Столичный доктор. Том III - Алексей Викторович Вязовский
Офицеры Нижегородского драгунского полка стояли отдельной группой. Меня к ним подвел полковник, он же и представил. Командиры эскадронов — сплошь князья, да графья. Белая кость. И даже два принца, самых натуральных — персидский Казым-Мирза Эмир и французский Наполеон Людовик. Последний на всемирно известного императора похож не был совсем, что не мешало ему именоваться Императорским Высочеством.
Оказалось, драгуны обо мне слышали. И вовсе не из-за успешной операции свояку начальника лазарета. А потому, что история с графом Шуваловым докатилась и сюда. И не в виде непонятного слуха — поручик Оболенский, естественно, тоже князь, рассказал во всех подробностях, будто свечку держал. Моя репутация среди драгун выросла многократно, и они уже не смотрели на меня свысока, как на прочих штатских.
— Да вы бесстрашный человек, — чуть экзальтированно заявил молодой корнет Кропоткин по кличке «угадайте титул с одного раза». — Шувалов промаха не знал!
— Жаль, выбор оружия был не за мной, — вздохнул я.
— А что бы вы предпочли? — заинтересовался корнет. — Ланцеты?
Господа драгуны добродушно посмеялись остроумию своего юного товарища.
— Рассказывают, к французскому ученому Луи Пастеру как-то пришел некто требовать сатисфакции. И тот предложил выбрать одну из двух колб и выпить ее содержимое. В одной простая вода, а в другой — культура сибирской язвы. И дуэль не состоялась. Вот и я…
Офицеры шутку оценили, и смех их на этот раз звучал еще громче. Покивали, согласившись, что не каждый бы пошел на такой риск. Одно дело — смерть от пули или клинка, а тут страшная и непонятная болезнь, от которой кончаешься в корчах. Это тебе не в стиле Пушкина умирать, в окружении вытирающих лоб барышень. На сибирскую язву полагается карантин. Сдохнешь в одиночестве.
Только я собрался спросить у Кропоткина о его родстве с географом и анархистом Петром Алексеевичем, как подошел лакей и пригласил меня следовать за ним. И хорошо, а то вдруг бы корнета такой вопрос оскорбил, и нам пришлось бы сражаться на пробирках. Стрептоцид вроде сибирку должен убить, но рисковать не хочется. Да и где бы я взял культуру?
* * *Хромота моя сразу прошла, и тросточку я просто нес в руке, не касаясь ею пола. Если это и заметили те, кто целился на танцы со мной, то поздно — поезд ушел.
Меня провели по короткому коридорчику мимо пары казаков, лакей аккуратно постучал в дверь, и запустил внутрь. Там уже ждали. Концентрация великих князей и княгинь в небольшой комнате зашкаливала. А один из них даже цесаревичем числился. И тут я, простой экстраординарный профессор. Так что сразу официально, с порога:
— Ваши Императорские высочества, — и поклончик соответствующий.
Члены императорской фамилии сидели за столом с легкими закусками и фруктами. В бокалах что-то налито, скорее всего, вино.
— Позвольте вам представить, доктор Баталов, Евгений Александрович, — сказала Лиза. — Очень талантливый врач. Молодой, но уже профессор!
— Как же, наслышаны, — улыбнулся тот Великий князь, что постарше, с обширными залысинами. — Это вы спасли носик моей дочери.
Раз дети, значит это Павел. Любимый родственник Сергея Александровича. Ничего такой. Фактурный, взгляд стальной. Оно и ясно — военная косточка. По погонам — генерал-майор. Есть еще куда расти.
— История с вишневым деревом? Не стоит даже вспоминать, Ваше Имп…
— Для вас Павел Александрович, — оборвал меня Великий князь. — У нас неофициальная встреча. А то вы сейчас Джорджи начнете полным титулом именовать, и мы до утра разговор не закончим. Присаживайтесь, — показал он на стул.
А вот цесаревич выглядел намного моложе своих лет. От силы ему можно было дать лет восемнадцать, но никак не двадцать пять. Высокий — он даже сидя был почти на полголовы выше своего дяди. Можно бы сказать, что симпатичный, если бы не глаза чуть навыкат, как у папы, да и у старшего брата тоже. Усики жиденькие, вот они как раз и придавали лицу вид старшеклассника. На замечание Павла Александровича он только чуть улыбнулся.
Бледный — словно вампир на ночной прогулке. Оно и понятно. Туберкулез в запущенной стадии.
Цесаревич оказался фанатом науки. Как только положенные реверансы были выполнены, вцепился в меня словно клещ. Начал с зеленки, продолжил стрептоцидом. Вызнал все про реанимацию и скорую — оказывается князь читал номер «Практической медицины», в которой Моровский расписал всю нашу подноготную. Павел сразу начал прикидывать, что из этого можно внедрить на флоте, в военной медицине — сам Георгий Александрович имел чин мичмана.
А ведь он скоро умрет! Я разглядывал бледного князя и прикидывал сколько он весит. Худющий, словно Кощей. Щеки впали, лихорадочный румянец явно не от большого здоровья.
— Георгий Александрович, — прервал я рассуждения князя на тему сердечно-легочной реанимации. — Я бы хотел вас осмотреть.
Великосветское собрание на меня удивленно уставилось. Видимо, я невольно нарушил какие-то правила этикета.
— Зачем? У меня чахотка — это и так все знают. И она не лечится.
— Пока не лечится, — многозначительно ответил я.
Теперь уже на меня смотрели заинтересованно, Лиза даже ободряюще кивнула.
— Ну что же… Раз надо… — Великий князь растерялся. — Давайте поедем ко мне, там и…
— Тогда буквально несколько минут, мы поприветствуем гостей, и Джорджи освободится, — сказал Павел Александрович. — А вы пока можете немного перекусить.
Нет, не хочу я быть членом императорской фамилии. Слишком много условностей. Вот и сейчас — хочешь ты этого, или нет, а пойди, пообщайся с незнакомыми людьми, которых даже запоминать не будешь. Зато они… Помню рассказ про какого-то мелкого чиновника, к которому Александр Третий зашел в гости. Самодержец
