Командор - Волков Алексей Алексеевич
Не успели люди пообедать, как, подтверждая правоту и предусмотрительность совета, хлынул проливной дождь. Все торопливо расползлись по своим новым жилищам и укрылись в них от очередной напасти.
Отношение людей к совету сразу переменилось: даже дураки теперь понимали, что если бы их не заставили работать, то им бы пришлось сейчас мокнуть под открытым небом без малейшей надежды обсушиться. Развести под дождем костер – дело почти безнадежное.
Сделанные наспех шалаши тоже кое-где пропускали воду. Приходилось устраиваться так, чтобы не попасть под падающие капли. Но это были уже мелочи по сравнению с тем, что могло ожидать людей. Да и винить за огрехи можно было только строителей, то есть самих себя.
Всякие хождения почти прекратились. Наташа с Юлей наконец остались наедине в своем шалаше и говорили, говорили, говорили…
Ближе к вечеру весь городок обошел Валера в блестящей от воды штормовке и объявил, что кэп разрешил всем желающим вернуться на «Некрасов».
Сердца девушек, обретших свою странную любовь, забились в предвкушении, воображение нарисовало родную каюту, в которой им никто не сможет помешать, но радость оказалась преждевременной.
Машина «Некрасова» все еще не работала, воду удалось откачать лишь из нескольких отсеков, и хотя капитан ручался за безопасность корабля, большинство пассажиров предпочли до окончания ремонта остаться на берегу. Как будто в промокшем шалаше лучше, чем в комфортабельной каюте!
Понять их было можно. После всех пережитых ужасов людям совсем не хотелось вновь перебираться на корабль и зависеть от капризов стихии. И все-таки Наташа готова была проклясть этих трусов и, будь у нее возможность, пустилась бы на корабль хоть вплавь, лишь бы потом быть с Юленькой вдвоем.
Не вышло. Негостеприимный берег решили покинуть меньше ста человек – вполне хватило двух шлюпок. А ведь в каждой сидели еще и члены команды, которых вызвал обратно капитан.
Стюардессы в число счастливцев не вошли. Раз большинство пассажиров решили остаться на острове, то и большинство прислуги было оставлено при них для выполнения своих прямых обязанностей.
Что бы там ни было, но оставлять доверенных ему людей без минимального комфорта Жмыхов не собирался.
16
Лудицкий. Парусные корабли
Мысль заставить спасенных заняться возведением шалашей подал Лудицкому Кабанов. Аргументация была предельно проста: работа неизбежно отвлечет людей от нынешнего состояния с вероятными последствиями в виде всевозможных эксцессов, да и чисто практически полезно заранее позаботиться о крыше над головой. Небо так ни разу и не просветлело, и дождь мог начаться в любой момент.
Раздумывал депутат недолго. Он вполне оценил сделанное предложение, а заодно и тактичность своего начальника охраны, предоставившего шефу возможность лишний раз выступить в роли предусмотрительного руководителя и умелого организатора.
Вообще-то, управлять полутысячной толпой спасенных Лудицкому не хотелось. Как и большинство политиков высокого полета, он предпочитал действия в размере страны или как минимум региона, а проблемы решать только глобальные и лишь в самых общих чертах. А здесь требовалось совсем другое. Проблемы были мелки, решения же, наоборот, требовались конкретные, без двусмысленностей и недомолвок. Проводить их в жизнь тоже требовалось самому при минимуме помощников. Создавать настоящий управленческий аппарат не было ни времени, ни смысла.
И все же к факту своего избрания Лудицкий отнесся очень положительно. Мысленно он уже видел заголовки газет, обширные интервью, хвалебные статьи, специальные передачи, повествующие далекому от морских передряг читателю, как после кораблекрушения известный депутат Государственной думы Петр Ильич Лудицкий возглавил выброшенных на необитаемый остров людей и спас их от всех бед и напастей. Все это должно было натолкнуть потенциальных избирателей на мысль, что столь блестяще проявивший себя в критических обстоятельствах депутат может справиться и с управлением страной, тоже переживающей далеко не лучшие времена.
Не вызывал нареканий и состав совета. Рдецкий и Грумов в свое время финансировали избирательную кампанию Лудицкого и могли считаться его людьми. Точнее, он был их человеком, ведь политику, как и музыку, заказывает тот, кто платит деньги. С Панаевым депутат тоже был знаком достаточно неплохо и никаких возражений против него не имел. Сработаться с Ярцевым оказалось несложно. Штурман, похоже, уважал ранг Лудицкого, сам же на первый план не лез.
А самым незаменимым помощником оказался Кабанов. Энергичный, привыкший к чрезвычайным ситуациям, всегда готовый действовать жестко и при этом как бы от своего имени, не впутывая своего работодателя, он был тем китом, на котором держался порядок среди спасенных. Лудицкий без особых размышлений решил, что по возвращении незамедлительно увеличит оклад своего телохранителя. И вообще можно будет использовать Кабанова в качестве неофициального советника по некоторым особым вопросам.
Не имея практически никакого опыта по организации конкретных, не связанных с бумагами работ, Лудицкий в глубине души побаивался, что люди забойкотируют предложение о строительстве. Но все заботы по воплощению идеи в жизнь взяли на себя остальные члены совета. К ним сразу подключилась созданная служба правопорядка, и последние возражения у любителей бездельничать исчезли.
Когда пошел дождь, Лудицкий был единственным человеком, испытавшим радость по поводу заурядного явления природы. Льющаяся с небес вода как бы подчеркивала его предусмотрительность. Да и построенный депутату шалаш был получше большинства остальных шалашей и нигде не протекал. Власть неразрывно связана с ответственностью, и в качестве компенсации за это во все времена и во всех странах ее представители получают несколько больше благ, чем прочие люди. Факт настолько очевидный и справедливый, что ни у кого не вызывает возражений. Если кто и протестует против такого, то лишь тот, кто сам желает стать вершителем всеобщих судеб и провести перераспределение благ в свою пользу.
С Лудицким в шалаше был и Кабанов, собравшийся поговорить с шефом наедине, но им не дали.
– К вам можно? – В шалаш проскользнула миловидная девушка лет двадцати пяти в мокром дождевике, наброшенном поверх спортивного костюма.
– Конечно, Риточка, – Лудицкий сделал рукой гостеприимный жест и повернулся к Кабанову: – Это Риточка Носова, журналистка из Москвы.
– Очень приятно, – дежурно улыбнулся телохранитель. – Сергей Кабанов из Прибалтики. Подробнее представляться не надо?
– После вчерашнего – нет, – польстила ему Рита. – Теперь вы среди нас – одна из самых популярных фигур. Многие вас хвалят, а кое-кто наоборот.
– Можете не уточнять. Кнут можно бояться, можно уважать, а вот любить – никогда.
– Какой же вы кнут? – с профессиональным кокетством улыбнулась журналистка. – Вы человек, который сумел предотвратить большую глупость.
– С каких пор преступление стали называть просто глупостью? – не без иронии осведомился Кабанов.
– Преступление – это то, что обдумывается заранее с выгодой для себя. А какая здесь была выгода?
– Преступление – это действие, приносящее ущерб другой личности или обществу. Такие категории, как обдуманность, интересуют только адвокатов, – возразил Кабанов. – Если я сейчас выйду и походя тресну кого-нибудь по голове, меня привлекут к ответу, несмотря на всю глупость и бескорыстие моего поступка.
– Хотите коньячка? – Лудицкий решил прервать спор в самом зародыше, опасаясь, что недолюбливающий представителей прессы Кабанов в запале наговорит кучу дерзостей.
– Не откажусь. Вся эта сырость легко может довести до простуды. – Рита благодарно приняла рюмку, слегка пригубила ее и перешла к цели своего визита. – Я задумала цикл очерков с условным названием «Потерпевшие кораблекрушение». Главная роль в них отводится вам, Петр Ильич, как человеку, принявшему на свои плечи бремя власти, и вам, – повернулась она к Кабанову, – как сподвижнику, сумевшему устранить беспорядки.
