Шаровая молния (СИ) - Александр Викторович Горохов
Самая обыкновенная «эмка» ждала Демьянова у проходной НИИ.
- Сдайте оружие, - распорядился старший лейтенант ГБ, которого Николай пару раз видел среди личных охранников Лаврентия Павловича. – И садитесь на заднее сиденье.
В темноте короткого зимнего дня всё произошло незаметно для окружающих. Да и кто будет пялиться на то, как встретившиеся чекисты, коротко о чём-то переговорив, набились в чёрную машину, немедленно сорвавшуюся с места, едва хлопнули двери? У каждого своя служба.
Приехали куда-то в район старого (для Демьянова) здания МГУ и втроём (старший лейтенант впереди, ещё одни охранник – позади Николая) поднялись по пустой лестнице на третий этаж. Судя по тому, как уверенно шагал старший лейтенант, он здесь явно не впервые. Фактически мгновенно после звонка распахнулась дверь, и за ней Николай увидел одного из тех, с кем Берия приходил на конспиративную встречу в прошлый раз. Обыскивали на этот раз куда более тщательно, в полном соответствии с подготовленными самим же Демьяновым рекомендациями. Учатся, однако!
- Проходите, товарищ Демьянов.
Берия уже был здесь. И, судя по пустой чайной чашке на круглом столе, стоящем посреди комнаты, довольно давно.
- Налей нам ещё чая, - приказал нарком.
Но пока охранник, исполнив приказ, не удалился на кухню, сосредоточенно читал свежую «Правду».
- Угощайтесь, - отложил он, наконец, газету и жестом указал на разложенные по вазочкам и тарелочкам закуски и сладости. – И давайте начинать.
- Спрашивайте, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга.
- Для начала ответьте на вопрос, за что вы так не любите Хрущёва? – послышался за спиной, где, как заметил, входя в комнату, находилась дверь в соседнюю, голос с едва заметным грузинским акцентом.
Николай медленно поднялся со стула.
- Здравия желаю, товарищ Сталин!
- Садитесь, садитесь, - проговорил первый секретарь ЦК ВКП(б), пододвинул к столу ещё один стул и глянул на Берию.
- Антон! Ещё одну чашку чая! – крикнул тот охраннику.
- Собрались с мыслями? – отхлебнув первый глоток, в упор посмотрел на Демьянова Сталин. – Тогда рассказывайте.
- За то, что он натворил в моём прежнем мире.
- Признаться, я, как материалист, не до конца верю в эту историю с переселением душ.
- Я тоже не верил в возможность подобного, пока не оказался в этом времени в шкуре парня, пострадавшего от удара молнии. Но и не связываю мой случай с божественным или дьявольским вмешательством. С каким-либо явлением, не известным науке даже в первой четверти XXI века – вполне вероятно. Особенно – если знать, как далеко эта наука продвинулась в вопросе создания искусственного интеллекта.
- Думающие механизмы? – усмехнулся Иосиф Виссарионович. – Как у Герберта Уэллса?
- Не совсем механизмы. Программы… э… супермощных электрических счётных машин, работающих подобно человеческому мозгу. Ведь он – тоже своего рода счётная машина, использующая в своей деятельности электрические импульсы. И я могу представить, что в силу невероятного стечения обстоятельств электрические сигналы моего мозга оказались скопированы в мозг некоего Степана Макаровича Шеина. Но давайте всё-таки вернёмся к нашим… К нашему ныне украинскому первому секретарю ЦК. Если говорить о нём как об индивидууме, то, общем-то, он неплохой человек. Но, к сожалению, не существует такой должности «хороший человек».
Шутка Сталину, похоже, понравилась.
- А вот с работой в должности первого секретаря ЦК КПСС – не удивляйтесь, именно так вы переименовали ВКП(б) в октябре 1952 года на XIX съезде партии – не всё так гладко.
- Вы-ы ничего не путаете? Партийные съезды должны проводиться никак не реже одного раза в пять лет. А сейчас мы заняты подготовкой к XVIII съезду, который состоится в марте этого года.
- Не путаю. Проведение следующего съезда было отложено из-за начавшейся войны и последовавшего за этим восстановления разрушенного ею народного хозяйства.
- Почему вы говорите об этом в прошедшем времени? Ничего этого ещё не произошло.
- Надеюсь, многого из того, о чём я говорю, либо произойдёт иначе, либо не произойдёт вовсе. Но для меня, для мира, в котором я жил до «переселения душ», как вы выразились, это всё в прошлом. И ваша смерть в марте 1953 года, и расстрел «врага народа Берии» через несколько месяцев после этого, и правление Хрущёва, «почтительно» прозванного в народе «кукурузником», и многие последовавшие за этим события.
- Значит, у меня в запасе четырнадцать лет.
- Возможно, больше. Всё-таки ответственность за страну, стоявшую на грани гибели, и личные переживания не лучшим образом влияют на здоровье. Да и к обстоятельствам смерти Иосифа Виссарионовича Сталина даже спустя семьдесят лет после неё оставалось немало вопросов.
- Об этом позже, - принял решение первый секретарь. – Вернёмся всё-таки к Хрущёву.
- Не могу сказать, что в его правлении были сплошные минусы. Например, именно при нём началось массовое строительство доступного жилья, позволившее пятидесяти миллионам советских граждан получить отдельные квартиры. Неказистые, тесные, с массой недостатков, но отдельные. Прозванные, кстати, «хрущёвками». Или ввод в сельскохозяйственный оборот целинных и залежных земель Северного Казахстана и Южной Сибири. Пусть и сделано было, простите, товарищ Сталин, через жопу, но позволило насытить советскую страну хлебом. На какое-то время.
- Что? Почему лишь на некоторое?
- Спасибо политике дорогого Никиты Сергеевича! В 1962 году он, насмотревшись на американских фермеров, приказал засеять 37 миллионов гектаров кукурузой вместо пшеницы и ржи, а вызрела эта «царица полей» лишь на 7 миллионах гектаров. Ситуацию усугубило затеянное им разделение обкомов на «промышленные» и «сельскохозяйственные», а также начатые тремя годами ранее политика гонений на личные подсобные хозяйства. Горожанам и жителям рабочих посёлков он вообще запретил держать скот, а для колхозников резко ограничил его численность на подворьях и обложил «излишки» такими налогами, что они сами пустили под нож скотину. Моя бабушка, державшая козу, называла её «хрущёвской коровой». Результат – продуктовый дефицит. В промышленности – полная ликвидация артелей и кооперативов, которая привела к дефициту товаров народного потребления. В армии – единовременное увольнение со службы десятков тысяч профессиональных военных, не
