Комбинация (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

— Это ваш ответ?

— Да. Это мой ответ. Ступайте.

Часть 2. Суп с раками

Кто меньше полагался на милость судьбы, тот дольше удерживался у власти.

Глава 1

1700 год, февраль, 28. Москва

Пару месяцев как отгремел Новый год.

Первый Новый год, который в России праздновали в ночь с декабрь на январь. А вместе с тем и переход на новое летоисчисление и… календарь. Потому как Алексей сумел убедить отца ввести новоюлианский календарь.

Он его как раз «придумал» по случаю. Благо, что как-то слышал о нем и в памяти отложилась его нехитрая формула. Он был основан на 900-летнем цикле, а високосным считался год, если он делился без остатка на 4 и не делился на 100 или он делится на 900 с остатком 200 или 600.

Особых споров, на удивление, это не вызвало.

О том, что старый, юлианский календарь сильно отстал, отлично знали и в церкви, и прочие. Но принимать григорианский не хотели из-за идеологических вопросов — ведь он, получается, исходил от папы. Сиречь — от католиков. А тут такой подарок — свой календарь, который даже точнее должен выходить. Так что — Адриан это дело поддержал вполне охотно. Даже охотнее, чем переход на летоисчисление от Рождества Христова.

Вот.

Но Новый год был два месяца назад. А сегодня у него был десятый день рожденья. И он, занимаясь делами, готовился к вечерним торжествам. Умеренным. В старой России, дореволюционной, куда более важным праздником являлись именины, нежели день рождения. Нет, его, конечно, отмечали, когда могли. Но так… скромно, не считая чем-то значимым. Даже в петровскую эпоху.

— Царь едет! Царь! — воскликнула вбежавшая Арина. И тут же вышла, повинуясь жесту.

Алексей потихоньку обживался в своей новой резиденции подаренной ему отцу на новый год — в Воробьевском дворце. Тот, что находился на Воробьевых горах за чертой Москвы в те годы.

Место это для самого Петра значимое.

Именно здесь он в свое время упражнялся в стрельбе из пушек и водил разные военно-потешные забавы. Но к 1699–1700 годам он к нему совершенно охладел и уже не посещал практически с конца 1680-х. Потому смело и отдал, ибо Наталья Алексеевна стала жаловаться на шум и запахи мастерских царевича. Да и отряд его охраны выглядел неуместным в ее жилище. Возвращаться сына под крыло Евдокии царь посчитал ошибкой, тем более, что для своего возраста он вполне взросло и адекватно себя вел. Вот и пришлось придумывать — куда его пристроить. И Воробьевский дворец пришелся как нельзя кстати.

Каменная подклеть и два деревянных этажа давало здание общей длинной порядка ста шестидесяти метров и высотой в пятнадцать. При пятидесяти семи комнатах.

Было где развернуться.

Причем охрану царевича Петр своим приказом довел до сотни. Просто потому что Алексею приходилось много болтаться по всяким объектам. Да еще и памятуя о всяких дурных историях, связанных с попытками похищения. Царь не верил, что патриарх или его люди, вовлеченные в то расследование, станут держать язык за зубами. И опасался, что сына попытаются либо выкрасть, либо убить.

Поэтому и выделил ему стоящую отдельно резиденцию — чтобы проще контролировать. Как в свое время было у него в Преображенском. И охрану увеличил. И даже дал добро на любое строительство, которое душа царевича там пожелает. В пределах разумного, конечно, и за свой счет…

— Ну, как тут устроился? — спросил царь, входя.

— В горшок какаю, — грустно ответил сын. — А я у тетки такой славный нужник устроил. Чистый, красивый, с водяным смывом. И теперь снова — сельские удобства. Словно не в приличном месте живу, а в каком-нибудь Лувре.

Петр заржал.

Присутствующий с ним английский посланник скривился в усмешке, вполне надо сказать благожелательной. Но так — на грани.

— Мне тут письмецо пришло от старого знакомого, от Исаака Ньютона. Он жалуется на то, что ты его совсем смутил. На службу в Россию даже приглашал. Отчего же меня не спросил?

— Так он не поедет. — улыбнулся Алексей. — А так — доброе слово и кошке приятно. А что может быть приятнее приглашения на службу?

— А если поедет?

— Тогда ты обретешь в нем важного помощника в делах своих. Ладно что Исаак патологически честен, так еще и светило научное. Один из умнейших людей наших дней, славный не только общими измышлениями, но и крайне практичным умом.

— О как! — скосился Петр на англичанина.

— Он, например, настолько усовершенствовал монетный двор Англии, что тот смог быстро, много и ладно выпускать добрые монеты. В самые сжатые сроки перечеканив огромное их количество, чем приведя денежное обращение Английского королевства в порядок. А у нас с тем бардак не меньший. Монета ходит всякая. И новая, и старая, и обрезанная, и фальшивая. Притом в таких номиналах, что ни для частной, розничной торговли не годна, ни для больших сделок купеческих.

— Сие верно. — покивал царь.

Монетная реформа мал-мало им продвигалась. Создавались монетные дворы[21]. Шла попытка наладить выпуск новых монет, как медных, так и с крупными номиналами. Но пока ни шатко, ни валко. Да и с Исааком Ньютоном Петр был и знаком лично, пытаясь в Англии вникнуть в монетное дело, и в переписке находился. Так что выходка сына не могла пройти мимо него никак.

Что же до денег, то маленькие, разрозненные, плохо организованные и слабо оснащенные монеты дворы, имеющиеся к 1700 году и вводимые Петром далее, не могли обеспечить растущей необходимости казны в монетном производстве. Да еще и издержек имели немало. По сути своей они являлись мастерскими.

Петр об этой проблеме знал, но поделать ничего не мог.

Исаак, конечно, ему показывал Английский монетный двор. И кое-что рассказывал. Но в те годы, когда тот сам находился в таком же плачевном состоянии и страдал от бессилия перед масштабными задачами. Обновленный и усовершенствованный же двор, способный буквально за год-полтора переработать почти все ходовые монеты в Англии, Петр не видел. Только слышал о нем. От чего и не возмущался поступком сына. Он и сам несколько раз приглашал Исаака, но получал раз за разом отказ. Тому и в Англии было неплохо.

— Видишь? — сказал он английскому посланнику. — И сын мой ценит вашего Ньютона. Голова! А вы его в черном теле держите. Вот ей-ей — перекуплю. Эх… мне бы таких людей…

— Я передам королю ваше похвальбу его верным слугам, — доброжелательно улыбнувшись, ответил посланник.

— Есть чем удивить гостей? Али опыты пока ничего нового не принесли? — спросил Петр у сына.

— Удивить можно. Только дело сырое. Прошу за мной…

Вся делегация проследовала за царевичем.

Несколько комнат.

И вот — опытная мастерская для проведения физических опытов. Считай плохо устроенная лаборатория.

— Прошу никого ничего руками не трогать и следить, чтобы одежда и прочие выступающие части костюма ничего не задевали. Это может быть опасно. — громко и отчетливо произнес царевич. — Яков Вилимович, мне понадобится ваша помощь.

— Да, пожалуйста, — произнес, выходя в перед, произнес Брюс.

— Покрутите эту ручку, пожалуйста. Со всей страстью.

Он пожал плечами скосившись на царя. Тот кивнул. И пройдя к указанному ему агрегату стал крутить ручку.

— Быстрее. — скомандовал царевич.

— Так я быстро кручу.

— Еще быстрее. Вложите всего себя! — гаркнул Алексей.

Брюс постарался.

И тут произошло то, от чего все присутствующие присели или как минимум отшатнулись. Молния. Точнее искра пробила расстояние между контактами, как только динамо-машина[22] раскрутилась достаточно.

— Что сие? — нервно спросил царь.

— Маленькая молния. А это машинка для ее получения. Пока очень сырой прибор. Видите, как нужно стараться. Так никуда не пойдет.