уж ко мне со всей обходительностью, то чего ж ломаться, как красна-девица?

Вскоре деревяшки оказались в очаге, а над ним начал нагреваться котёл с водой. Топила Эна по чёрному, так что вскоре мне стало чудовищно неприятно находиться в помещении, а при мысли сколько придётся отмываться в реке от запаха дыма начинали чесаться зубы. Спросил только на последок, почему она собственно делает отвар, а не давит с Алой Виридии сок для больных. На это старушенция ответила:

— Чистый сок может убить человека, а не вылечить.

— Моя не умиррать — хмыкнул я.

— Ты и печень с сердцем небесного тигра сырыми можешь сожрать в один присест. Обычные люди не такие крепкие — сварливо отозвалась она.

Возразить мне на это было нечего. Я в принципе был в курсе, что чем выше ты взбираешься по Лестнице, тем меньше у тебя вообще может быть проблем со здоровьем что от пищи, что просто от ядов животных и растений. Не говоря уже о банальных простудах или кариесе. Так что без лишних разговоров выбрался на свежий воздух и сел на узкое крыльцо, прислонившись спиной к его перилам. Благо так можно было наблюдать и за округой и за действиями травницы внутри дома.

То, что у меня не было никакого желания заниматься ранами давешнего мужика отнюдь не означало, что я не хочу разбираться в местной медицине хотя бы поверхностно. О лесных растениях мне очень хорошо поведала Люпина, но всё таки человеческие навыки тоже неплохо бы подчерпнуть. Как и обзавестись перевязочным материалом. Помню, как мне его не хватало, когда моих братьев и сестру подрал леопард. Да и после этого случаи бывали. Весна — это время борьбы за территорию, раны в это время обычное дело. Да и на охоте добыча отнюдь не горит желанием брать и расставаться со своей жизнью без сопротивления.

Мои наблюдения и размышления о превратностях бытия прервало ощущение приближающего источника Кив. Значительно слабее, чем у меня, но посильнее, чем у Эны. Двигался он от жилища старосты и сейчас как раз вырулил из-за угла одного из домов, оказавшись парнем лет двадцати пяти в кожаной броне с луком за спиной и широким ножом на поясе. Вид данный субъект имел раздражённый и вежливостью, как и больной в доме, почему-то не заморачивался, просто попытавшись схватить меня за плечо и сдёрнуть с крыльца со словами:

— С дороги, щенок!

Я конечно человеком был довольно мирным и на драки в прошлой жизни старался сам не нарываться, но в этом «воплощении» несколько изменился. С волками жить — по волчьи выть, как говорится. А потому схватил этого наглеца за кисть руки и сжал пальцы со всей силы, услышав, как какая-то из его тонких костей хрустнула. Оппонент от неожиданности охнул и потянулся второй конечностью за ножом, но прежде чем он его достал, я оказался на ногах, зажёг молнии на кулаке и прорычал:

— Достанешь — умрррёшь.

Парень оценил диспозицию и молнии перед своей мордой, после чего медленно убрал с ножа руку. Я же отпустил его кисть. А затем этот кадр сделал то, чего я меньше всего ожидал. Он не начал ругаться, звать людей на помощь или угрожать мне, а просто встал на колени, поклонился, коснувшись лбом травы и сказал:

— Простите, юный господин.

От такого захода я аж выпал в осадок. Млять, да что за хрень тут происходит⁈ То со мной не здороваются. То на колени встают, стоит показать, что во мне Кив плещется. Болезный в доме тоже ни слова не сказал мне после того, как я подсветку организовал, даже именем по второму разу интересоваться не стал. Ититская ж сила! Сделав выдох и вдох, я успокоился и произнёс:

— Ничего, бывает — а потом крикнул в дом — Старрая, к тебе кажется прришли.

Эна выглянула на крыльцо, отвлёкшись от приготовления отвара и быстро проговорила:

— А, Эмник, заходи, тебе чего?

— Сын захворал — ответил гость, проходя внутрь, когда я посторонился с дороги, чтобы потом опять усесться на крыльце — Я к тебе его привёз, а ты в лесу. Уже который день жду, весь извёлся, а скоро обратно на службу возвращаться.

— Чего захворал-то? — поинтересовалась бабка, помешивая варево.

— Так из речки не вылезал, вот и занедужил.

Я же мысленно скривился. Ну да, та же банальная простуда в средневековье может вылиться в воспаление лёгких и стать смертным приговором, антибиотиков-то противовоспалительных нет. Хм, у нас могла стать, тут есть травы с Кив, умей только приготовить отвар. Причём в этом деле, судя по тому как старушка регулирует огонь мелкими щепками, тоже нужен навык, температура вероятно должна хорошо выдерживаться. Ещё