Неправильный солдат Забабашкин (СИ) - Арх Максим
Раздался выстрел, и я увидел, как пуля ушла на пять сантиметров выше от той точки, куда я целился. Чуть подправил планку и вновь выстрелил. На этот раз пуля ушла на сантиметр ниже, чем первая пуля. Вновь подрегулировал и вновь выстрелил. Затем ещё и ещё.
После пятого выстрела быстро перезарядил оружие и следующую обойму послал точно в цель.
— Молодец! — подойдя к деревяшке, восхищённо похвалил меня Воронцов. — Ты действительно снайпер!
— Только немного слепой, — улыбнулся в ответ я, надевая очки.
Утро вступало в свои права, делая мир светлее с каждым мгновением, и мои глаза в любой момент могли «обрадовать» меня очередным бесконечным водопадом слёз.
Лейтенант успокаивающе легонько похлопал меня по плечу и сказал: — Ну, ничего, ничего. До свадьбы заживёт, — поинтересовался, закончилась ли на этом моя пристрелка, или имеет смысл ещё немного пострелять?
Я сказал, что считаю точность вполне достаточной.
— Вот и хорошо! Пошли тогда отсюда поскорее! — произнёс он, и мы направились к окраине города.
Получилось, что со всем управились довольно быстро — минуты за три. Вероятно, именно такая скорость пристрелки и помогла нам избежать объяснений с военными патрулями. Так что, в этом плане нам повезло — никто нас не поймал и не задержал. Да и по дороге остановили нас всего один раз — при выходе из города был контрольно-пропускной пункт. Вот там у нас проверили документы. Убедившись, что всё в порядке, отдали Воронцову воинское приветствие и пропустили.
Больше никаких приключений на наши головы не свалилось, и мы в оговоренное время прибыли в расположение моего взвода, что занимал оборону на правой окраине городка. То ли из-за того, что линия обороны находилась чуть ниже, чем сам город, то ли из-за близости реки, но туман здесь был более плотным. А у самой реки и того хлеще — на месте, где она пролегала, стояла непроглядная белая пелена, казалось, хоть ножом её режь.
Крепко пожав на прощание руки, пожелали друг другу удачи и договорились встретиться после боя у больницы, если та останется целой.
— А если нет, то найдёмся там как-нибудь. Береги себя! — произнёс напоследок напутственные слова лейтенант и, повернувшись, пошёл в город.
Я посмотрел ему вслед, про себя желая ему удачи, и сразу же ответил любопытным красноармейцам, что стояли неподалёку, на незаданные вопросы:
— Трёхлинейку пристреливали, — после чего сам спросил: — Так, где моя позиция?
— Иди вон туды, вправо, по окопу до конца. Там, возле куста, стоять будешь, — поставил мне боевую задачу старшина.
Бойцы РККА и местные жители рыли этот длинный окоп уже около двух суток. Иногда по этим местам немцы открывали беглый огонь, но, насколько было известно, никто при этих обстрелах не пострадал и никакого ущерба эти обстрелы особо не нанесли. Тут либо пока очень сильно везло, либо… Либо городок нужен немцам целым и невредимым, к этой мысли все бойцы по итогу склонялись.
«Иначе фриц всё бы уже сто раз разбомбил», — небезосновательно предполагали красноармейцы моего взвода.
Пробираясь через окоп и почти дойдя до своего места, встретил спасённого мной от утопления Ивана Зорькина. Тот тоже прошёл допрос Горшкова и сейчас был определён в роту, в которой был и я.
Мы поздоровались, и он меня от души поблагодарил за спасение.
— Пустое, — сказал я и спросил: — А с Садовским что? Где он? Чего-то я у Воронцова забыл спросить?
— Он водителем на полуторку посажен. Вроде бы НКВД его у себя решило оставить.
— Ясно, — кивнул я, обрадовавшись, что здоровенный детина оказался своим и тоже прошёл проверку органов.
Но надо было идти, поэтому, предложив Зорькину более обстоятельно поговорить после боя, продолжил свой путь к определённому как ориентир кусту.
Дойдя до места, осмотрелся и стал потихоньку оборудовать свою позицию, а заодно от Апраксина, что окапывался моим соседом слева, узнавать информацию о городе, о нашем взводе и о воинском подразделении, в котором отныне мне приходилось нести службу.
Как оказалось, город Новск — это небольшой, окружённый лесами городок находится между Новгородом, который немцы уже заняли, и Чудово, которое немцы займут в двадцатых числах августа.
Город стоял на возвышенности и являлся важнейшим железнодорожным узлом. Именно поэтому, по словам раненых, немцы город слишком сильно не утюжили. Жилые и административные здания города, железнодорожный вокзал, и даже железнодорожное полотно от обстрелов не пострадали.
Как не пострадали и те самые четыре вагона с минами, снарядами, оружием и обмундированием, где мы экипировались.
А значит, противник хотел получить город в целости и сохранности, очевидно, имея на него виды.
Оно и понятно. Железнодорожные перевозки в условиях войны являются очень эффективными. Грядёт осень, а с ней и дожди. Дороги размокнут, и тяжёлой технике будет сложно перемещаться по грунту, что, естественно, затруднит переброску войск с Запада на Восток. А уже это, в свою очередь, отрицательно скажется на темпах наступления. Вот немцы и решили эту транспортную артерию оставить не тронутой.
Что же касается личного состава то, такая боевая единица, как взвод, подразумевает наличие хотя бы трёх отделений по одиннадцать человек в каждом. Однако наш, кроме нас пятерых, состоял ещё из четырёх человек. Таким образом, наш взвод насчитывал всего девять человек личного состава, полностью же первая рота в штате имела двадцать три человека, и командовал ей наш старшина. Его назначение на такую должность объяснялось довольно просто — командирского состава из-за потерь попросту не хватало.
Услышав в дальнейшем, что наш полк состоит из двадцати четырёх человек, то есть двадцать три — наша рота и плюс лейтенант Барсуков, я понял, что дела у нас, мягко говоря, швах.
— Дело табак, — подтверждая мои не высказанные вслух мысли, вздыхал Апраксин.
— Да уж… — согласился с ним я, начав куском всё той же ткани снимать остатки масла с приклада винтовки. — Их, как минимум, в двадцать раз больше. То, что мы ещё живы, происходит не благодаря судьбе, а потому, что немцы вчера не вдарили, — и тут меня озарила догадка. — И знаешь, кстати говоря, почему они вчера-то не пошли в наступление?
— Почему?
— А потому, что они ждали подкрепления! Понимаешь? Подкрепления они ждали! Они же думают, нас тут дивизия, вот и не хотели на нас наступать столь малыми силами! Теперь, наверняка, им резервы дали, и они начнут.
— Да иди ты, — широко распахнул глаза собеседник.
— Вот тебе и «иди ты». Их и до этого было немало, а теперь будет ещё больше.
Апраксин, полностью обалдев от таких новостей, покачал головой и, чуть запнувшись, произнёс:
— Т-так, командиру надо сказать. Чтобы он наверх доложил. Вдруг эта информация важная? Вдруг от неё нам польза будет?
Я сомневался, что знание о том, что нас вскоре будет окучивать не две с половиной тысячи, а больше, хоть как-то поможет противостоять столь могущественной группировке. Но, по большому счёту, Апраксин был прав — доложить было нужно.
Найдя старшину у пулемётной точки, что располагалась по центру нашего длинного окопа, рассказал о том, что мне придумалось.
Свиридов скептически отнёсся к полученной информации и согласился с моим выводом, что для муравья нет разницы, раздавит ли его кирпич или поезд.
— Что так нам каюк, что так, — произнёс он. — Но спасибо тебе, Лёшка! Я лейтенанту Барсукову, конечно, доложу. Он скоро придёт проверять позиции. Вот и доложу. Только проку, думаю, не будет. Они там, в штабе тоже всё понимают — не мальчики. Ну, а ты держи правый фланг, раз ты снайпер. Ты там окопался?
— Окапываюсь.
— Вот и окапывайся. А через метров триста от тебя, правее, уже другая рота стоит — вторая. У них, кстати, два пулемёта есть в распоряжении. Так что, если на тебя переть сильно будут, то они подмогнут.
— Отличная новость! — обрадовался я, посмотрев в ту сторону. — А сколько человек во второй роте?
— Шесть: два пулемётчика, два вторых номера, связист и командир — младший лейтенант Коновалов, — ответил старшина, и я, потеряв дар речи, угрюмо побрёл по окопу к себе в кусты.
