Открывашка и война - Павел Смолин
— Пропала наука аэродинамика, — вздохнул доктор.
— Необходимость придавать вашим летательным аппаратам аэродинамические формы продиктована примитивностью человеческих технологий, — согласилась Королева.
Дверь издала легкое шипение, «треснула» ровно по середине и начала расходиться в стороны, выпустив в нас густой белый дым — ученые и Тимофей схватились за счетчики Гейгера и газоанализаторы.
— Консервирующий газ безопасен, — успокоила их Сеннит.
Дым быстро терял концентрацию и оседал вниз, позволив увидеть гладкие, того же матово-черного оттенка, металлические стены коридора, на потолке которого один за другим загорались встроенные в него круглые светильники.
Сделав шаг вперед, я сильно напугал «человеческую» часть группы, потому что по коридору пронеслось громкое:
— Бортовой компьютер корабля класса «Колонист-3» докладывает: исправность энергетической системы — 100%. Исправность компьютерных систем — 100%. Исправность двигателей — 0%. Внимание! Для осуществления полетов требуется установить двигатели.
— Не полетим, да? — расстроился я.
— Однажды полетим, — заверила Сеннит. — Но не на этом корабле — произвести подходящий двигатель в ближайшие пять лет мы не сможем. Кроме того — это просто груда железа. Гораздо удобнее и экономнее выращивать квазиживые корабли. Идем, — указала левой-верхней конечностью вглубь коридора. — Нас ждет реактор.
Коридор вывел нас в просторный, кубической формы зал. Из центра зала вверх тянулась прозрачная шахта лифта. Отсюда берут начало три коридора, из четвертого мы вышли. Потолок над головой есть, но далеко вверху. Стены, в полном соответствии с пирамидообразностью корабля, тянулись вверх под углом, сужаясь и примыкая к шахте лифта.
Второй, третий и четвертый «этажи» — наверное, лучше называть их «палубами»? — были окружены балконами с перилами. Помимо лифта, добраться до балкона второго этажа можно по лестнице.
— Ни одного экрана или чего-то подобного, — профессионально заметил доктор наук.
— Древним не были нужны примитивные способы передачи информации, — ответила Сеннит и повела нас к лифту.
— А как вас зовут? — наконец-то решил я проявить вежливость.
За трое суток я увиделся и как-то контактировал с несколькими тысячами человек — все слились в неразборчивую серую кашу. Физически я свеж и бодр, но морально очень устал.
— Яков Андреевич Афанасьев, доктор экзобиологии.
— Михаил Семенович Климов, кандидат той же науки.
— Один из самых многообещающих ученых страны, — неохотно отрекомендовал коллегу Яков Андреевич.
Обижается, но корпоративную солидарность блюдет.
На раздвижных дверях лифта — кабины и кнопок не видно — висела табличка. Письменность, увы, не знакома.
— Нужно было взять в группу лингвиста, — расстроился Михаил Семенович.
— Андрей, коснись двери, — попросила Сеннит и проинструктировала остальных. — Когда войдем в зону гравитационного луча, четко подумайте о том, что мы должны попасть на четвертый этаж.
— Телепатия! — восхитился Яков Андреевич.
Мы вошли внутрь, дружно подумали, и неведомая сила без каких бы то ни было спецэффектов и дискомфорта понесла нас вверх. Сжалившись над учеными, Сеннит поделилась содержимым таблички:
— Первый этаж — жилая зона. Второй — оранжереи. Третий — фабрика. Четвертый — реактор.
— В моем мире существуют компьютерные игры, — посмотрел я на Сеннит.
— Мне знакома эта форма передачи информации, — отозвалась она. — Ты прав — многие из игр, действие которых разворачивается в космосе, начинаются с похода к реактору.
Кругозор Королевы поразителен!
— Керриган?
— Если провести аналогии, мне больше подходит Сверхразум, — ответила она.
Эмоций все-таки не хватает — ощущение такое, будто по телефону с плохим динамиком разговариваем: передается только смысл, без эмоций, мимики и прочего языка тела. Со временем привыкну — это же оружие, ему эмоции и не нужны.
На четвертом этаже гравитационный луч сформировал под ногами невидимую платформу, и мы отправились в правый коридор.
— А у Древних был Интернет? — спросил я.
— Аналог, — уточнила Сеннит. — Каждый Древний с рождения был подключен к общей сети.
— Даже представить не могу, — вздохнул Яков Андреевич.
— И все равно была война? — разочаровался я в своих предках.
— Сеть не влияла на личность и свободу воли, — пояснила Сеннит. — Потребуется несколько поколений генетического усовершенствования человека, чтобы мозг смог выдержать такую нагрузку.
— Я своих детей модифицировать не хочу, — мрачно посмотрел на меня Тимофей.
— Твой ребенок будет жить двести лет — с учетом того, что вы называете «целительство», двести пятьдесят, — ответила Королева. — Болезни, яды, агрессивная радиация — все это не сможет нанести ему вред. Будет сильнее, быстрее и умнее тебя. Твои внуки…
— Будут как Андрей, — кивнул на меня КГБшник.
От такого поворота я аж подпрыгнул:
— В смысле «как Андрей»⁈
— Ты пальцы жрешь! — взорвался он. — Жука-ребенка ими кормишь! — ткнул пальцем в Гришу. — Тоже типа как жук? Ты — человек, мать твою! — схватил меня за плечи. — Не инопланетянин — человек! Где вообще гарантии, что наш инопланетный партнер все это не подстроил? — не набравшись храбрости ткнуть в Королеву пальцем, указал на нее нездорово горящими, красными от недосыпа глазами.
— Психоз! — вынесла диагноз Королева и схватила Тимофея вторым и третьим снизу рядами конечностей.
КГБшник задергался, заорал, попытался начать оперировать энергетическими потоками…
— Это я верну, когда успокоишься, — заблокировала Траум-энергию Тимофея Сеннит.
Из «пальца» левой верхней конечности выстрелила струнка плоти и впилась в шею КГБшника. В следующую секунду он сделал глубокий вдох и обмяк, закрыв глаза. Лицо прямо на глазах набирало румянец, морщины становились меньше, щеки из впалых стали ровными. Когда он открыл глаза, они выражали свежесть всем своим видом: исчезли синева под глазами и полопавшиеся сосуды, а зрачки из здоровенных сузились до нормальных. Снимаемая моими суперчувствами «биометрия» показывала идеально работающий организм спокойного человека.
— Простите за мой непрофессионализм, Ваше Величество, — вполне искренне извинился Тимофей.
— В следующий раз не пренебрегайте составом номер три! — посоветовал Михаил Семенович.
Королева поставила КГБшника на ноги и повела нас дальше:
— У тебя четыре часа.
— А потом — смерть? — полюбопытствовал Яков Андреевич.
— Потом — исцеляющий сон в сорок восемь часов, — не обиделась Сеннит.
— Так в рапорте и напишу — прошу предоставить отпуск на «исцеляющий сон», — шутканул Тимофей.
— Проникся доверием к нашему инопланетному партнеру? — спросил я КГБшника.
— Меня накачали, но я очнулся собой, — развел он руками и сделал оговорку. — По крайней мере не чувствую изменений.
— Опишите ваши
