Герман Романов - Царский блицкриг. Боже, «попаданца» храни!
Сейчас владыка правоверных лежал на топчане в убогой хижине рыбака. Ноги сводило от усталости, от голода мутило.
Да, тяжка участь беглеца, но еще хуже, если тот был вчера еще всемогущим повелителем. Сейчас султан надеялся на маленькую фелюку, спрятанную в тени обрывистого берега, что переправит его ночью на восточную сторону.
Опасно — но днем на море он видел только белые паруса да флаги с косым синим крестом. То русские вели блокаду не только пролива, но и моря до самой Анатолии. И только ночь могла стать его спасительницей.
Султан смежил веки — и сон укутал его своим мягким и благодатным покрывалом…
— Ну, борода многогрешная! Долго мы за тобой гонялись, твое султанское величество!
Сиплый голос, выплевывавший ненавистную и непонятную русскую речь, пробудил Селима, которому поначалу показалось, что он попал в кошмарный сон. Но боль в руках, которые схватил этот гяур в смешной одежде, похожей на окраску дворцового леопарда, только желто-зеленых цветов, убедила его, что это не сон. А гораздо хуже…
Ново-Архангельск
— Наши идут, наши!
Собравшийся в гавани принаряженный народ ликовал, многие подбрасывали в воздух шапки. Настоящий праздник пришел в затерянный на Тихом океане русский город — раз в год, редко когда два, приходили из Петербурга целые эскадры по пять-шесть кораблей.
В трюмах привозили сюда много полезного, без чего Русская Америка не только процветать, жить не могла. И главное богатство — люди, без которых сей далекий край просто существовать не смог бы.
— Мозгля сухопутная. — Алехан остался недоволен собственным секретарем, но не так, чтобы вышибить его с должности. Да и рад был всесильный наместник, что тот перепутал с бригами два новехоньких корвета. И фрегат отличный, не менее полусотни пушек из двух палуб торчат. А посему наместник решил великодушно простить секретаря, но немедленно загнать его на прибывшие в Ново-Архангельск корабли, пусть того за недельку-другую жизни корабельной научат.
Но сейчас Алехана занимало другое. Он лихорадочно думал, какой же ответ сейчас получит на свое послание императору. Нет, Орлов был достаточно умен и хитер, чтоб напрямую не то чтобы написать, даже намекнуть. На то люди в столице есть, связи обширные, а на подарки Орловы никогда не скупились, благо богатствами владели огромными. И золото отправляли, украшения всякие, редкостные, а про меха и говорить не приходится.
Вот только кому такое наследство оставлять прикажете?
У единственного брата Федора два сына, Миша и Саша, но малые совсем еще, десяти лет нет. У Алехана только дочь-красавица. Мало ли что с ними случится — по ветру же ведь весь край пойдет. Пришлют наместника-временщика, что не об отечестве радеть будет, а о себе, грешном, и вместо процветания запустение грядет.
Пока сие невозможно — император всячески заботу о своих восточных землях проявляет, от холодной Сибири до жаркой Калифорнии. Ежегодно по десять-пятнадцать кораблей сюда идут и в здешних водах навечно остаются, вместе с экипажами.
И Орлову даровал нешуточную власть — Алехан, а не Петербург здесь губернаторов ставит и сам определяет, как краю жить. Недовольных таким положением в столице много, найдется немало желающих ручонки свои погреть на богатстве американских земель.
Вот только хрен им в рыло, вместе с горчицей в задницу — пока жив император и он, ни одна тварь сюда не пролезет!
Однако годы идут, уже пять лет назад Орлов стал задумываться над будущим. И как он ни прикидывал, все равно будущий разор вырисовывался. Не удержат край их потомки, слишком много в Петербурге найдется завистников. Тут нужна крепкая и сильная рука, а иначе…
Русская Америка медленно зачахнет, лишенная притока свежей крови, ибо она еще, как ребенок в материнской утробе и без живительной пуповины, что питательными соками человеческий плод питает, не проживет. Либо рано или поздно произойдет то же самое, что у соседей-испанцев, где власть королевская одним только чудом держится, ибо многих местных кабальеро она сильно тяготит.
Потому прибытие юного великого князя Николая Петровича, воспитанием и обучением которого император попросил заняться лично самого Алехана, тот воспринял как дар небес. Как единственный предоставленный милостивой судьбой шанс, упускать который нельзя по определению. А братья Орловы никогда клювом своим не щелкали, как, громко смеясь, говорили еще сорок лет назад в гвардии…
Константинополь
Петр сильно устал за последние сутки. Почти не спал, а ведь не молодой уже, здоровье не то. Хотя тот же Суворов отнюдь не мальчишка, а вон какой шустрый. И распорядок дня у фельдмаршала таков, что любой молодой полковник через неделю язык на плечо положит.
Александр Васильевич перед рассветом встает, после заката ложится, урвет днем часок сна, и хорошо, а нет, так сутки целые на ногах проводит.
И ест только раз, в обед, но плотно — пища простая, с солдатского котла. Ну, после баньки чарочку пропустит обязательно, недаром все в армии его заповедь с одобрением восприняли: «После бани рубаху исподнюю продай, но чарку водки выпей!» Вот каков фельдмаршал!
— Ваше императорское величество! С парохода «Изяславль» сигнальщики передали — с берега приняли ценный груз верблюжьей шерсти. Спрашивают, куда доставить?
Капитан винтового корвета «Архангел Гавриил» спросил удивленным голосом, но внешне сохранял приличное достоинству спокойствие.
Молодой капитан-лейтенант Бахметьев 2-й был ошарашен внезапно свалившейся на него небывалой честью — принять на борт императора со свитой, а потому, еще не свыкнувшись с положением, изрядно нервничал.
— Хорошая новость, добрая, — улыбнулся Петр.
Он был доволен, что султан Селим оказался в Стамбуле, но в ночной суматохе успел скрыться из дворца в сопровождении отборных янычар. В погоню за державным беглецом бросили лейб-егерей и лучших морских пехотинцев адмирала Ушакова со строжайшим приказом — ни один волос не должен упасть с головы пленника, брать только живьем.
Фортуна улыбнулась полковнику Рейстеру, иначе бы моряки передали про овечью шерсть. А в самом худом случае, окажись янычары преданными настолько, что сами зарезали султана, то сигнальщики передали бы про сандаловое дерево. Вот такой черный юмор!
— Передайте: «Шерсть доставить на прежнее место жительства!» — Петр усмехнулся, видя искреннее недоумение капитана. — И добавьте: «Охрану обеспечить, к вечеру приедет за покупкой купец!» Все понятно?
— Так точно, ваше императорское величество!
— Да не тянитесь вы. И хватит титуловать, сам знаю, что император. Говорите просто — «государь». Понятно?
— Так точно, государь.
— Повторите приказ!
— «Шерсть доставить на прежнее место жительства. Обеспечить охрану, вечером за покупкой приедет купец!»
— Хм. Верно, хотя некоторые слова местами переставили. Идите, командуйте. Да, вот еще. Что там за пароход к нам чапает?
— Капитан-лейтенант Грейг 2-й, по вашему приказу, государь!
— Ах да, я чуть не забыл, — Петр смущенно крякнул — действительно, он приказал явиться после баталии в Золотом Роге сыну известного флотоводца, но как-то запамятовал в суматошном калейдоскопе дня. Ведь еще с «Киева» распоряжение дал, но потом съехал с флагмана Черноморского флота, дабы адмиралу Ушакову не мешать…
— Ваше императорское величество! Капитан-лейтенант…
— Отставить! Неправильно докладываете! — рявкнул Петр и чуть не рассмеялся, глядя на ошарашенное лицо младшего Грейга.
Хоть и помылся офицер, и мундир сменил, но усталость куда денешь — глаза красные, как у кролика, на лице порошинки намертво в кожу впились. И одернул себя, в который раз, за свои неуместные шутки.
— Поздравляю капитаном второго ранга, Алексей Самуилович. Вы заслужили этот чин нынешним делом.
— Рад стараться, ваше императорское величество! — после небольшой паузы прокричал сын знаменитого флотоводца — лицо порозовело от радости. Еще бы — на 23-м году жизни такой высокий чин получить.
— Первый бой был? — Петр прекрасно знал ответ, с улыбкой окинув новенький мундир с одиноким крестом Святой Анны на колодке. Без мечей орден, за отличную службу дарован, а не воинский подвиг.
— Так точно!
— Я не могу вас наградить Георгиевским крестом, то только кавалерственная дума вольна. Но думаю, что сегодня вопрос решится благополучно для вас. От себя жалую вам мечи к ордену Святой Анны, за прорыв Босфора! — Петр усмехнулся, слушая горячий ответ молодого офицера, а сам подумал, что тот, не зная планов, здорово подгадил собственному отцу.
Атака Константинополя двумя эскадрами назначена была с рассветом. Старший Грейг явился вовремя. Вот только опоздал бесповоротно — отчаянный ночной бросок Черноморской эскадры, путь которой проломили «кабаны», позволил ей первой быть на месте. Победителям достается мясо, то есть слава, а опоздавшим?
