Право убийцы - Валерий Александрович Гуров
— Не, Ивановы получили дворянство благодаря моему отцу. Потомственное! Отец взводом командовал, лично разломы консервировал, — Дуда гордо задрал подбородок. — Ты че думаешь, такие как Косорылый в подметки не годятся Ивановым!
— Я ничего не думаю.
Брюки, как и пиджак, оказались поношенными, но еще вполне себе ничего. Подмышками на рубашке нашлись разводы от пота, но если носить под пиджаком, то ничего критичного. А вместо ремня у меня был кусок бечевки. Одевшись, я встал с кровати и осмотрел себя в зеркало. Пойдет. Только очки все-таки надо надеть, синяки стали фиолетовыми, пару дней еще придется подождать, пока они сойдут.
— Ладно, давай заканчивать языком чесать, — произнёс Дуда, как будто болтал всё это время исключительно я, — а то в столовке попадём в самую очередь на раздаче. И все самое вкусное там сожрут. Это сейчас народа мало, но все равно не надо зевать, а когда старшие курсы приедут, так такая дедовщина начнётся…
— Когда начинается обучение? — перебил я Дуду.
— Сразу после специализации, но сначала нас распределят на факультеты и дадут позывные, как Викентий Самуилович предупредил.
— Странно всё-таки, — я позволил себе поразмышлять вслух. — Зачем распределять сразу, если специализацию можно и не пройти?
— Ну как, специализация у всех разная… тебе что, в твоем приюте не рассказывали?
В отличие от остальных кандидатов, я не имел ни малейшего понятия о факультетах, но предположу, что все они крутились вокруг распространенной в этом мире стихийной магии. А раз академия боевая, то логично, что на факультетах учили пользоваться силой стихии в бою. Интересно, на какой факультет попаду я? Пока не совсем понятно, какая энергия преобладает у этого тела, но ничего и близко связанного со стихиями я пока не заметил. Может, для таких как я и существует пятый факультет со скрученной восьмеркой змеей?
Мы вышли из номера. В коридоре уже ходил народ, в большинстве своём, сонный как мухи после ночной вечеринки. Коменданта было не видно. Дуда, нацепив на себя улыбку, приветствовал всех подряд и без разбора.
— Иванов, очень приятно, сибирское дворянство, ага, — с важным видом представлялся он и показывал каждому своего хомяка, которым чрезвычайно гордился и которого предлагал погладить.
У дворян были свои питомцы. Со всех сторон до ушей доносилось шипение змей, мурчание кошек и другие звуки природы. Мне, чтобы не выделяться, тоже надо будет взять себе животное, а то выбиваюсь из общей картины. Дуда сунул своего хомяка в рожу жабы, сидевшей на плече одного из дворян, а когда тот отпрянул, только пожал плечами.
— Ты же их не знаешь? Зачем лезешь? — спросил я.
— Неа, не знаю, — честно признался сосед. — Но у дворян самое главное — это связи, слышал про теорию пяти рукопожатий? Это когда…
— Я знаю, — обрубил я. — Не дурнее некоторых.
— Ну а чего тогда такие глупости спрашиваешь? И вообще, это не я, у меня просто общительный хомяк, — заверил Дуда.
По пути я бегло сосчитал количество комнат на минус первом этаже. Этаж оказался целиком и полностью жилой, всего пятьдесят комнат. Если предположить, что в каждой, как у нас, живут по двое, то всего кандидатов — сто человек. Часть из них, а я насчитал четырнадцать, еще бродили по коридору, не успев подготовиться к завтраку. Вчерашняя вечеринка все-таки вносила свои плоды в распорядок дня. Кандидаты только и делали, что зевали. Интересно, кого-либо из них гонял Криворылый, как нас? После встречи с комендантом я все еще плохо чувствовал руки. Дуда же, надо отдать ему должное, взбодрился, хотя я подметил, что любые движения руками причиняют ему определенный дискомфорт.
В отличие от соседа, я не спешил находить себе новых знакомых, но запоминал лица кандидатов и их особые приметы во внешности. Фиксировал едва приметные обычному взгляду повадки, такие как манера передвигаться, говорить и многое-многое другое. Один вприпрыжку ходит, другой волосы ерошит вечно потными руками, третий насвистывает, четвёртый косит. Такие детали никогда не бывают лишними, и подчас именно внимательность может выручить тебя в трудный момент. Отдельно бросалось в глаза, что подавляющее большинство ребят-кандидатов — подтянутые, высокие и, в отличие меня — хорошо одеты, буквально с иголочки. Мой поношенный и замызганный костюм смотрелся здесь как бельмо на глазу. Если я хотел (а я хотел) не выделяться, то найти приличную одежду виделось первостепенной задачей. Паренек в обносках и в черных очках определенно привлекал внимание, и так или иначе меня запоминали. Некоторые смотрели на меня с насмешкой, другие с любопытством, а кто-то шушукался, отвешивая в мою сторону едкие комментарии. Так и вышло, что, как ни старался Дуда оттянуть все внимание на себя любимого, народ предпочитал пялиться на меня.
— Блин блинский, Марк, у тебя что, нет ничего более подходящего из одежды? — фыркнул сосед, когда он него с хомяком наперевес шарахнулся очередной дворянин. — Из-за твоего вида от нас шарахаются.
Я завёл глаза к потолку. Ну нет, конечно, у меня полный гардероб, а на завтрак я специально так приоделся. Дал же случай мне соседа!
Проходя мимо плана пожарной эвакуации, висевшего на одной из стен, я мельком его изучил. С удивлением не обнаружил никаких выходов с этажа, кроме собственно лифта. Если верить плану, минус первый этаж был буквально замурован под землей.
— Здесь нет лестниц? — решил уточнить я у Дуды.
— Еще до того, как сюда пришёл учиться мой отец, выход к лестницам залили бетоном.
Так, это что ещё за новые инженерные решения?
— Зачем? — недоумевал я вслух. — Лифт может сломаться, и как тогда отсюда выбираться?
— Ну, чего не знаю, того не знаю. Хочешь, у Косорылого спроси, он здесь давно и, наверное, знает. Но мне лично пофигу, скорее всего, их признали аварийными и потому закрыли.
Кажется, его это действительно ни минуты не беспокоило. Когда мы уже немного отошли от плана, я решил уточнить ещё один момент. Дуда увлечённо глазел по сторонам, всё время что-то — или кого-то — высматривая, так что он вряд ли свяжет одно с другим.
— Слушай, а что раньше было на месте академии? — спросил я, припомнив клеймо, которое увидел в ванной.
Выходя из ванной, я вернул плитку на место и решил ничего не говорить соседу о своей находке.
— Ты серьезно? — Дуда мельком покосился на меня, как на идиота. —
