Время выбора (СИ) - Босин Владимир
Не скрою, я с нетерпением ждал прихода Стеши. Она не появилась когда слуги приготовили для меня ванну. Помогали мне другие служанки. Но Прасковья многозначительно посмотрела мне в глаза, и я успокоился.
Когда уже устал ждать, открылась дверь и девушка скользнула в комнату. При неверном свете лампадки она скинула рубашку и в своём естестве предстала передо мной. Её кожа казалось светилась золотистым цветом. На этот раз я не торопился, а изучал её тело, нерешительно касаясь пальцами. Но когда она задрожала то ли от прохладного воздуха, то ли это была нервная дрожь, я скинул с себя исподнее, встал и прижался к ней. Ткнувшись в уголок губ, я протолкнул в её рот язык и впервые в своей новой жизни глубоко поцеловал девушку.
Уснули мы нескоро, а под утро я почувствовал, как она напряглась, пытаясь снять мою руку с бедра.
— Мне нужно вставать, отпусти меня пожалуйста.
— Спи, ещё рано. Я освобождаю тебя от работы, — с этими словами я по-хозяйски прижал её попку к себе и уткнулся носом ей в спину.
А на завтраке я отдал несколько распоряжений Прасковье, — Проша, с сегодняшнего дня освободи Степаниду от любой работы. Она должна заниматься только мною. Да, и ещё. Неудобно, что женщина царевича одета в обноски. Позаботься об этом.
С этого дня Стефания стала моей личной челядинкой. Она изменилась буквально в течение двух дней. Стала даже говорить и ходить иначе. В дворцовом табеле о ранге она поднялась на недостижимую для своего возраста высоту. О её нарядах с этих пор заботилась моя «спальница». А вот драгоценностями баловал уже я сам. Мой исповедник, пришедший на смену покинувшему бренный мир отцу Феодосию, пожурил меня за внебрачную связь. Но так, слегонца. Сильным мира сего многое разрешается. Единственно, за чем я следил, так это за менструальным циклом своей любовницы. Мне не улыбалось в двенадцать с половиной лет стать юным отцом. А мысль, что моего ребёнка будет воспитывать другой дядя меня просто бесила.
Моё желание быть постоянно рядом с братом обернулось бедой. На очередной псовой охоте я следовал непосредственно за ним. Мы неслись по полю вслед за гончими. Впереди мелькнул рыжий хвост лисицы, когда мой жеребец попал копытом в ямку. Недолгий полёт и сильный удар о землю погасил моё сознание.
В себя приходил долго, я то всплывал из пучин бреда, то погружался в него опять. Ко мне приходили образы из прошлого. Меня навещала первая и единственная любовь Наташа. Снились родители, моя служба в армии и последующая жизнь. Когда подле меня садилась Наталья и нежно гладила меня по голове, что-то рассказывая, мне становилось легко и спокойно. В очередной раз после бредовых видений я всплыл ночью. Горел светильник и мне удалось осмотреться.
Дико болела голова и не по-детски сильно захотелось в туалет. Повернув голову, увидел глаза Прасковьи. Она баюкала в ладонях мою руку, с её лица можно писать парсуну божьей матери. Такой же скорбный лик. Что интересно, по другую сторону сидит Стеша, лицо тоже печальное. Что это они меня раньше времени хоронят. У меня хватил сил поцеловать ладошку своей девушки. А потом я повернулся к Прасковье и знаком показал, что мне нужно. После облегчения спокойно заснул.
Утром меня покормили кашей и даже протёрли тело влажным полотенцем. Я только стеснялся, что подруга помогала Прасковье. Если последнюю я абсолютно не стеснялся, то этого нельзя было сказать о моей любовнице.
Пришедший сразу после завтрак лекарь Тимофей поведал мне о моём состоянии. У меня сотрясение мозга, наверное средней степени судя по всему и перелом ключицы. Левая рук была зафиксирована и это очень мне мешало. Крестообразная повязка мешала двигаться, превращая в несамостоятельного инвалида. Интересно, а как он без рентгена определил закрытый перелом.
Оказывается, мой Тимофей уже получил немалый опыт диагностики переломов. Выяснилось, что у меня отёк с гематомой в надключичной области. А ещё костный хруст при пальпации и моя болезненная реакция со стонами на попытки прикоснуться к больному месту.
Когда я пришёл в себя, пошёл поток гостей. Первым меня навестил брат. Царь пришёл в компании Морозова и главы «счётного приказа». Я, несмотря на усилившуюся головную боль, был вынужден улыбаться и выслушивать пожелания выздоровления. А когда попёрли мои ближники и деловые партнёры, пришлось дать команду никого больше не пускать. Состояние дурноты и тошнота заставили меня закрыть голову подушкой. Через час вроде начало отпускать. В комнате затемнение, это мне сильно мешает солнечный свет. От него начинаются дикие головные боли. Под вечер меня снова покормили. С трудом проглотил жидкое варево, Проша кормила меня с ложечки, как в детстве, но всё просилось назад. По другую сторону пристроилась Стефания. В конце концов я заграбастал мягкую ладошку своей девчонки и, положив её под щёку, смог наконец заснуть.
Две недели я провалялся в постели. Голова уже почти не болела, но когда я пытался встать, начиналось головокружение. Поэтому у меня появилась уйма свободного времени. Ненадолго меня посещали самые близкие. Брат приходил ещё дважды, а вот Анечка ежедневно. А ещё меня поразило поведение Стефании. Она спелась с Прасковьей и они по очереди дежурили подле меня. Ну со старшей всё понятно. У нас уже давно очень близкие отношения, практически как у матери с сыном. А вот девчонка меня удивила. Она всячески старалась быть мне полезной. Даже перед сном протирала тело влажной тряпицей, а также выносила ночную вазу. Поначалу меня это напрягало, а потом привык и даже стал ждать её прихода. Да и кто я такой, чтобы мешать ей делать доброе дело и обеспечивать себе успешное будущее.
Сестра рассказывала о том, как протекает учебный процесс. У нас без малого три дюжины человек в разной степени подготовки. Отсюда и наличие трёх классов по уровню знаний.
— Аня, я хочу тебя о чём-то попросить, — девушка в этот момент передавала мне смысл её конфликта с отцом Серафимом, который преподавал у нас «Слово божье». Спор возник на почве новой системы счёта. Ток вот батюшка был убеждённым сторонником старой системы. А девушка доказывала ему, что весь цивилизованный мир давно перешёл на более удобные арабские цифры.
— Да Иван, что ты хотел у меня попросить?
— Понимаешь, ты не могла бы взять в младшую группу одну девушку? И вообще позаботиться о ней?
Сестра отвернулась к окну и не сразу ответила. И я её понимаю. С точки зрения церкви и современной морали, мои отношения со служанкой являются блудом. Одно дело, когда повалял молодуху и отправил восвояси. А другое дело, когда она живёт рядом на правах фаворитки. Мне уже и братец пенял на это. На мои доводы он только посмеялся:
— Брате, да пользуй девок сколько угодно. Какой уж тут грех, обычное мужское дело. Но не стоит приближать к себе одну из них надолго. Тогда сложно будет объяснить людям, да и прикипишь нутром. Бросай-ка ты лучше это дело.
Да я бы бросил, но у меня дурацкое положение. Телом я уже догнал шестнадцатилетних парней. Ростом вообще стал как взрослый. А вот в голове полный кавардак. Я вроде уже не ребёнок, но и в разряд взрослого пока не вышел. Так и застрял между ними, и всему виной моё двойственное положение. И мальца, и взрослого разумного человека.
У меня громадьё планов, я планирую прочно занять положение второго лица в царстве и личного советника короля. Осталось не так долго до «соляных бунтов». Царский дядька Морозов немного начал буреть и конкретно тянет одеяло на себя. Он планирует увеличить налоги. Пользуясь доверием и добротой брата, он увеличил своё состояние за последние годы в два раза. Думаю, он один из самых состоятельных людей изо всех, кого я знаю.
Поэтому я не буду ему помогать устоять при кормушке. Здесь главное вовремя стать незаменимым для царственного брата. И вроде у меня это получается. А вот вопрос со Стефанией мешает этому. Тут или расставаться с девчонкой, а здесь подымаются девятым валом эмоции бывшего владельца тела. Или…
