Вперед в прошлое 5 (СИ) - Ратманов Денис
Похоже, Юрка с бабушкой живут душа в душу и времени не теряют. Ей сына бы, а родились две дочки. Пусть хоть сейчас наверстает.
— Как с товаром? — спросил я, подвигая к себе тарелку с жарким, истекающим ароматом и обильно присыпанным зеленью. — Без брака?
— Идеально! — Она поднесла пальцы, собранные горстью, к губам. — Наивысшего качества.
— Тетя Ира готова возить на своем поезде? — уточнил я.
Бабушка помрачнела.
— Ирина-то да, но у нее ж не каждый день смена, а напарники четыре тысячи просят — типа контрабанда, риск и все дела. По-моему, дорого.
— Нормально. Окупится, — успокоил ее я. — Мы с дедом обеднеем на тысячу, это немного.
Бабушка продолжила негодовать:
— Была страна, никто никому не мешал, все общее, и вдруг — на тебе! — Она растопырила пальцы. — Рука хочет жить отдельно и хапать, хапать! Кому плохо было? Границ нет, все довольны, а теперь что с людьми творится, а? Как так — по своей земле не можем проехать спокойно! Раз уж так получилось, почему бы свою железную дорогу не построить через Белгород? Зачем над людьми издеваться?
— Потому что чем больше таможен, тем больше доход. А так и доход упадет, и вкладываться надо, новые пути строить.
Бабушка грустно спросила:
— Неужели никогда не построят?
— Построят. Но очень нескоро. Когда Россия немного поднимется и…
Про войну с Украиной им знать незачем. Да и не поверят.
— Так, все, обед остынет! Когда я ем, я глух и нем, — распорядилась бабушка, и мы молча приступили к трапезе, только радио-говорунок тарахтело о демократии, коррупции и о том, что ничего в стране не изменилось, кроме флага. Ничего, ага.
Только теперь можно умереть, потому что у врачей неотложки нет лекарств.
Голодают целыми семьями.
Бездомные дети умирают на улицах, и никому нет дела.
Мальчики мечтают стать бандитами, девочки — валютными проститутками.
У народа вырвали хребет, и стало не на что опереться. Из нас растят манкуртов, вытравливают чувство собственного достоинства, учат прислуживать и подмахивать…
От мрачных мыслей отвлекла бабушка:
— Я подготовила тебе творожка, десяток яиц, три литра молока, только из-под коровы. Вчера утку забила, полтушки есть, можешь забрать. Картошки три килограмма. Немного моркови и лука.
— Спасибо. — Я протянул бабушке пять тысяч, она брать отказалась — как обычно.
— Я ж понимаю, ты не себе, — проговорила она. — Мы ж с Колей точно так же детей подкармливали. Самим после войны есть нечего, а делились. Помню девочку… рыженькая, как солнце, а худющая, живот вздулся… У меня ж только два куска хлеба. Я ей половину отдала, так она аж расплакалась.
Бабушка ушла в дом, вынесла авоську с продуктами и пакет, откуда я переложил овощи в рюкзак, а перед выходом все равно отдал пятерку Каюку. Он всегда передавал деньги бабушке. Она ж не Рокфеллер, чтобы всем помогать. Держит скотину, просыпается в шесть часов. Хорошо хоть Каюк появился, лишние руки в хозяйстве всегда нужны. А мои воспитанники — не помощники, скорее обуза, потому что маленькие.
— Ба, — вспомнил я, — а у тебя есть место, чтобы хранить орехи? Можно сделать запас, чтобы передавать деду в течение года.
Задумавшись, она кивнула.
— Не для десяти тонн, и прежде их сушить надо, но это не проблема. Сушить — на брезенте в конце огорода, хранить часть в гараже в ящиках, часть — на чердаке.
— Отлично! Завтра готова к выезду по точкам?
Бабушка закатила глаза, но кивнула.
— Я за старшего! — обрадовался Каюк.
Вспомнилось, как мне в его возрасте нравилось, когда все уходили из дома и наступал благословенный покой: можно было слушать рок и ходить по дому в трусах. Правда, случалось такое очень и очень редко.
Забрав продукты и обговорив с бабушкой детали завтрашнего дня, я поехал к сиротам, по пути решив заскочить на рынок, чтобы узнать, почем продают фундук. Надо понять, стоит ли в следующее воскресенье бросать клич среди школьников, расклеить объявления, что куплю фундук, принимать его буду по такой-то цене там-то и там-то. Остался вопрос, как все успеть⁈
На рынке все было по-прежнему, по-летнему: толклись покупатели — из-за них пришлось спешиться и катить мопед, кричали торговки пирожками. А вот товар сменился: вместо черешен и абрикос — яблоки и груши. Между торговцами фруктами стояли охотники с ощипанными фазанами и утками, перепелами в перьях. И бесконечное количество винограда, который продавали прямо из ведер. Я приценился: триста рублей в среднем. На полтинник дороже, чем привозит бригадир, либо по столько же. Зато бригадир привозит домой, с доставкой не надо мучиться, как и терять время.
Начался массовый сбор винограда, им расплачиваются с людьми, и они пытаются заработать хоть что-то. Яблоки и вовсе по сотке, а кривенькие — по полтиннику, но в Москву их таскать смысла нет, там свои на подходе.
Моя армянка торговала с зеленого москвича огромным черным инжиром размером с грушу. Узнав меня, она замахала руками, подзывая к себе.
— Привет, бизнесмен! О-о-о, транспортом обзавелся! Молодец. Смотри какой инжир! Или не торгуешь больше? Что-то тебя давно видно не было.
Я улыбнулся.
— Так школа началась. Страшно спросить, почем ваш инжир.
— Тысяча. Тебе отдам по пятьсот, уезжать надо, у племянника свадьба. Все продала, а вот, остался.
— Сколько в наличии? — поинтересовался я.
— Двадцать килограммов всего. Плохо берут. Отдыхающие разъехались, а своим оно не надо.
— Давайте так. У меня дела часа на два. Потом приду и заберу остатки, но только тот, что поплотнее, надо, чтобы двое суток пережил.
— Хорошо. Я тут до шести. Ты ж точно придешь? Рассчитывать на тебя?
— Конечно. Сказал — сделал!
Я покатил мопед дальше, представил, как потом, вывалив язык, лечу с товаром к бабушке… И в голову пришло оптимально решение. Пришлось вернуться к армянке.
— Что, уже сделал все дела? — спросила она.
— Да придумал кое-что. У вас же, кроме инжира, нет ничего портящегося?
Она помотала головой, и я продолжи л:
— Вам незачем меня ждать. Сейчас напишу адрес, это в Васильевке, можете уезжать уже сейчас, сдадите товар Эльзе Марковне, она заплатит. Как вам такой вариант?
Армянка потерла переносицу, кивнула и просияла:
— Просто прекрасно! — Она потарабанила в стекло, крикнула мужу: — Дай ручку и бумажку, мы уезжаем.
— А товар как?
— Купили товар! — ответила она, протянула мне листок, я написал бабушкин адрес, объяснил, как доехать.
Потом побежал к телефону, предупредил бабушку, озвучил цену, попросил расплатиться.
Вышел из кабинки, шагнул к мопеду, припаркованному у стены, и на площадке увидел Бузю, моющего черную «Волгу», припаркованную возле администрации. Все у него по-серьезному: два ведра, специальная приспособа типа мини-швабры, несколько тряпок, средство, чтобы стекла и кузов блестели. И барсетка для прибыли.
Я остановился в тени платана, метрах в двадцати от Бузи, посмотреть, как работает парнишка. Работал он ладно. Быстро. Не халтуря. Возле меня встал невысокий рыжий мужик, пузатенький, коротконогий и с лысиной на темечке — красной, как задница макаки. Уперев руки в боки, он тоже наблюдал за Бузей, а когда тот почти закончил, зашагал к нему, это оказался водитель той самой «Волги».
Бузя повернулся к нему, рукавом рубахи вытирая пот.
— Что уставился, — буркнул рыжий, открывая дверцу и ногой подвигая ведро. — Пошел отсюда! Денег не дам. Я тебя ни о чем не просил. И вообще, у меня машина чистая была.
Бузя покорно отошел в сторону, тряпка в его руке повисла флагом капитуляции. Он к такому привык. Кто-то платит, кто-то морозится, кому-то просто нечем.
Это можно было проглотить, но хамить-то зачем? Парень старался, работал и мало того, что не получил плату за свой труд, да хоть десять рублей, еще и на грубость нарвался. Меня захлестнула ярость. Даже Чума так не бесил, потому что он просто невоспитанный дурачок. А вот этот — урод, который обидел сироту. Захотелось взять биту и разворотить его машину. Но за неимением оной я просто встал перед капотом «Волги», поднимая обломок кирпича.
